говорил, что я хорошо разбираюсь в людях. Поверь мне и на этот раз.
Финли ничего, кроме решительности, в молодых людях не заметил и обратил свой взор на гостя.
— Как я понимаю, Эшли, вы целиком на их стороне?
— Да.
Финли тяжело вздохнул и потер лицо ладонями.
— Если я правильно понимаю, Виктория, то в том случае, если я попытаюсь найти тебе еще одного «неподходящего жениха», то ты сбежишь со своим… Блайтом и превратишь ложь в реальность.
Виктория побледнела и кивнула.
— Что ж, пусть будет так. Но свадьба состоится не раньше, чем тебе исполнится восемнадцать, ясно?
— Да, папа, спасибо.
Виктория подошла к отцу и обняла его.
Глава 25
Кейт тревожило странное задумчивое, рассеянное состояние мужа, в котором он пребывал с тех пор, как Теодор вернулся от Финли и подробно обо всем рассказал. Она не хотела, чтобы между ними вновь встало что-то недопонятое или недосказанное, поэтому, узнав, что после обеда муж отправился на прогулку, она отправилась за ним. С неба летели снежные хлопья, и она фактически шла по его следам.
Он стоял на мосту. Кейт тихонечко подошла, встала рядом и заглянула ему в глаза, оценивая его настроение.
— Расскажи мне что-нибудь неприличное, Джонас.
Он издал невеселый смешок.
— Неприличное… Ты знаешь, как поженились Эмма с Теодором?
— Я предполагала, что это брак по расчету, постепенно превратившийся в брак по любви.
— «Постепенно превратившийся»… — Джонас грустно засмеялся. — Я тогда крупно проигрался, весь вечер много пил, и в мою дурную голову пришла гениальная идея, что либо я, либо брат должны были давно уже жениться на деньгах. Тут еще Карстон обнаружил у себя в карманах снотворное, которое забыл отдать своей старой тётке, ну… — Джонас издал долгий вздох. — Мои друзья помогли мне опоить Эмму и Теодора, положить их в одну постель и сделать так, чтобы целая толпа народа стала свидетелем того, что Холодная леди спала с лордом Эшли обнаженной. До этого они были почти незнакомы. Леди Эмма долго считала, что ловушку подстроил мой брат.
— Понятно, — ответила Кейт, не зная, что еще сказать. — А много ты проиграл?
— Пару тысяч, не помню. Через неделю проиграл в десять раз больше. Теодору пришлось выкупать меня из долговой тюрьмы.
— Ты игрок? — опасливо спросила Кейт.
— Да. Только мне никогда не везет. Даже когда я кидал монетку, решая на ком жениться — на тебе или на Джулии. Поэтому я больше не играю, — постарался успокоить он Кейт, понимая, что быть женой игрока — несладкая участь. — На деньги, по крайней мере. Неинтересно все время проигрывать.
Кейт молчала. Потом подняла на него ошарашенный взгляд.
— Подожди. Так ты просто… подбросил монетку?..
— А… да. И мне, как и следовало ожидать, не повезло.
Кейт с удивлением поняла, что ей приятно слышать это. Он предпочел ей Джулию не по велению сердца.
— Довольно безответственно с моей стороны, да? — сухо усмехнулся он. — Так же, как и предлагать Блайту с мисс Финли бежать в Гретна-Грин. Но вы с Теодором, кажется, всё уладили.
— Что?
— Я о том, что ты права, называя меня безответственным и никчемным.
— О, Джонас, я не говорила, что ты никчемный, хотя и вправду немного…
Он ждал, какое же неприятное слово она подберет.
— Бесшабашный, — закончила она.
— А-а. И я люблю тебя. Не знаю, поверишь ли ты.
— Я знаю, — мягко сказала она и положила руку ему на плечо. — Но мне приятно было это услышать.
— Знаешь?
— Да.
— Откуда?
— Я поняла это, когда ты поддержал розыгрыш мисс Финли. Я тогда подумала: что за бред, ты не мог этого сделать, ты же любишь меня.
— И где логика, Кейт? — озадаченно спросил Джонас. — Когда я признаюсь во всеуслышанье в своей непорядочности, ты начинаешь верить в мою любовь. Когда я беззаветно ухаживаю за тобой, ты не веришь ни одному моему слову.
— Прости меня, — она уткнулась мужу в плечо, крепко прижимаясь к нему. — Я верю тебе. Теперь — верю. Лучше расскажи мне что-нибудь неприличное.
— Ты знаешь, заниматься любовью можно в любое время месяца.
— Что?
Он усмехнулся, обнял ее и поцеловал.
— И в любое время суток, как ты, может быть, помнишь.
— Помню, — прошептала она, прислонилась к нему спиной, и они долго стояли на мосту, глядя на белый снег. Стояла полная тишина, и казалось, что в мире не осталось больше никого и ничего, кроме них.
