зарежет!
Зрители мешали движению со стороны Дворца Бракосочетания, и уже скопилась небольшая очередь машин на правой стороне дороги. Они гудели, требуя освободить проезд, а в это время свадебный кортеж тихо подкатил с другой стороны улицы. Молодые и сопровождающие их лица быстро вышли из машин, и зашли в кафе. После этого, Стас моментально стал нормальным человеком и тоже ушёл в кафе.
— Видите, вот так у Яшки всегда, — объяснила собравшимся Катя. — То внезапно приходит в бешенство, то внезапно успокаивается.
— Зачем же таких из дурдома выпускают? — возмутился кто—то из толпы. — Пусть бы там и лечили его.
— Так он же никого на этот раз не зарезал. За что же лечить его? — выкрикнул какой—то шутник и любопытные, засмеявшись, начали расходиться.
А ещё минут через десять подъехала будка, и дюжие мужики забрали троих ремонтных рабочих и снайпера на хутор Запрудный, что около деревни Коньково. Там в доме, одиноко стоящем на краю хутора, их поместили в большой железобетонный сухой подвал и прикрепили наручниками к торчавшим из стен скобам.
— Я, мужики, ярый сторонник прав человека, — разглагольствовал Лёня Окунев, проверяя наручники. — Можно сказать, почти правозащитник и считаю, что каждый человек имеет право сам принимать решение: лезть в топку или рассказать правду.
— Какую правду? — дрожащим голосом спросил один из ремонтных рабочих. — Я ничего не знаю. За что меня забрали? В чем обвиняют?
— Разве я сказал, что я тебя обвиняю? Я ни в чём никого не обвиняю. Просто расскажи правду, и тебя отпустим. Если нет, извини друг за то, что в топке будет жарковато, но на то она и топка.
— Что мы должны сказать? — подключился другой рабочий. — Объясни, что мы должны рассказать, и мы расскажем.
— Вы чего в выходной день пришли колодец ремонтировать?
— Сами не знаем. Дали наряд, сказали, мол, срочно надо. Два отгула обещали дать. А колодец оказался в порядке. Нечего там ремонтировать. Сами не знаем, зачем нас послали. Да ещё в выходной день!
Окунев задумался. Может быть, рабочие действительно не в курсе и вообще здесь не причём? Дали наряд и послали на работу. Но действительно ли они ремонтные рабочие? Пусть Стас или Самохин сами выясняют. А его задача задержать этих четверых до завтрашнего утра в подвале. И Окунев, проверив вытяжку, полез наверх, разрешив мужикам ходить под себя в случае острой нужды..
— Завтра все почистите, помоете, проветрите, а сегодня можно и так, — сказал он и выключив в подвале свет, закрыл его на амбарный замок.
Но уже через пару часов выяснилось, что ремонтные рабочие настоящие. 'Или произошла накладка, или спланировано на высоком уровне', — озабоченно подумал Самохин, выяснявший вопрос с рабочими. Ремонтное управление муниципального предприятия 'Горводоканал' — это не частная лавочка, это государственное предприятие. Послать рабочих просто так что—то ремонтировать нельзя, нужен наряд— заказ, нужно выписать со склада материалы для ремонта и т.д. То есть, без начальника участка это сделать невозможно. Но и начальник участка не может ремонтировать всё, что ему вздумается. Таким образом, если это не накладка, то здесь есть над чем серьёзно поработать, решил Самохин. Рабочих отпустили и отвезли в город, заплатив по сто долларов в порядке компенсации за испуг, а снайпер остался в подвале на ночь.
На следующее утро приехал Самохин и занялся снайпером, но, как и предполагал, тот ничего не знал. Ему позвонили и договорились по телефону. Винтовку взял на вокзале в камере хранения, в сумке с нею лежал задаток две тысячи долларов и фотографии двух женщин, которых он должен застрелить. Одна из женщин новобрачная, а рядом со второй должен находиться длинноволосый мужик. Он, как индикатор, высветит в толпе ту, которую надо ликвидировать. На фотографиях легко можно было узнать Данилину и Афонину. А длинноволосый мужик по описанию очень напоминал Эдика.
