взяли под колпак, а телефоны братьев поставили на прослушку, поэтому с этой стороны напасть на Лену не могли.
— Ларочка, сообщите мне ваш номер телефона и ждите моего звонка. Да вы не волнуйтесь так, я уверен, что всё будет в порядке, — успокаивал её Кудрявцев, но Лариса ему не верила. Она сообщила свой номер телефона, положила трубку и попыталась взять себя в руки, чтобы трезво проанализировать ситуацию. Но никак не удавалось успокоиться. Кошмарные мысли лезли в голову.
Мельников, которого поднял среди ночи Федор, не мог понять ни причину похищения, ни того, в чьих интересах это могло быть сделано. В этом похищении явно отсутствовала логика, поэтому возникла версия о маньяке. Маньяки время от времени в городе водились, но в данный момент было тихо. Правда, они всегда появляются неожиданно, но действуют, как правило, в одиночку. А одинокому маньяку такая девушка, как Лена, вышибит мозги в одно касание.
Не зная, где искать Лену, Мельников позвонил Грузнову. Необходима была информация для срочного анализа ситуации и построения версии происшествия. Грузнов потряс головой, пытаясь разогнать сон, но у него это плохо получалось. Он только недавно лёг спать, потому что до позднего вечера работал по делу об убийстве Дёмина и по делу о мужике с изъятыми почками.
По заключению экспертов, мужик был, скорее всего, бомжем и оперативники выясняли у местных бомжей, не знали ли они человека, изображенного на фотографии. Бомжей достаточно много и на их поиск и опрос потратили несколько дней. Уже решили, что безрезультатно расходуют силы и время, как вдруг бомжиха Нюрка, постоянно ошивавшаяся возле закусочных на вокзале, опознала человека на фотографии.
Она утверждала, что это Парамон, которого, на самом деле звали не то Александр, не то Алексей. Недавно Парамон исчез, а перед этим зачастил по одному адресу, где его подкармливали и даже бесплатно делали медицинские анализы. Грузнов лично встретился с Нюркой, подарил ей бутылку пива и стал почти закадычным другом. Правда, пахло от подруги скверно, поэтому он не рискнул сажать её к себе в уазик, чтобы тот не провонялся, а пошёл с ней пешком к дому, который посещал Парамон.
Дом находился недалеко, через несколько улиц, и по дороге Нюрка сообщила, что теперь туда ходит её знакомый Серж. Она охарактеризовала Сержа, как наглую скотину — тот ухитряется забрать на её участке бутылки из—под пива, как только их поставят и ему перепадают все остатки. Раньше Парамон его гонял, а сейчас и гонять—то некому. Серж хвастался, что в том доме его кормят, как на убой, но выпивать не дают. Жратву дают, а выпивку нет.
— Может быть, секта какая—то? — вопрошала Нюрка Грузнова. — Старообрядцы какие—то или мусульмане? Мусульмане ведь не пьют горькую, им запрещено.
Грузнов подходить близко к дому не стал, а купил в ближайшем киоске Нюрке ещё бутылку пива и распрощался. Сразу же за домом установили наружное наблюдение, и оперативники определились с квартирой, которую посещает бомж Серж. Она располагалась на втором этаже и принадлежала семье, которая находилась в длительной командировке за границей. Снимал квартиру некто Дягелев Григорий Михайлович, лицо неустановленной профессии и без определённых занятий. Но принимать у себя бомжей и подкармливать их в благотворительных целях никому не запрещено, так что предъявить обвинение невозможно. Квартиру следовало взять под наблюдение, но не хватало людей. А здесь ещё и дело о недавнем убийстве Дёмина, которое висело на отделе и начальник гормилиции требовал ежедневного отчета.
Но отчитываться особо было не о чем. Понятно, что работали очень серьёзные профессионалы, а заказать предпринимателя могли господа бандиты, на которых сейчас пашут профессионалы, прошедшие спецподготовку и войну в Афганистане. Хотя могли заказать и друзья—соперники. В бизнесе друзей нет, а нарождающемся российском тем более.
