государственную политику через тех политиков, кто, будучи прельщенными 'тайными знаниями', вступают в них и подпадают под влияние иерархии и доктрин. В конечном итоге они оказываются во власти руководителей этих обществ.
Неожиданно вспомнилась история Бокия, председателя Петроградской ЧК, возглавлявшего позже 9—й (специальный секретно—шифровальный) отдел. Необычным методам шифровальной работы Глеб Иванович научился именно у ордена розенкрейцеров, членом которого, вполне возможно, состоял. А если бы не состоял, то кто бы его учил тайнописи?
Царская охранка не могла расшифровать его сообщения, поэтому особые способности в области криптографии сделали Бокия бессменным начальником шифровальной службы. Он был одновременно и чекистом, и мистиком, посвященным в тайные ложи, и под его личным контролем в НКВД существовала специальная парапсихологическая лаборатория, пользовавшаяся в системе органов непонятной самостоятельностью. О какой же религиозности этого ордена может идти речь, если даже атеист Бокий был розенкрейцером?
Незаметно для себя Кудрявцев задремал и был разбужен громким стуком в двери. Спросонок почему—то подумалось, что приехала жена, и он недовольно пошел открывать шлепая босыми ногами и даже не натянув на себя брюки. На крыльце стоял водитель дежурной машины.
— Товарищ подполковник, приказано отвести вас в областную больницу. На генерала Ферапонтова совершено нападение, и он находится в реанимационном отделении, — доложил старший сержант.
— У тебя трос есть? — спросил Кудрявцев, сразу же вспомнив о своей машине. Не бросать же 'зубило' на дороге, если подвернулась возможность отбуксировать её во двор Управления. А утром можно будет решить, что ней делать.
— Простите, что есть? — удивился водитель, решив, что ослышался.
— У меня машина на шоссе стоит. Заглохла по дороге. Надо её отбуксировать в Управление.
Когда Кудрявцев приехал в больницу, выяснилось, что немногим менее получаса назад произошло повторное нападение на лежащего в коме Ферапонтова. Главврач больницы бестолково пытался объяснить, что произошло, но подошел начальник райотдела милиции полковник Осипов и сообщил, что убит милиционер, дежуривший возле палаты, и внутри палаты находятся ещё два трупа.
— Их сейчас должны забрать. Следственная бригада работу почти закончила. Но к единой версии произошедшего пока не пришли, — бодрым голосом сообщил Осипов, но наткнувшись на мрачный взгляд Кудрявцева, поник.
— Как получилось, что дежурил один милиционер, а не двое, как положено? — поинтересовался Кудрявцев, глядя на него в упор.
Осипов потел, пыхтел и вытирал платком взмокший лоб, понимая, что фээсбэшник с него не слезет, пока не выяснит этот вопрос. А если, к тому же, утром узнает, что Осипов запретил дежурство в больнице охранникам Ферапонтова, то может подумать, что он специально создал облегчённые условия для покушения. Эти фээсбэшники за своих башку могут оторвать, хотя Осипов и сам не понимал, почему упёрся насчёт охранников. Ведь вовсе не имел никакого злого умысла, просто вожжа под хвост попала. А вот пойди теперь докажи, что невиновен! Могут инициировать служебное расследование, и тогда его карьера накрылась! Залетел, как последний фраер!
Кудрявцев, не мигая, молча смотрел на Осипова, ожидая ответа. Он понимал, что от этого кретина, стремительно выбившегося при новой власти из начальников паспортного стола в начальники райотдела, ждать разумного объяснения не приходится, и размышлял, кто мог организовать покушение и кому это выгодно. Известно, что Осипов берёт взятки за прописку и крышует рэкетиров, но создавать условия для вторичного покушения на Ферапонтова не решился бы. Маловероятно также, что организовали покушение криминальные структуры — им никакого смысла нет, а риск большой. Не имело смысла устраивать покушение и губернатору Климову — первая же мысль, которая приходит в голову, что это он заказал ликвидацию основного соперника. Перед выборами такое подозрение серьёзно бьет по репутации.
