кивнула в ответ, одарив его пренебрежительным взглядом, и они, разъехались в разные стороны. Теодор скривился, почувствовав шлейф духов, тянувшийся за ней.
Настроение Теодора было испорчено.
Странно. Казалось бы, Теодор был унижен ею, Теодор стоял на коленях, но он не прятал от нее глаза, и даже открыто выказывал ей презрение. Эмма этого не понимала. Словно все было наоборот, словно они поменялись местами.
Эмма вернулась к конюшням и увидела незнакомую лошадь — даже не лошадь, скорее, клячу. Кто-то приехал. Она вошла в дом и увидела в холле… Джонаса Хоупли, подстроившего женитьбу ее и своего негодяя-братца. Джонас выглядел не менее ужасно, чем лошадь, на которой он приехал: лицо его было осунувшимся, костюм ужасно потрепан, глаза пустыми.
— Мистер Хоупли, — надменно сказала она. — Что привело вас сюда?
— Миледи, — поклонился он. — Мне надо увидеться с братом.
— Лорд Эшли на прогулке. Можете подождать его в кабинете, — кивнула Эмма в сторону кабинета Теодора.
— Спасибо, миледи, — снова поклонился он. Эмма слегка качнула головой в ответ и поднялась по лестнице в хозяйские покои. Сердце ее бешено колотилось. Она знала, что должна непременно подслушать, о чем будут говорить братья. Но кабинет Теодора в ее лондонском доме находился в конце неглубокого коридора, а здесь дверь кабинета выходила прямо в холл, и ее мог застать кто-нибудь из слуг. Все равно, подумала Эмма. Она им всем платит. Никто не захочет лишиться работы.
Она быстро переоделась в домашнее платье и встала у окна, надеясь заметить, когда Теодор вернется домой. И она увидела его.
Глава 10
— Милорд, — сказала миссис Кэмп, когда Теодор вошел в дом. — Приехал мистер Хоупли.
— Джонас? — похолодел Теодор. — Какого… Где он?
— Миледи отправила его в ваш кабинет.
— Спасибо, миссис Кэмп.
Теодор не стал переодеваться, и сразу прошел в кабинет. Джонас встретил брата стоя.
— Джонас, — без предисловий начал Теодор. — Ты опять во что-то вляпался? Я же сказал тебе уехать!
…Эмма с лестницы проследила, как миссис Кэмп ушла на кухню, бегом спустилась вниз и встала за неплотно закрытой дверью.
— Я пытался, Теодор!
— И?
— Меня ограбили, — сообщил побледневший Джонас. Нас екунду повисло молчание.
— Ах, — холодно прокомментировал Теодор, усевшись в кресло. — И кто же был этот подлец?
— Теодор, я говорю правду! — едва не закричал Джонас. — Судно уже вышло из порта, когда разыгралась гроза! Судно было повреждено, и нам пришлось вернуться в Лондон! Я возвращался в комнату, когда на меня напали и ограбили! Я несколько дней провалялся в постели, но не мог же потом уехать! У меня не осталось денег!
«Интересно, — размышляла Эмма, — зачем Теодор отправлял братца из Лондона? Чтобы тот о чем-то не проболтался?»
— Джонас, я предупреждал тебя, чтобы ты больше не играл, потому что не смогу тебя выручить. Сколько ты проиграл на этот раз?
— Теодор, я не играл!
Молчание. Недоверчивая усмешка.
— Теодор, я говорю правду, я не играл, меня ограбили.
— Ладно. Я не могу доказать, что ты играл, ты не можешь доказать, что тебя ограбили. В любом случае помочь я тебе ничем не могу.
— Не можешь? Мне только нужны деньги на дорогу…
— У меня нет денег.
— Теодор… Каких-нибудь сто фунтов.
— У меня нет денег, — по слогам повторил Теодор.
— Но леди Ренвик богата, разве нет?
— Леди Эшли, ты хотел сказать, — горько рассмеялся Теодор. — Да, она богата. Я полагал, что той суммы, что отошла мне по брачному контракту, мне хватит минимум лет на пять, даже если каждый год будут происходить наводнения и пожары, но ты знаешь, куда они ушли.
— Что за… Тебе ничего от этой женитьбы не досталось, кроме жалких десяти тысяч?
— Жалких десяти тысяч? — приподнял бровь Теодор. — Для человека, не играющего в карты, это огромное состояние, Джонас.
— Значит, те деньги, что ты дал мне на дорогу, это были последние твои деньги?
— Абсолютно верно, Джонас. Восхищаюсь твоей проницательностью. Я, кажется, еще тогда сказал тебе, что больше не смогу помогать.
— Мне казалось, что ты сказал это… из принципа.
Теодор лишь усмехнулся.
— Я пойду, — поднялся Джонас.
— Что ты собираешься делать?
— Найду работу, — помолчав, ответил Джонас.
— Кем? — снова поднял бровь Теодор. — Клерком?
— Почему бы и нет? — обиделся Джонас.
— С твоим почерком… Подожди. Сядь.
Джонас сел. Теодор обдумывал какую-то идею, пришедшую ему в голову. Джонас молчал.
— Оставайся на ночь, — сказал наконец Теодор. — Хоть поешь нормально.
— А… леди Эмма?
— Вряд ли она будет возражать. Чем больше я буду ей должен, тем для нее лучше, — с нескрываемым презрением проговорил Теодор.
— Она…
— У нас с ней своеобразный договор, — перебил Теодор. — Она оплачивает счета поместья, пока оно не начнет приносить доход. После этого я верну ей долг.
«Своеобразный договор,» — скривилась Эмма, вспоминая события последних недель.
Джонас расслышал неприязнь в голосе брата и осмелился спросить:
— Ты так и не помирился с ней?
— Нет.
— Почему?
Теодор помолчал, оценивая, стоит ли довериться брату. Но многолетняя привычка быть искренним и желание показать брату всю степень его вины взяли свое.
— Она считает меня подлецом, игроком и распутником.
— Тебя? — ошарашенно переспросил Джонас. — Не может быть!
— Может.
— Как… — Джонас недоверчиво рассмеялся. — Теодор, объясни… Ты всегда был… Ты не такой.
Теодор тяжело вздохнул.
— Подлецом — потому что завлек ее в ловушку брака.
— Но это сделал я, — сдавленно пробормотал младший брат. — Ты должен был объяснить ей.
— Джонас, если хочешь узнать, что такое безнадежность, попробуй что-нибудь объяснить упрямой женщине.
Но ведь Эмма уже знала, что в этом Теодор не виноват.