Заказные убийства стали нормой ведения дел, поэтому мотивы преступления следовало искать в профессиональной деятельности погибшего, и, скорее всего, именно в предстоящей приватизации завода 'Импульс'. Но как искать, когда в эти сферы ход простым операм заказан? Из Москвы должен скоро приехать 'важняк'[56] из Генпрокуратуры, и Грузнов работал в поте лица, таская для него каштаны. Тем ни менее, он не строил иллюзий — никакие 'важняки' в те сферы тоже проникнуть не смогут.
Грузнов изъял у охраны Дёмина видеокассету с кадрами трагедии, разыгравшейся возле подъезда дома. Аудиокассета разговоров, которые велись на улице, отсутствовала, так как звукозаписывающую аппаратуру к микрофонам ещё не подключили. На видеокассете было видно, что действовали две женщины, но Грузнов не сомневался, что это маскарад.
Видеокамеры снимали сверху, что вносило искажения в размеры преступников, но в скверике, через который убегали преступники, обнаружены женская туфля сорок третьего размера с поломанным каблуком и женский парик на голову пятьдесят восьмого размера. А в мусорном ящике около дома, прилегающего к скверику, обнаружили два пистолета, от которых преступники избавились. Экспертиза установила, что оба пистолета использовались в бандитской разборке на южном шоссе, когда неизвестные положили восьмерых бандитов.
Впрочем, и раньше было ясно, что разборка на шоссе, как и нападение на дачу Сапога, организовал Гриня Шарый. Как всегда, он вышел сухим из воды, потому что прямые улики против него отсутствовали. Но найденные пистолеты указывали на то, что это нападение из той же серии и действовали те же люди. Показания оставшихся в живых охранников и видеозаписи свидетельствовали о том, что нападавшие были женщинами, но туфля сорок третьего размера с поломанным каблуком и парик пятьдесят восьмого размера ставили это под сомнение. Скорее всего, это просто неудачная маскировка.
Да и какие женщины в состоянии устроить такую бойню? То, что исполнители — крашенные и ряженые мужики, понятно каждому, но даже малейшие сомнения развеялись после того, как собаки, которым дали понюхать парик, нашли кассету с записью женских голосов, поэтому уголовному делу дали рабочее название 'Эстрадники' — киллеры работали под фонограмму, совсем как современные эстрадные певцы. Кассета, видимо, выпала, когда преступники убегали с места преступления. Всё это подтверждала простую истину, что преступления без следов не бывает. Просто надо хорошо искать следы.
Неожиданно, появились свидетели происшествия. Бомж по имени Влас, промышляющий сбором бутылок в этом микрорайоне, лично наблюдал бойню из скверика напротив дома, где дремал на скамейке после напряженного трудового дня.
— Разбудили меня выстрелы. Продираю глаза, смотрю, а перед домом такое творится, что трудно поверить. А потом сразу как—то стихло и в скверик побежали два мужика в платьях. А потом ещё один, который косил под нашего, — обстоятельно рассказывал Влас, блаженствуя от того, что его внимательно слушают Титаренко, опер из уголовного розыска, и Савельев, следователь городской прокуратуры.
Поговорить Влас любил, но аудитория, как правило, была невнимательна к его рассуждениям. А сейчас серьезные люди ловили каждое его слово и даже записывали на диктофон. О том, что надо говорить, его тщательно проинструктировал Стас Кондратюк и заплатил двадцать долларов. Таких денег Влас никогда в руках не держал и это еще более подстегивало его фантазию.
— Какого вашего? — нетерпеливо спросил Савельев.
— Ну, вроде, он, как бы, тоже собирает бутылки. А сам палил там, у дома, сразу из двух пистолетов.
— Как это из двух пистолетов? С двух рук?
— Ну, да. Палит из двух пистолетов, как ненормальный!
— И что дальше?
— Так вот, бегут они в мою сторону и я подумал, что ко мне. Ну, я, значит, сразу же нырнул под скамейку, а они пробежали мимо. Один на ходу снимает парик, а голова бритая.
— Как же ты рассмотрел в темноте, что голова у него бритая?
— Так фонари в саду горят! Да и в доме в окнах свет загорелся, как только началась стрельбы. Кое—что можно было рассмотреть.
— А лица их рассмотрел?
— Нет, врать не буду, лиц не видел. Темновато, ведь, было.
Влас с энтузиазмом описывал придуманные им детали происшествия, и хотя они противоречили друг другу, но для следствия главное было в том, что речь идет о ряженных мужиках, причем, как минимум,