Скорее всего, действовал кто—то, кто не боится играть по—крупному и, следовательно, прикрыт большими людьми. Возможно, цель покушения — подставить Климова, обвинив его в физическом устранении своих политических противников. Таким образом, кто—то мог попытаться одним ударом убрать обоих претендентов на пост губернатора: Климова и Ферапонтова. Да, это ловкий маневр, но кому конкретно он на пользу? Кто смог бы воспользоваться такой ситуацией? 'Надо покопать кандидатов и тех, кто стоит за каждым из них', — решил Кудрявцев и, сделав строгое лицо, угрожающим тоном рекомендовал Осипову срочно поставить около палаты двух омоновцев с автоматами для круглосуточной охраны генерала. Тот с энтузиазмом закивал, обещая немедленно решить вопрос об охране генерала.
Следователь из прокуратуры сообщил детали происшествия и наиболее вероятную версию событий. А также то, что сиделка, дежурившая в палате, чудесным образом осталась жива лишь потому, что в это время пила кофе в комнате дежурной сестры.
— Да вот она, — кивком головы показал он на симпатичную девушку, выходившую из комнаты, где оперативники вели допрос.
— Она дала какие—нибудь существенные показания? Что она заметила подозрительное? Может кто—нибудь её о чём—то расспрашивал, когда она приступала к дежурству?
— Да она толком ничего сказать не может. Только и того, что смотрит перепуганными глазами, — махнул рукой следователь, застегивая папку с материалами допросов свидетелей. — Девушка красивая, но туповатая. Сиделка, одним словом.
— Что же здесь удивительного, что она так напугана? Любая бы на её месте перепугалась. Как мне сообщил Осипов, она не просто сиделка, а студентка медучилища. На практике в больнице?
— Нет, сама она москвичка, приехала сюда на каникулы, чтобы подзаработать. Но вдруг ей позвонила из Москвы преподавательница медучилища и попросила поухаживать за генералом. Его семья обещала хорошо заплатить.
— Понятно, — кивнул головой Кудрявцев, взглянув на сиделку, остановившуюся невдалеке от них посреди коридора. Та растерянно и с виноватым видом смотрела на приближающуюся к ней пожилую женщину в белом халате.
— Дежурный врач? — поинтресовался Кудрявцев у следователя.
— Заведующая реанимационным отделением Мещерская Таисия Тихоновна. Её вызвал главный врач больницы. Хотя сомневаюсь в необходимости её присутствия. Набежало сюда лишнего народу столько, что работать трудно, — посетовал следователь.
— Надеюсь, я не в их числе?
— Конечно нет, товарищ подполковник!
Кудрявцев усмехнулся, наблюдая встречу девушки с заведующей отделением. Чувствовалось, что сиделка сейчас будет оправдываться в том, что покинула палату. 'Глупенькая, радоваться должна, а не оправдываться, — подумал он. — Да и не начальник ей заведующая, если она нанята семьей генерала'.
Было бы жаль, если бы такая молоденькая и симпатичная девчонка плавала сейчас в луже крови, как те три мужика — милиционер и два неизвестных. Он подозвал двух оперов из следственно— оперативной группы, закончивших что—то обсуждать с кинологом, державшим на поводу огромную овчарку, и начал их расспрашивать о деталях дела.
Между тем, Лариса, выйдя из комнаты Любаши, где её допрашивали работники милиции, неожиданно увидела, как по коридору в её сторону идет Таисия Тихоновна. Её поднял с постели телефонный звонок главврача и она, разорившись на такси, сразу же примчалась в больницу, узнав, что творится у неё в отделении. Непонятно, почему её не вызвали, когда привезли Ферапонтова — не каждый день к ним поступают такие пациенты! Конечно, дежурные врачи сделали всё, что необходимо, но заведующая должна быть информирована обо всём, что происходит в её отделении!
Увидев в отделении Ларису, и, тем более в белом халате, Таисия Тихоновна несколько опешила. Лариса тоже растерялась, так как этой встречи никак не могла ожидать. Только сейчас она вспомнила, что Таисия Тихоновна работает здесь заведующей реанимационным отделением. Эта неожиданная встреча смутила Ларису — надо экспромтом что—то придумать для объяснения причины своего пребывания здесь.
