Повседневная жизнь горцев Северного Кавказа в XIX веке

и стеклами. Кубачинские мастера изготовляли для знати золотые кольца с драгоценными камнями. Особенно много колец дарили женщине на свадьбу, так что порой каждый палец руки новобрачной бывал унизан двумя-тремя кольцами. Одаривая невестку, родственницы мужа обращались к ней со словами: «Будь богата!»

Большим разнообразием отличались женские браслеты. Они были литые и в виде незамкнутого овала, с застежками и без. В старину были особенно распространены витые браслеты-змейки из серебряной толстой проволоки. Концы их расплющивались и на них наносился гравированный черневой узор, либо делалась инкрустация цветными камнями и стеклами. Форму незамкнутого овала имели и серебряные пластинчатые браслеты, покрытые зернью, сканью, украшенные чеканными выпуклыми шишечками и инкрустированные драгоценными камнями. На браслетах такого типа специализировались кубачинские ювелиры.

Браслеты с застежкой (двустворчатые) были распространены меньше. По внешнему облику они мало отличались от браслетов без застежек. Их также украшали зернью, гравировкой и чернью с 1-3 камнями или инкрустировали цветными камнями и стеклами. Украшенный зернью браслет имел в центре утолщение, что придавало ему массивность; соответственно увеличивалось и количество орнаментальных камней. К краю браслета припаивалось маленькое колечко, и на нем на цепочке укреплялся стерженек, которым браслет застегивался.

С проникновением в горы изделий фабричного производства местные мастера стали изготавливать браслеты по городским образцам. Это были легкие украшения с одним крупным камнем в центре на нетолстой проволоке или неширокой тонкой пластине, покрытой черневым узором.

Дорогие платья и украшения бережно хранились и передавались по наследству. И теперь еще многие горянки выходят замуж в нарядах и украшениях своих матерей, бабушек и прабабушек.

Женщины Дагестана, как и другие горянки, обычно носили длинные косы, их могло быть до 12-20. Незаплетенными оставались пряди волос от висков вдоль щек до мочки уха. Жительницы предгорий оставляли также на лбу челку. Косы девочкам начинали отращивать с 5-6 лет; до этого возраста их стригли очень коротко, оставляя челку и прядь волос у виска.

Младенческие волосы как у девочек, так и у мальчиков сбривали. Это событие в семье отмечали торжеством, сопровождавшимся раздачей ритуальной пищи. У татов было принято взвешивать снятые волосы, причем на другую чашу весов клали деньги. На эту сумму покупали сладости и раздавали детям.

За длинными косами девочке до 12 - 13 лет помогала ухаживать мать. Чтобы волосы лучше росли и блестели, их мыли простоквашей, яичным желтком, миндальными отрубями с молоком, а при расчесывании слегка смазывали топленым маслом.

Косметика в XIX веке особого распространения не имела. Лишь на равнине и в предгорных районах женщины из состоятельных семей иногда красили волосы и ногти хной, сурьмили брови, румянились водным раствором кармина. Девушки для придания белизны коже лица мыли его кислым молоком или мазали раствором белой глины, который смывали после работы в поле.

Со второй половины XIX века в костюм и домашний обиход знатных и состоятельных дагестанских семей все настойчивее вторгается «русский стиль». Вот свидетельство Н. И. Воронова, посетившего в Кумухе вторую вдову Агалар-хана Казикумухского: «Ханша Халай, еще свежая женщина, принимала нас, сидя на ковре, с поджатыми под себя ногами; костюм ее, весь черный, в национальном вкусе, резко отличался от костюма дочерей, уже замужних; они одеты были почти по-европейски, притом в весьма богатые шелковые платья. Одна из них разливала чай, который нам и подан был по русскому обычаю. Вся обстановка и этого ханского дома, вообще не бедная, представляет также смесь туземного с русским».

Основные детали женского костюма, описанные выше, были характерны не только для Дагестана.

