— Скажите, пожалуйста, ей, чтобы никуда не уходила. И вы тоже будьте у себя на месте.
— Хорошо, как скажете, — испуганно ответила Валя и вышла из кабинета.
— Ты чего, Андрюха, девушку пугаешь? — сказал Самохин. — Так что, Михалыч, коньяк обещал? Давай.
Мельников вынул из шкафа коньяк, рюмочки и поставил на журнальный столик. Подошел к двери, повернул ключ и вернулся к столику. Разлил коньяк по рюмочкам. Выпили.
— А куда же всё-таки исчез Матюшин? После работы домой не приходил. Всю ночь отсутствовал.
Мельников и Самохин переглянулись.
— Да мало куда мог пойти молодой, неженатый парень, — пожал плечами Самохин. — А в предыдущие ночи он дома ночевал?
— Да. А именно вчера не было, — ответил Грузнов.
— Ну, тогда наливай, Михалыч, еще по одной, — предложил Самохин.
— Нет, мужики, хватит, — дожевывая бутерброд, сказал Чернов. — Мне ещё допросить надо Панову и начальницу финансового отдела. Как её там? Ах да, Данилина. Говорят, та ещё штучка. Против шерсти гладить нельзя, а по шерсти гладишь — тоже кусается.
Самохин посмотрел на Мельникова и сказал Чернову:
— Кто это вам уже успел набрехать такое? Данилина — человек правильный. Ты с нею по-хорошему и она все что знает, тебе расскажет.
— Меня интересует, в основном, договор с санаторием. А может быть, она случайно знает, хотел ли послать Афонин с семьей в качестве охранника Матюшина.
— Конечно, она знает. И не случайно, — подтвердил Мельников.
— Откуда? — удивился Чернов.
— Так она ведь заключала договор на три путевки — жена Афонина, ребенок и охранник. Но она была тоже против Матюшина.
— Почему? — насторожился Чернов.
— Данилина — это подруга Валентины Пановой, а у Матюшина роман с Валей, — разъяснил Мельников. — И Валя была категорически против того, чтобы посылали Матюшина.
— Андрей, а может Матюшин у Пановой ночевал? — догадался Грузнов. — Ведь и драка-то из-за неё произошла.
— А вот мы и спросим об этом у Пановой, — сказал Чернов.
В дверь постучали. Самохин открыл дверь и в кабинет заглянул Матюшин.
— Виктор Михайлович, мне сказали, что мною милиция интересуется? Скиба говорит, что меня увольняют.
— А ты где был? — спросил Мельников.
— У Валентины в приемной сижу.
— Да нет, ночью, спрашиваю, где был?
Чернов и Грузнов, насторожившись, подошли ближе.
— Матюшин? — спросил Чернов.
— Да.
— Вас почему дома с вечера не было?
— Не с вечера, а с утра не было.
— Вас дома ни вечером, ни ночью не было.
— Я же и говорю, вчера с утра как ушел, до сих пор дома еще не был.
— А где вы были?
— С утра на работе.
Чернов начал раздражаться.
— Я спрашиваю про вечер и ночь.
— А какое это имеет значение? — с вызовом спросил Матюшин.
— Для вас имеет большое значение, — резко ответил Чернов. — Есть основание считать, что Афонин хотел вас уволить за вчерашнюю драку, а около первого ночи его машину взорвали.
— Это все домыслы, что он хотел меня уволить, — возразил Матюшин. — Он сказал, что премии лишит, это было, а про увольнение — не слышал. Кто такие слухи распускает, хотел бы я знать?
— Ладно, пока можете быть свободным, но никуда не уходите, — сказал Чернов. — Ждите в приемной.
Матюшин вышел, а Чернов задумчиво посмотрел в окно.
— Странно, зачем Скибе врать? — спросил про себя Чернов, почесав затылок.
В приемной, куда он зашёл, Матюшин сидел около Валентины, держа её за руку, и Чернов подумал, что насчёт их романа сомневаться не приходится.
— Выйдите, пожалуйста, мне надо переговорить с Валентиной, — попросил он Матюшина, и тот неохотно покинул приёмную.
— Валя, скажите мне прямо — Матюшин ночевал этой ночью у вас?
Панова испуганно посмотрела на Чернова:
— Откуда вы знаете?
— Ясно. Спасибо. И ещё вопрос — Афонин хотел вчера уволить Матюшина?
— Он хотел с него снять премию. Но потом мне сказал, что только ради меня не снимет. Но если он ещё раз такое устроит, то тогда он его просто выгонит.
Чернов задумчиво разглядывал Валентину.
— Вы мне не верите? — спросила Валя.
— Верю. А вот ещё вопрос — У начальника отдела кадров мог быть зуб на Матюшина?
— Зуб? Да у неё на него целая челюсть выросла из таких зубов. Она же его ненавидит.
— За что?
— А она у нас такая, знаете, ну, как вам сказать… Дура, одним словом.
— Ясно.
В кабинет Данилиной Чернов и Грузнов вошли вдвоём, и Чернов представился:
— Доброе утро. Уголовный розыск. Хотели бы вам задать несколько вопросов.
— Доброе. Проходите, садитесь, — пригласила Данилина.
— Нам известно, что Афонин поручил вам заключить договор с крымским санаторием. С каким именно? Договор подписан?
— Переговоры велись, санаторий нам прислал факс с согласием, но Афонин передумал.
Она вынула из ящика стола дело и полистала его.
— Вот, кстати, этот факс, — сказала Данилина, показывая его Чернову.
— А почему Афонин передумал?
— Хотел отправить жену и ребенка на Кипр вместе с Матюшиным, чтобы тот их охранял.
— А вы были против, да?
— Вам уже и это доложили?
— А жена Афонина знала о том, что её хотят отправить в санаторий?
— Я думаю, что нет. Афонин хотел преподнести это как сюрприз, чтобы не испугать её.
— Отправкой в санаторий можно испугать?
— Это же не просто отправить. Отправить так, чтобы никто не знал, где находится жена с ребенком.
— Скиба утверждает, что Афонин приказал ей уволить Матюшина, а вы категорически возражали. Утверждали, что не будете платить Матюшину выходное пособие. Это так?
Данилина удивленно посмотрела на Чернова.
— Она что, утверждает, что я отменила приказ Афонина?
— Она говорит, что при этом были Самохин и Мельников.
— Да, это я помню. Я была в кабинете у Мельникова, мы утрясали с ним новое штатное расписание в связи с открытием нового магазина. Там был и Самохин. Она действительно заглянула, что-то говорила, но я не помню. Я корректировала расписание и не слушала её.
Чернов и Грузнов встали.
