работы и Мельников, несмотря на то, что только лишь выполнял поручение руководства. Однако он не сомневался, что это был не более чем повод. На самом же деле, как можно было предположить, основная причина его увольнения заключалась в его близости с бывшим начальником областного управления КГБ генералом Ферапонтовым, ранее отправленным в отставку.
Кабинет Кудрявцева был обставлен новой светлой мебелью, но вместо портрета Дзержинского на стане висел портрет президента Ельцина.
— Чем хороши коммерческие организации, то это тем, что не требуется вешать портреты. А то менять их сплошная морока. — заметил Мельников, усаживаясь около стола. — Мебель, вижу, поменял. Жируешь, однако, батенька!
— Надо иметь хорошие отношения с отделом АХО. Они любят, когда их уважают, а просто так ничего никому не дают, — устало усмехнулся Кудрявцев.
— Понятно. У тебя какие — то неприятности?
Мельников сочувственно посмотрел на приятеля. Многочисленные перетряски изрядно потрепали и до сих пор треплют контору. Пожалуй, ни один государственный орган не прошел через такие жесткие реорганизации, но до сих пор раздаются предложения о ликвидации конторы или хотя бы полной замене профессиональных кадров. А ведь работающие здесь люди не бесчувственные роботы без нервов и семьи!
Проходимцы, сексоты и стукачи, использующие правозащитное движение в своих собственных целях, кричат громче всех, пылая ненавистью к своим бывшим кураторам и козыряя неприязненным отношением к органам госбезопасности. Хорошо, что он, Мельников, уже не в этой системе и живет спокойной, обеспеченной жизнью. А вот приятель считает каждую копейку, да ещё неприятности валятся, как из рога изобилия!
— Снова достают правозащитники? — спросил он у Кудрявцева. — Что за совещание у тебя в кабинете проходило?
— Не поверишь: по вопросу открытия в городе филиала тайного общества!
Мельников удивленно поднял бровь:
— Тайного общества? Что ты имеешь ввиду?
— Городская администрация перенаправила нам заявление от группы сограждан с просьбой о регистрации в городе филиала тайного ордена Розенкрейцеров. Чиновники самоустранились от решения вопроса и переправили стрелы на нас. Мол, общество тайное, пусть ФСБ даст нам рекомендацию регистрировать его или нет.
— Идиотизм! Зачем нам в городе орден Розенкрейцеров?
— Понятно, что идиотизм. Но у нас любой идиотизм принимает особо острые формы. Только что у меня была группа общественного содействия этой инициативе.
Кудрявцева достал из стола начатую бутылку коньяка и две рюмки.
— По рюмашке?
Мельников согласно кивнул.
— Ещё продолжают выдавать горячительные средства обеспечения вербовки агентуры?
— Продолжают. Но тебе наливаю не для вербовки, так что не волнуйся, — усмехнулся Кудрявцев, разливая коньяк по рюмкам. — Витя, не знаешь почему все чиновники городской администрации, с которыми я имею дело, носят глупые лица?
— Возможно, работа того требует. Морда — она ведь как мундир и сразу показывает свой или не свой. А чем тебе не нравится их глупый вид?
— Да мне, в принципе, всё равно. Пусть носят, что хотят. Только что один из таких чиновников был у меня вместе с группой общественников. А возглавляет эту группу инициатор создания филиала ордена, некий дед Спиридон. Слышал о таком?
— Конечно! Он колдун в седьмом поколении, если верить рекламе в газетах, — рассмеялся Мельников. — Порой открываешь газету и понимаешь, что держишь в руках многотиражку городского дурдома.