— Если позвонили, значит, ты специализируешься на снайперских работах? — уточнил Самохин.
— Это мой первый опыт, и, так же как и первый блин, комом.
— Ты от блинов отличаешься тем, что жарить тебя будут не на сковородке.
— А без топки нельзя?
— А как?
— Ну, хотя бы пулю в лоб, чтобы было быстро и не больно.
— Ты меня озадачил, сынок. Надо подумать.
— А, может, вообще договоримся?
— Насчёт чего?
— Насчёт того, что я не прочь ещё немного пожить.
— Тогда давай подумаем, как на тебя вышли, и кто может быть заказчиком.
Самохин со снайпером начали размышлять, кто и как мог на него выйти. В отделе кадров предприятия, где он работает, безусловно, знали его военную специальность, поэтому это мог быть один из выходов на него, но снайпер наотрез отказался сообщить свою фамилию и где работает.
— Понимаешь, мужик, семья у меня, ребёнок, — сказал снайпер. — Так что свои реквизиты я не скажу тебе. Так и уйду молча в могилу. А для общения можешь называть меня Васей.
— Вася, насчёт того, кто ты есть, мы узнаем без проблем. Тебя же родственники будут искать, вот и станет ясным, кто ты. Но ты мне нравишься тем, что ведешь себя как настоящий мужик. Нам такие нужны, поэтому помоги нам найти заказчиков, и будем дружить. А насчёт ребёнка и жены не бойся, мы не звери, мы только защищаемся. Сами никого не трогаем, но если кто нас обидит, тот, как говорится, и трёх дней не проживёт. Это, знаешь, как табличка на опоре высоковольтной линии: 'Не влазь, убьёт!'. А ты нарушил, влез.
— Просить за себя не буду, но семья здесь ни при чём. Согласен?
— Это в наших правилах.
— Я согласился не сразу. Думал, что это провокация. Но потом мне передали привет от моего однополчанина. Служили с ним вместе.
— Понятно. Кто такой?
— Я должен его сдать?
— Вася, давай так. Мы не дети, мы спецы, понимаешь? Проверим, кто тебе звонил последний месяц, и прокачаем каждого. Так что давай не играть в игры, а выкладывай всё. Если твой однополчанин не виноват, никто его не тронет. А если замаран в этом, ты его в любом случае не спасёшь. Так что думай лучше о своём ребёнке, о жене. Ведь их же кормить надо. А как же они без тебя?
— Ты что, обещаешь мне жизнь?
— Мы не душегубы, зря людей не губим. Может, ещё с тобой работать будем, у нас такие мужики лишние не будут. Но ты подумай, Вася, над собственной проблемой. Аванс ты взял, задание не выполнил. Появишься дома, как ни в чём не бывало, навлечешь на себя и на семью справедливый гнев заказчиков. И, кроме того, ты знаешь заказчиков, поэтому им прямой резон тебя убрать, чтобы не сдал. Так что в твоих непосредственных интересах помочь нам их найти. Иначе они же и замочат твою семью. Раз уж влез в эти игры, то и семья твоя под угрозой.
— Константин меня зовут. Новосёлов Константин Федорович. Работаю в строительной фирме 'Атлант'. А мой однополчанин, Тимофеев Владимир, работает на ГОК'е. А вот заказчиков, честно говорю, не знаю.
— Понятно, Костя.
Самохин задумался. Появляться сейчас дома Косте нельзя, и сообщить жене о том, что с Костей всё в порядке, тоже нельзя, иначе она не сможет правдиво изобразить беспокойство по поводу пропажи мужа. А узнают, что Костя захвачен — могут взять семью в заложники. Он объяснил Косте ситуацию, и они решили, что жену с ребёнком надо привезти сюда на хутор и спрятать, пока не разберутся с заказчиками.
