смотрела на него. Присел рядом с ней, провел тыльной стороной ладони по щеке, шее, погладил грудь, спустился до живота и ниже, провел по внутренней стороне ее широко разведенных бедер, внимательно вслушиваясь в ее прерывистое дыхание. Посмотрел ей в глаза. То, что он заметил в них, не очень ему понравилось. Но он не был уверен, что правильно прочитал ее чувства.
— Ты боишься меня? — спросил он, продолжая гладить ее бедра.
— Нет.
— Тогда чего ты боишься?
— Своих… чувств.
— Тебе нравится это?
— Я не знаю.
Он снял свой шейный платок и завязал им глаза Джоанне.
— А теперь ты боишься?
Она нервно выдохнула.
— Немного.
Зато ему самому стало спокойней, когда он избавил себя от ее испытующего взора. Устроившись поудобнее, он принялся руками чертить узоры на ее телы.
Джоанна никак не могла решить, бояться ей следует или наслаждаться. Когда его пальцы коснулись наконец ее интимного места, она осознала, что там очень жарко и очень влажно. Кажется, ее тело имело собственное мнение и бояться отказывалось. А когда муж задел там какое-то особо чувствительное место, она непроизвольно вскрикнула и выгнулась навстречу ему, растеряв все мысли, а вместе с ними — и страхи.
— Тебе понравилось это? — спросил вежливо граф, неспешно продолжая ласкать ее пальцами.
Джоанна, растеряв все слова, выгнувшись под его руками, смогла ответить только с третьей попытки:
— Да, милорд.
Он убрал руки.
— Ты хочешь, чтобы я продолжил?
Еще не закончив вопроса, он успел подумать, что, вероятно, не стоило сегодня заставлять ее молить о наслаждении. Вряд ли она готова к этому.
Она со всей силы потянулась бедрами к нему, натягивая ленты до предела.
— Да, прошу вас, пожалуйста, — умоляющим голосом попросила она. Он скупо улыбнулся и вернул руки в прежнее положение, не собираясь заставлять ее просить дважды.
У нее ушло совсем немного времени на то, чтобы достичь пика наслаждений. Чувства заполонили ее всю, не оставляя места для сомнений и опасений, и Джоанна протяжно закричала. Граф встал на колени рядом с нею, испытывая необъяснимое желание держать ее в тесных объятиях в этот момент, прижиматься к ней как можно крепче, чувствовать ее наслаждение всем своим телом, и жалел только о том, что сам не был раздет полностью.
Наконец, она отдышалась, успокаиваясь. Граф отстранился и разделся. У него не было никакого плана, когда он звал Джоанну в свою спальню, но сейчас понял, чем будет занят следующие час или два. Он полагал, что из всех возможных просьб реже всего Джоанна просила о наслаждении. Вероятно, сегодня был первый такой раз. Он надеялся, что далеко не последний.
Он наконец исполнил свое желание и прижался к ее обнаженному, теплому телу своим. Они вздохнули в унисон от невыразимого чувственного удовольствия.
Джоанна по-прежнему ничего не видела из-за повязки на глазах. Страх не вернулся даже после того, как удовольствие немного развеялось и она вдруг ощутила себя в обнаженных объятиях графа. В этой позиции, как она понимала, самым логичным способом продолжения утех было бы, если бы он воспользовался ее ртом. Но она вдруг почувствовала, как он развязывает ее.
— Милорд, вы не хотите?.. — спросила она растерянно.
— О, я хочу, — уверил он ее несколько ироничным тоном. — Я хочу еще два или три раза услышать, как ты просишь меня об удовольствии.
По ее телу пробежала дрожь, стоило ей представить эту перспективу.
— У тебя есть возражения? — с той же иронией спросил он, окончательно освобождая ее от пут и поднимая ее на руки.
У нее в горле встал ком. Меньше чем час назад он уверял ее, что у нее нет выбора на эту ночь, кроме как провести ее с ним. А сейчас его вопрос свидетельствовал прямо об обратном. Стоило ей сказать шутливо «я убью вас за это» или взмолиться «пожалуйста, больше не надо» — и он отпустил бы ее. Она была уверена в этом, как в неминуемом восходе солнца.
— Нет, у меня нет возражений, — сказала она слабым голосом и сдаваясь окончательно той части своей натуры, которая хотела порочных удовольствий и темных наслаждений. Тем легче было это сделать, когда на глазах у нее по-прежнему была повязка и ей не нужно было смотреть ему в глаза, признаваясь в своей новообретенной жажде.
Он бережно положил ее на кровать.
— Итак… — задумчиво сказал он. Джоанна поняла, что он рассматривает ее, как бы решая, с чего начать заново.
Она так давно не делала этого и так много раз за последние дни представляла, что слова вырвались сами собой:
— Могу я поцеловать вас, пожалуйста? — жалобно попросила она.
— Да, — она слышала плохо скрытое удовлетворение в его голосе, но это было неважно. Получив разрешение, она встала на четвереньки, попыталась угадать его местоположение по звукам. Ей не сразу это удалось, и она наверняка выглядела глупо, слепо отыскивая его руками и ползая по постели, но она не чувствовала стыда. Она знала, что он наслаждается видом ее беспомощности, и точно так же знала, что он не будет смеяться над этим и стыдить ее впоследствии, и потому и сама не ощущала стыда, в конце концов отыскав его и подарив самый интимный из поцелуев.
В эту ночь она просила его еще несколько раз о разных вещах, но это было совсем не больно.
Едва проснувшись, Джоанна поняла, что в постели одна. В постели мужа. Совершенно свободная, хотя и голая.
Открыв глаза, встретилась взглядом с графом: он как раз заходил в спальню из своей гардеробной.
Она нервно вдохнула и приподнялась на постели, сжимая одеяло перед собой обеими руками.
Граф бесстрастно смотрел на нее несколько мгновений. Он видел что Джоанна чего-то ждала от него сейчас. Чего? Он не смог понять.
— Прости, Джоанна. Я не хотел тебя будить, — сказал он ровно, чуть склонив голову. Он взял со стола запонки, брошенные туда накануне вечером. Он был полностью одет для выхода. И пришел за запонками вовсе не потому, что у него не было других. Просто хотел еще раз взглянуть на жену перед тем, как уйти. — Можешь снова засыпать. А у меня назначена встреча.
Он коротко поклонился и вышел.
Джоанна облегченно выдохнула, глядя ему вслед. Никакого злорадства, высокомерия или презрения, ни одной издевки по поводу ее униженных просьб прошедшей ночью. Лишь прежнее чуть холодное уважение. Она знала, знала, что будет именно так. Наверное, именно эта уверенность позволила ей так легко принять правила его игры, новой для нее. И все же где-то глубоко внутри жил тот страх, который заставил ее сейчас напряженно ждать слов мужа и который бесследно исчез после его слов.
Этой же ночью она вновь ждала его. На коленях у нее лежала книга, и, пожалуй, час или два назад Джоанна действительно ее читала, но свеча уже давно потухла, и она сидела в темноте, положив книгу на колени и прислушиваясь к звукам сонного дома.
Он услышала шаги мужа в коридоре, встрепенулась, но прошла минута, другая, полчаса… а он так и не зашел к ней. И она была расстроена и разочарована. «В этом нет ничего удивительного, — думала она. — Он ведь говорил, что желания воникают в нем далеко не каждый день. А вчерашняя ночь была…