— Приятно слышать, Витя, что у тебя остается время читать газеты. А я не успеваю просматривать даже внутренние циркуляры, инструкции, информационные письма, аналитические отчеты и прочую литературу. Кроме колдуна пришла ясновидящая Варвара, две общественницы, настроенные очень по — боевому, и депутат — правозащитник Дерягин. И вот с этим коллективом я общался почти сорок минут! С ними можно чокнуться! Единственный умный человек среди членов делегации — дед Спиридон, прохвост и мошенник. Думаю, что этот орден ему нужен для присвоения членских взносов городских розенкрейцеров. Надеется, что не все горожане отнесли свои деньги в МММ, будет кому нести ему взносы. А вот зачем это нужно сопровождающим его дурачкам, понять трудно.
— Так что, будет у нас, наконец, тайный орден? Или, как и прежде, будем жить обыденно и скучно, по — провинциальному?
— Понимаешь, пусть бы играли в эти детские игры, но есть проблема: как того требует закон, они предоставили мне устав. Но если мне, не розенкрейцеру, его дали для ознакомления, следовательно, он не тайный? А разве может быть тайный орден без не тайного устава? Поэтому есть основания считать, что они подсунули липовый устав и пытаются развести меня, как лоха.
Мельников захохотал. Ситуация действительно дурацкая. Может ли тайный орден объявлять о своих целях, задачах и методах работы? Какой же он в таком случае тайный?
— Толик, а что тебе мешает вступить в этот орден? Тогда тебя ознакомят с тайным уставом, как ты хочешь.
— После того, как Ельцину присвоили звание мальтийского рыцаря [13], в Россию прутся всякие тайные общества. И каждое из них своего рода протектор для иностранных спецслужб. Вполне очевидно, что этот прохвост, дед Спиридон, используется кем — то вслепую. Только кто за этим стоит, пока не ясно. Витя, а ты что хотел? Надеюсь, не хочешь открыть ещё один тайный орден?
— Нет, у меня сугубо мелкие меркантильные цели. Хочу просить тебя выяснить номера счетов в сбербанке двоих ребят, которым мы должны перевести деньги в оплату их услуг. Они уехали, а реквизиты оставить забыли. И, второе. Хочу Митю Никонова на работу к себе устроить, пусть парень немного деньжат заработает. Поэтому срочно нужно разрешение на ношение оружия.
— Митя Никонов — это кто?
— Это же сын Андрея Никонова. Ты разве его не помнишь?
— Нет Никонова не только не помню, но и не знаю. Хочешь чай?
— Нет, спасибо, не хочу. Но Танечку Никонову ты должен знать. Вы же с нею у меня на свадьбе свидетелими были.
— Ах, Танечку? Конечно, знаю. И мужа её видел. Приятный мужик. Так они Никоновы? А Митю, их сына, не видел.
— Он же с Яночкой рядом сидел. А ты, вообще — то, на свадьбе присутствовал?
— Так я же у тебя был на свадьбе с Лерочкой. Было ли у меня желание кого — то разглядывать?
Мельников улыбнулся, вспомнив, как на свадьбе Зоя обратила внимание на то, какими глазами Кудрявцев смотрит на Леру.
— Твой приятель, кроме своей дамы, никого не видит, — шепнула ему Зоя за столом. — Мы когда у них на свадьбе гулять будем?
— Им вначале надо развестись. Ей со своим мужем, а ему со своей женой, — ответил он ей.
— А если ты влюбишься в кого — нибудь, то я…
— Зарежешь меня кривым ржавым ножом. Я знаю, — опередил он её, и она, сжав под столом его руку, сделала томный взгляд и, не выдержав, рассмеялась.
— Лера очень красивая женщина. Это даже Зоя отметила, хотя, как ты понимаешь, женщины не любят восхищаться другими женщинами, — сказал Мельников, и Кудрявцев довольно улыбнулся.
— Давай, Витя, реквизиты тех двоих. А в сбербанке у них точно есть счета?
— Один из них работает на ГОК, а там зарплату выплачивают только через сберкассу. Думаю, и второй тоже получает зарплату таким же образом, — Мельников протянул листок с реквизитами Тимофеева
