но он и сам понимал. Однако от него ничего не зависело, потому что так требовал Гриня. Это Гриня в прошлом году организовал сбор ваучеров у заключенных в здешних колониях и колониях тюменской области. За эти ваучеры Афонин снабжал заключенных продуктами и лекарствами, поэтому Афонин самостоятельно ничего не решал.
— Вот как? Я этого не знал.
— За эти ваучеры мы приобрели пакет акций «Первого Инвестиционного Ваучерного Фонда», а сейчас, продав эти акции, планируем выкупить контрольный пакет акций завода «Импульс».
— Но ведь это оборонный завод![20]
Зоя подошла к Мельникову и, обняв его, испуганно спросила:
— Витя, а меня не убьют? Я ведь в курсе всех деталей. Витя, я боюсь.
Мельников, взяв в руки её лицо, целовал её глаза, лоб, губы. Сказал негромко:
— Ты мне должна рассказать все детали аферы с покупкой завода.
Зоя согласно закивала, и Мельников шепнул ей на ухо:
— Не бойся, малыш. Мы тоже кое-что умеем. И так умеем, что лучше нас не трогать.
Она, даже заспанная, притягивала его как магнитом. Он удивлялся, как жил раньше без такого огромного, полностью захватившего его чувства. И лет ему уже было побольше, чем шестнадцать, но это было как первая любовь. Первая и, скорее всего, последняя. Он обнял и, прижав к себе, целовал её, ещё пахнувшую постелью, теплую и не отошедшую ото сна. А Зоя, отвечая на его жаркие поцелуи, думала, как это чудесно — быть замужем и иметь возможность, если грозит опасность, спрятаться за широкой и надёжной спиной мужа, и знать, что он сделает всё как надо, чтобы сохранить её покой. Они договорились в ближайшую субботу подать заявление в ЗАГС, но надо как-то решить проблему с Яночкой. Виктор сообщил дочери о своём намерении жениться, и с Яной была чуть ли не истерика, поэтому Зоя решила, что она сама должна пойти к Яне и попытаться с ней договориться. Она пыталась оттянуть этот момент, как больной пытается оттянуть время операции. Если она с Яной не договорится, то это может разлучить её с любимым человеком. Конечно, они могут встречаться тайно, но долго ли может длиться тайная жизнь?
Когда они приехали на работу, в кабинете Мельникова уже сидели Самохин и двое сотрудников уголовного розыска: капитан Андрей Чернов и старший лейтенант Дмитрий Грузнов.
— Так вот, Виктор Михайлович, какая картина вырисовывается, — говорил Чернов. — Не можем найти Алексея Матюшина, уволенного вчера за драку с охранником Афонина Алексея Михайловича.
— Уволенного кем? — удивился Мельников.
— А вы как думаете? Кстати, у вас ведь тоже вчера был неприятный разговор с убиенным. Или нет?
— И о чем же мы с ним неприятно говорили? — продолжал удивляться Мельников. — Хотя вы неправы, для меня любой разговор с начальником приятен.
— Шутить изволите? — Чернов неприязненно посмотрел на Мельникова.
— Да, уж. Как говорил кто-то из великих: пока шучу — живу.
— А вот мне сообщили, что Афонин обещал в ближайшее время вас уволить.
— Так вы серьёзно считаете, что он решил всех уволить, а сам застрелиться? Или кого-то всё-таки он планировал оставить? А с кем это он делился такими масштабными и глубоко личными планами?
— С начальником отдела кадров Скибой Надеждой Анисимовной. Вызвал её и сказал, что Матюшина уволить, а Мельникова, мол, в ближайшее время тоже уволю.
— У неё есть свидетели?
— А ей зачем свидетели? Она человек незаинтересованный.
— И что, приказ подписан?
— О приказе не знаю. Проверю.
— Проверьте. Если она человек исполнительный, то приказ должен быть. А если приказа нет, то она возможно просто сочиняет.
— То есть вы хотите сказать, что Матюшин устроил драку в приемной, избил личного охранника Афонина, а Афонин его не уволил?
— Как мне сообщил Афонин, он хотел за драку уволить своего личного охранника, но потом передумал.
Чернов изумленно посмотрел на Мельникова:
— Разъясните, что вы имеете в виду.
— Этот охранник приставал к Валентине, секретарше Афонина. Из-за этого и произошла, собственно, драка.
— Я это знаю. Ничего нового вы мне не сообщили.
— Эти трое вообще себя вели настолько по-хозяйски, что у меня создалось, впечатление, что они не столько охраняли Афонина, сколько следили за тем, чтобы он не сбежал. Во всяком случае, он боялся за жену и ребенка, и дал мне поручение подыскать место, куда бы можно было отправить их. Мы нашли санаторий в Крыму и даже заключили с директором санатория договор. Вот прошла ли оплата или нет, я пока не знаю.
Чернов удивленно посмотрел на Мельникова.
— А договор с санаторием можно посмотреть?
— Вероятно, он в финансовом отделе.
— Если договор есть и он подписан, то это размывает информацию начальника отдела кадров.
— Я не думаю, что он подписан, потому что Афонин начал подумывать о том, чтобы отправить их на Кипр. Кстати, охранником должен был ехать Матюшин. Правда, сам Матюшин этого не знал, так как я был против.
— А почему вы были против?
— Потому что Матюшин не сдержан. Но Афонин настаивал именно на его кандидатуре.
— Почему?
— Не знаю. Видимо питал слабость к своему тёзке. Так что, просто так увольнять его бы Афонин не стал. Во всяком случае, мне он ничего об этом не говорил. Извините, я сейчас приду. Вы здесь посидите, а я распоряжусь, чтобы принесли кофе и бутерброды. Небось, с ночи гоняете? Ничего не ели?
— Да. Как позвонили мне ночью в начале второго, с тех пор и на ногах.
— Это мне знакомо.
Мельников быстро вышел из кабинета и пошел в кабинет Данилиной. Через некоторое время они вышли оттуда, Мельников пошел к себе в кабинет, а Данилина — в приёмную.
— Сейчас принесут бутерброды и кофе, — сказал Мельников — Кстати, может по рюмочке коньяка для поднятия жизненного тонуса?
— Нет, мы при исполнении, — с сожалением ответил Чернов.
— А я бы сделал пятиминутный перекур исполнения и рюмочку бы пропустил, — сказал Грузнов. — А то клонит ко сну со страшной силой. Всю ночь мотался.
— Мужики, за упокой души Афонина, — поддержал Самохин. — Хороший был человечище, хотя про мертвых плохо не говорят.
Чернов рассмеялся:
— Олег, ты с такой интонацией сказал слово «хороший», что если бы мы с тобой десять лет не работали вместе, у меня сразу бы возникли к тебе вопросы.
— Ты же знаешь, Андрей, если бы я его грохнул, у меня алиби на десятерых бы хватило, — ответил Самохин.
— А сейчас хватает на скольких?
— Да ладно, Андрюха, ты чего это? Перегрелся, что ли? — огрызнулся Самохин.
Дверь кабинета открылась и с подносом зашла Валя Панова, секретарша Афонина. Мельников показал ей на журнальный столик в углу кабинета.
— Валечка, ставь сюда. Так мужики, налетай, — скомандовал Мельников.
— Вы Валентина Панова, секретарь Афонина? — спросил Чернов.
— Да.
— У меня будет к вам несколько вопросов. А начальник финансового отдела уже пришла?
— Кажется, да, — неуверенно сказала Панова.
