практики.
— Чем Совет по кибернетике может вам помочь? Во-первых, давайте организуем у нас семинар для педагогов, где вы можете выступать и свой метод доводить до учителей, до школ. Выделим вам помещение, деньги. Теперь еще вопрос: а можно по вашему методу написать учебник, чтобы проверить его не на отдельных фрагментах предмета, а по всему курсу? Ведь только в этом случае проявится его положительная сущность и выявятся принципиальные недостатки. Сколько времени вам для этого надо?
— Года два.
Берг вскакивает:
— Два года? Много, много, так работать нельзя! Вам нужны люди, штаты?
— Нет, нас уже работает четырнадцать человек, пока хватит.
— Но мы не можем ждать так долго!
— Но мы не кончили стадию опыта.
— Нельзя же ждать без конца! Говорите, чем я должен помочь?
Возникает долгий разговор о практической помощи этой группе.
— Поймите, — резюмирует Берг, — я хочу, чтобы в Советском Союзе была бы единая программа, общая точка зрения по методологическим, философским и прочим вопросам педагогики, в частности по программированному обучению. Я хочу знать, противоречит ли внедрение новых средств обучения принципам советской педагогики? Что нужно сделать, чтобы помочь ей? Ведь программированное обучение — это не самоцель, наоборот, оно должно выполнять вспомогательную роль, полезную в главной задаче — обучении и воспитании молодежи.
Вот мы кричали тут несколько дней, и все кончилось благополучно. Пока никого не хватил удар, никого не вынесли, никто не подрался, не правда ли, полное согласие?
Все смеются. Талызина замечает:
— Но вы грозились запустить в меня телефоном.
— Да что вы?! — Берг искренне ужасается. — Нет, друзья, кроме шуток, мы с вами проделали полезную работу. Я у вас многому научился и сам кое-что подсказал, не правда ли?
Так, спотыкаясь, в спорах и шутках рождается новая наука. Сначала маленькие ручейки идей сопоставляются, анализируются, потом сливаются в поток массовых обсуждений на совещаниях и конференциях. И, наконец, эти ручейки входят в надежное русло полноводных рек, оплодотворяющих жаждущую землю. Это уже заводы, научно-исследовательские институты, конструкторские бюро, где наука о программированном обучении из сомнительного приблудного ребенка превращается в нежно опекаемое дитя, обретает кровь и плоть…
Но к этому счастливому финишу предстоит долгий и трудный путь. Разведывательные дискуссии выявили всю зыбкость почвы, на которой должно было возводиться здание новой науки о человеческом мышлении, всю неподготовленность ученых. Предстояло начинать все с азов.
Глава 3
ПЛЕЯДА СОКРАТОВ
УЧИТЬСЯ, ЧТОБЫ ВЫЖИТЬ
Программированным обучением у нас начали заниматься в шестидесятых годах, а зародилось оно в США в пятидесятых. Случилось это после того, как в США был издан закон об обороне, где уделялось особое внимание улучшению состояния высшей школы. Американцы чрезвычайно взволновались нашими успехами в области освоения космического пространства. Именно в это время СССР посетил американский министр просвещения и с ним педагоги и бизнесмены. Они обстоятельно знакомились с состоянием советского народного образования.
Результаты визита не замедлили сказаться. Если средняя продолжительность обучения в США в 1940 году была равна 8,6 школьного года, то в 1962 году она повысилась до 10,6 года.
На Западе забили тревогу, и это очень почувствовалось на симпозиуме по программированному обучению, состоявшемся в 1963 году в городе Нюртингене.
«Учиться, чтобы выжить», — этими словами закончил свой доклад руководитель симпозиума немецкий ученый Франк.
«Не слепое стремление к повышению благосостояния должно быть нашим девизом, — сказал он. — Нам надо учиться, чтобы выжить как нации». Он имел в виду обстановку острой конкуренции со стороны других капиталистических стран и небывалые успехи СССР. Обстановку жестокой борьбы за рынки сбыта и сферы идеологического влияния, безжалостную гонку вооружения. Он отлично понимал, что победит тот, кто будет обладать новейшей техникой, высоким уровнем промышленности, высококвалифицированными кадрами. Выиграет в конечном счете та страна, где наилучшим образом поставлено обучение.
— Но у нас еще большая потребность в коренном улучшении народного образования, — говорит Берг. — Ведь у нас учится не менее четверти всего населения. Только вдуматься! Каждый четвертый человек сидит в классе, в аудитории или овладевает наукой дома после работы. Вы видите, что значительная часть творческих сил народа расходуется не на сам производительный труд, а на подготовку к нему. Как важно, чтобы эта часть народных сил тратилась наиболее разумно, эффективно и экономно. Как нужно, чтобы ученые скорее форсировали здесь все возможности.
Однако же!.. Вот еще одна словесная дуэль, которая обнаруживает, что не все очевидное бесспорно.
СТРАШЕН ЛИ НАМ БИХЕВИОРИЗМ!
— Мы не должны, забывать, — утверждала в одном из своих выступлений на конференции Талызина, — что идея программированного обучения возникла в Америке и ее реализация несет печать специфических условий этой страны. Мы никак не можем согласиться с тем, что обучение должно осуществляться без учителя и в индивидуальном порядке. Это неверно ни с точки зрения возрастной психологии, ни с точки зрения наших целей воспитания. Индивидуализация работы, обучение без учителя, на наш взгляд, является вредным.
Американцы считают психику человека непознаваемой, «черным ящиком», и это источник недостатков их системы обучения. Мы не должны пользоваться американским опытом, так как американские ученые — бихевиористы, то есть они не делают различия между человеком и животным в области психики.
Их интересует только конечный результат обучения — запоминание и навык. Что и как происходит в голове ученика, их не волнует. Так же, как не интересует дрессировщика, каким образом, получив приказ сложить «3» и «5», собака вытаскивает цифру «8».
Собака, — говорит Талызина, — не понимает, почему она так делает, она лишь знает, что получит за это кусок сахара.
Действия учащегося в американских системах ограничены рамками навыка и памяти, задача сводится к тому, чтобы получить от ученика правильный ответ, а затем закрепить его. Для точного и быстрого наведения учащихся на правильный ответ используется дробление материала на мелкие дозы и система подсказок. Для фиксации правильной реакции — немедленное подкрепление ее и многократное повторение. Такой подход вытекает исключительно из бихевиористического понимания процесса обучения. Учащийся должен дать правильный ответ? Должен. Программа вдалбливает его в ученика. А что лежит за ответом — для бихевиориста безразлично. Учитель-бихевиорист не видит разницы между обучением человека и научением животного. Поэтому в центре американских систем стоит правильная реакция, правильный ответ и всюду игнорируется действие учащегося. Управление в этой системе сводится к наведению на правильный ответ. Путь, которым ученик фактически приходит к этому ответу, остается неизвестным.
Это я слышу на одной из конференций. Оглядывая соседей, вижу, что они возбуждены и спорят друг с другом. Но о чем? Согласны они с Талызиной или нет? На это ответит лишь дискуссия. А дискуссия развивается со всей страстностью и активностью, характерною для собраний ученых.
И первое же выступление заведующего кафедрой иностранных языков академии имени Жуковского,
