Павел Антонович рассмеялся и вышел из кабинета.
— Так вы пришли вскрыть нарыв на лице? — изумлённо спросила Таня.
— А я вам о чём всё время толкую?
Пациент начал успокаиваться, а Таня расхохоталась.
— Вы знаете, что такое проктолог?
— Ну, я понимаю так, что это практик? Или я не прав? — неуверенно спросил пациент.
— Знаете что, — сказала Таня. — Пойдемте быстренько со мной, я отведу вас к хирургу, если он ещё не ушёл.
Хирург был уже одет, прием у него закончился, но Таня его уговорила вскрыть нарыв. Вскрыть она бы могла и сама, так как была неплохим хирургом, но делать операцию на лице, работая проктологом, она, по правилам поликлиники, не имела права. Ожидать окончания операции она не стала, а собралась и ушла домой, так как дома было много работы.
На следующий день Никонов ждал её в вестибюле поликлиники с небольшим тортом и тысячей извинений. Он попросил разрешения проводить её домой, и они всю дорогу смеялись, обсуждая вчерашнюю ситуацию. Выяснилось, что она потеряла мужа почти пять лет назад, а его жена погибла в авиакатастрофе несколько лет назад, и они начали встречаться. Андрею Дмитриевичу очень нравилась стройная и привлекательная женщина-врач, которая выглядела гораздо моложе своих лет, так что его сослуживцы даже думали, что ей около тридцати. А Тане нравился этот, пусть уже не молодой, но очень интеллигентный, тактичный, умный и обаятельный человек.
Андрею Дмитриевичу было сорок девять лет, однако, ухаживая за молодой женщиной, он и сам чувствовал себя моложе. В принципе им ничего не мешало соединить свои судьбы, и на 8 Марта Андрей Дмитриевич сделал Тане предложение. Она приняла его, не раздумывая, а Алёна, когда Таня сообщила ей об этом, заявила:
— Конечно, тебе давно пора замуж. Женщина должна иметь мужа. Сколько можно с ним спать тайком?
Таня покраснела.
— А чего ты решила, что мы с ним спим? — растеряно спросила она.
— А вы что, с ним в фантики играете? Зачем же он тебе тогда нужен? — пожала плечами Алёна, и Таню покоробил ее цинизм.
Таня встречала с Андреем Новый Год у него в трехкомнатной квартире, где он жил один. Эта квартира осталась у него от старых советских времен, когда доценты были ещё в почетё и имели право на дополнительную жилплощадь. Шумная компания из преподавателей и преподавательниц университета со своими половинами веселилась почти до утра — расходиться начали только в четыре часа. В начале вечера Таня немного опьянела, потому что пила очень редко, и у неё слегка кружилась голова. На щеках появился румянец, который её очень красил, и все находили её очаровательной, говорили комплименты и поздравляли Андрея Дмитриевича с удачным выбором. Во время вечера они мельком целовались, когда их никто не видел, а несколько раз на кухне, куда они уходили, чтобы отнести грязную посуду или принести очередное блюдо, они целовались взасос. Один раз во время поцелуя его рука скользнула по её спине и поползла ниже, но он сразу же спохватился и больше себе такого не позволял. Ей было приятно чувствовать, что она его так сильно возбуждает, и то, что он старается вести себя с нею сдержано, чтобы, не дай Бог, её не обидеть, ей нравилось. «Так можно вести себя только с женщиной, которую не только любишь, но и уважаешь», — подумала она.
На Андрея Дмитриевича Таня действовала возбуждающе, как сексуальный наркотик. Комплименты, расточаемые Тане гостями, подхлёстывали его чувства к ней и желание обладать ею. После трагической утраты жены он никого не искал, и даже мыслей об этом у него не было. Конечно, природа требовала своего, однако заводить с кем-то интрижку ему не хотелось. Да и никто из женщин его круга знакомств особых чувств у него не возбуждал. Элеонора, доцент кафедры философии, допытывалась, как ему удаётся обходиться без женщины.
— Так же, как и тебе без мужа, — парировал он.
Она в свои сорок два года побывала уже дважды замужем и утверждала, что в третий раз её никто в эти сети не затянет.
