Джонас тяжело вздохнул и лёг обратно в кровать, всё ещё хранившую тепло их любви. Да уж, барон Эшли не из тех, кто бросает незаконнорождённых детей своего брата на произвол судьбы. Надо наконец сообщить ему о своём возвращении.
Джонас прилежно оставался в этих комнатах ещё три дня, но Кейт больше не пришла. Глупо было надеяться. Джонас сказал себе, что в мире много других женщин, и уехал в Лондон.
Глава 3
Первым делом Джонас снял комнаты в отеле. Он знал, что достаточно богат, чтобы снять лучшие апартаменты в лучшем отеле, но решил не потворствовать тем своим прихотям, которые так или иначе могли привести его к разорению. Расточительство — одна из них. К тому же он не хотел, чтобы раньше времени стало известно о том, что теперь он достаточно состоятелен и годится в мужья. Он понимал, что такое не скроешь долго, но и специально распространяться об этом не хотел. К тому же занимался он унизительной для аристократа торговлей. Пусть у него самого нет титула, но брат его всё-таки барон.
В общем, это были две вполне обычные комнаты для холостяка, в которых Джонас намеревался провести месяц-другой, пока не найдёт подходящий дом.
Устроившись в отеле, Джонас отправился в ресторан — самое время для обеда. Или для завтрака — в зависимости от образа жизни. Войдя в знакомое помещение, Джонас огляделся и заметил старого приятеля, перед которым стояла пустая бутылка. Он направился к нему.
— Доброе утро, Филипп, — со сдержанной улыбкой поздоровался Джонас. Филипп Браунинг медленно поднял голову, готовый растерзать обладателя столь звонкого голоса. Джонас мгновенно понял, что у приятеля похмелье.
— Хоупли? — недоверчиво пробормотал Филипп. — Возвращайся в свою идиотскую Индию и дай людям отдохнуть.
Голова Филиппа упала обратно на руки.
Джонас лишь весело хмыкнул, ничуть не обескураженный таким приёмом. Подошёл официант, Джонас заказал себе и Филиппу обед, догадываясь, что у того, как обычно, нет никаких сил оторвать голову от стола и подозвать официанта.
— Что нового в Лондоне? — спросил Хоупли.
Браунинг нехотя поднял голову.
— Понятия не имею. Отвяжись, а?
Джонас налил в стакан приятеля вина и протянул ему со словами:
— Пей. За мой счёт.
Филипп повертел стакан в руке.
— Никак разбогател, а?
— На бутылку вина хватит.
Филипп залпом осушил стакан и поднялся, зевая.
— Пойду я, Хоупли. Спать хочу, а?
— А позавтракать? — иронично спросил Джонас, кивая в сторону официанта с подносом. Филипп оценивающе посмотрел на блюда, которые официант ставил на стол.
— Ладно.
Браунинг сел, словно делая одолжение. Сытный завтрак привёл его в более-менее хорошее настроение. Насколько Джонас помнил, у Филиппа самым хорошим настроением было мрачное равнодушие. У них было много общего: возраст, происхождение, привычки. Только отец Филиппа имел достаточно денег, чтобы оплачивать дорогостоящие привычки своего третьего сына.
— Где сейчас Лесли, Бредби и Карстон? — спросил Джонас о других своих друзьях — таких же, как он с Филиппом, младших сыновьях без перспектив и будущего.
— Лесли убит.
— Дуэль?
Филипп равнодушно пожал плечом, не желая распространяться на эту тему.
— Бредби в армии…
— Как его туда занесло? — искренне удивился Джонас.
— А, папаша купил ему патент. На воспитание, так сказать, отправил, — поморщился Филипп. — А Карстон в городе.
Филипп зевнул.
— Мы сегодня к миссис Твидор с ним идём, могу и тебя прихватить, — нехотя предложил он.
— Кто эта миссис Твидор?
Зная своих друзей, Джонас практически не сомневался, что представляет собой эта женщина.
— Вдова. Да я заеду за тобой вечером, ты сам всё увидишь. Где ты остановился, а?
Джонас назвал адрес. Филипп удивился.
— Только что из Индии — и в такую дыру?
— Не хочу оповещать весь свет о свалившемся на меня богатстве, — смеясь пояснил Джонас.
— А… — понимающе протянул Браунинг. — Ну я заеду часов в десять.
И, не попрощавшись, ушёл. В этом был весь Браунинг, думал Джонас, потягивая вино. Никогда не проявлял вежливости или уважения. Если при разговоре с тобой он в конце фразы добавлял «а?», значит, относился к тебе очень хорошо. Джонас легко относился к людским недостаткам, они его скорее забавляли, чем раздражали. А Филипп Браунинг по сути был неплохим малым, хоть и мрачным.
Но никакой обед не может длиться вечно. Джонас шёл по направлению к О.-стрит и чувствовал себя весьма неловко. Всё внутри как-то странно замирало при одной только мысли о том, что он может там увидеть. Несчастный Теодор, проклинающий своего непутёвого брата… Впрочем, Джонас едва ли мог представить Теодора, рвущего на себе волосы от отчаяния и вопящего «Проклятье на тебя, проклятье!» Скорее, он посмотрит на посетителя и, чуть приподняв бровь, невозмутимо спросит: «Это ты, Джонас? Что ты делаешь в Англии? Почему не написал мне?»
Дверь открыл лакей, незнакомый Джонасу.
— Сэр? Чем могу помочь?
— Это дом лорда… и леди Эшли? — на всякий случай спросил Джонас.
— Да, сэр.
— Лорд Эшли дома?
На мгновение Джонас затаил дыхание.
— Нет, сэр. Лорд и леди Эшли сейчас в Дербери.
Разочарование и облегчение.
— Что-нибудь передать, сэр?
— Передайте, что Джонас Хоупли вернулся в Англию. В Лондон. — Джонас назвал свой адрес. Лакей кивнул.
— Непременно, сэр.
Со вздохом Джонас спустился по ступенькам. Итак, в отсутствие Теодора ему нечего делать остаток дня. Днём можно написать несколько писем — одно из них брату. Вечер можно провести у миссис Твидор. «Выше нос! Когда это мы отказывались провести вечер в компании хорошей женщины?» — подбодрил Джонас сам себя.
Дом миссис Твидор оказался тем местом, куда мужчины ходят развлекаться. Это был не бордель, и даже не дом куртизанки, просто миссис Твидор была вдовой — что называется, весёлой вдовой. Очаровательна, смешлива, экстравагантна — и на три года старше Джонаса и его друзей. Приятный вечер в приятной компании. Джонас пытался угадать, кому из его друзей миссис Твидор приходится любовницей.
Ужин прошёл под знаком Джонаса Хоупли. Все разговоры велись вокруг Индии, вокруг несметных сокровищ, скрытых в джунглях и найденных удачливыми путешественниками, о невежественных дикарях,