— Конечно, — рассуждала она, — я не могу гарантировать, что, дожив до 90 лет и впав в маразм, я по глупой случайности не выскочу снова замуж. Но до тех пор, пока я в своём уме и памяти, никто меня не сможет затащить в свои сети.
— А в свою постель? — спросил он.
— Я предпочитаю в своей постели. Но для тебя могу сделать исключение. Ты ведь у нас такой хороший и даже немного обаятельный.
Периодически Элеонора делала для него исключение, но в этом не было каких-то глубоких чувств. Просто два одиноких человека удовлетворяли инстинкты друг друга, ничего не требуя взамен. С Таней было всё по-другому, и он чувствовал, что он для неё тоже что-то значит. Когда они в очередной раз меняли посуду на кухне, он обнял её, поцеловал и прижал к себе. Он искренне не понял, как его рука оказалась на её бедре и заскользила дальше вниз. Спохватился он только тогда, когда в её глазах мелькнуло удивление, и сразу же убрал руку, а она слегка покраснела и отстранилась от него. Он испугался, что она сейчас оденется и уйдёт, но она, не поднимая глаз, тихо сказала:
— В комнате ещё осталась грязная посуда, пойди принеси, а я сейчас помою вилки.
Он понял, что никуда она не уйдет и что она, такая красивая и молодая, готова отдаться ему, именно ему, и радостное чувство, нахлынув, заполнило его полностью, без остатка. После ухода гостей они не стали ни убирать, ни мыть посуду. Он крепко её обнял и хотел что-то сказать серьёзное и значимое, но почувствовал, что всё это будет лишнее. Он целовал её гибкую шею, нежные губки и маленькое красивое ушко, а она, закрыв глаза, отдавалась его поцелуям. Не сопротивлялась она и тогда, когда он начал расстегивать ей кофточку, и покорно ждала, когда он никак не мог найти змейку на её юбке. Она не помогала ему, но уже решила про себя, что отдастся ему, и он взял её прямо на ковре в гостиной. Это было давно забытое чувство — все пять лет вдовства у неё не было мужчины. Остроту впечатлений, вероятно, добавляло ещё и беззаботное настроение, созданное веселой и хорошей компанией, с которой они провели новогоднюю ночь, а также радостным чувством ожидания чего-то нового и светлого в наступившем несколько часов назад новом году. Потом они вместе принимали душ и всё утро и половину дня провели в постели, ненадолго засыпая, с тем, чтобы, проснувшись, с удвоенной энергией наслаждаться друг другом.
Они встречались у него дома, однако Таня ни разу не осталась на ночь, несмотря на то, что он её очень уговаривал. Она не хотела, чтобы Алёна догадалась, что она состоит с Андреем Дмитриевичем в интимных отношениях, поэтому старалась быть дома не позже десяти часов вечера. И вот, пожалуйста, дочь с таким цинизмом говорит об их связи, как о чём-то само собой разумеющемся. Таня даже не рассердилась на дочь. Как показало обследование, проведенное в ноябре их поликлиникой в школе, где занималась Алёна, почти 50 процентов девятиклассниц уже не были девственницами. Это был неплохой показатель, так как в других школах этот процент был выше. С замиранием сердца Таня знакомилась с материалами обследования и с радостью обнаружила, что Алёна ещё девочка. Она решила поговорить с дочерью и объяснить вред от ранних половых связей, но разговора не получилось. Алёна прервала мать и сообщила, что в её планы не входит лишать себя удовольствия потерять девственность в первую брачную ночь. Таню удивила такая «практичность» дочери, и больше она к этому вопросу не возвращалась.
На заявление Алёны о том, что пора перестать спать тайком с Андреем, Таня не знала, что ответить. Ей не хотелось врать дочери, а признаваться тоже не хотелось, поэтому Таня сообщила ей о том, что она, возможно, сегодня останется у Андрея Дмитриевича.
— Правильно. Вы только презервативами не пользуйтесь, — совершенно уже нагло заявила Алёна. — Ты ещё в репродуктивном возрасте, когда женщина может рожать. Если у вас будет ребенок, я буду тебе помогать. Буду стирать пеленки, гулять с ним.
У Тани горели щёки, она не знала, как быть и что ответить, но Алёна, обняв мать, поцеловала её и сказала:
— А почему ты краснеешь? Как сказал Чехов: всё что естественно — не безобразно. Будь проще, будь современнее.