Н. Грабовский отмечал, что женщины Ингушского округа Терской области «сверх обыкновенной кумачной рубахи, доходящей до колен, носят бешметы из такой же материи. Остальной костюм составляют широкие шаровары, подвязанные у чувяк; голова повязывается куском белой бязи; костюм девушки нисколько не разнится от женского, но голова последних повязывается особенным манером. Женщины зимою носят шубы, но надевать их девушкам считается большим срамом. Предполагается, что молодая кровь должна согревать их…».

В статье Л. Тариевой «Институт Сув в древней Ингушетии» мы находим интересные сведения: «… Шитьем, изготовлением одежды, созданием костюма, организацией этикета, музыкой, танцами и другими подобными занятиями ведали специально избранные, обученные и особо воспитанные с детства женщины. Эти женщины назывались «Сув» («Княгиня»).

В соответствии с традицией из девочек избирали одну, отличавшуюся внешностью и способностями. Учителем девочки выступала другая, старшая Сув. Обычно старшая Сув попадала в чужое селение благодаря браку и готовила себе преемницу из местных девочек.

Сув запрещалось ходить на сельхозработы, запрещался тяжелый домашний труд и другие подобные работы. Но в ее обязанности входило распространение специфически женских знаний и ремесел: умение ткать, прясть пряжу, шить, вышивать, изготавливать фурнитуру, умение носить костюм и т. д.

Важной частью женского просвещения было то, что Сув наставляла девушек при их вступлении в брачный возраст.

Нередко, учитывая высокую роль Сув в обществе, ее избирали из числа дочерей наиболее почитаемых благополучных семей. Глава такой семьи был, как правило, владельцем башни.

Сув выполняла не только светские, но и сакральные обязанности: только Сув имела право изготовлять одежду для жрецов. Она же шла во главе молодежи во время процессии к местному святилищу, располагавшемуся на горе. После принесения жертвы в ее обязанности входило правильное распределение частей тела животного для ритуального пира.

…С распространением монотеизма изменились форма и функции одежды. Изменилось и мировоззрение ингушей. Институт Сув стал терять свою значимость и постепенно перестал существовать».

По свидетельству В. Пфафа, у осетинок на теле «длинная до пят рубаха из толстого холста или бумажной материи, широкие шаровары из ситца или (зимою) сукна, большею частью коричневого цвета. В праздничные дни они любят одеваться по возможности пестро. Сверх рубашки они носят длинный халат до пят, из легкой или теплой материи, смотря по времени года. При работе поднимают этот халат и прикрепляют его к поясу, так что шаровары видны до колен. Обувь в холодное время та же самая, что у мужчин, летом же они ходят босые. Голова обыкновенно до плеч покрыта платком. Этим же платком они закрывают лицо до глаз каждый раз, когда приближается к ним посторонний мужчина. Девицы заплетают косы и некоторые завязывают голову черным шелковым платком в виде шарообразной шапки. Более богатые женщины в праздничные дни носят отчасти на голове, отчасти на плечах довольно длинные белого цвета прозрачные вуали. У некоторых девиц зашивают грудь до пояса в довольно узкий кожаный корсет, который, как говорят, не снимается до выхода их замуж…»

Н. Грабовский так описывал наряды кабардинок: «Расположившись с одной стороны костра на нарочно приготовленном диванчике, покрытом подушками, я принялся за наблюдения. Первое, что бросилось мне в глаза - это были пестрые костюмы девушек, состоящие из цветных рубашек и шалвар, подвязанных внизу, у чувяк; все это покрывал длинный бешмет с серебряными застежками на груди, а талию охватывал широкий пояс с массивными серебряными бляхами; головы девушек были покрыты до верху галунами, имеющими форму пули системы Минье; словом - горянки были одеты по-праздничному…

Так как между сверкавшими серебром нарядами нередко попадались и весьма скромные и чаще - девушки с простыми повязками на головах, то я и полюбопытствовал узнать, не от разницы ли в средствах происходит скромность некоторых нарядов. Оказалось, что кроме этой, само собою разумеется главной причины, богатство наряда и особенно головной убор составляют сословное преимущество. Таким образом, на всех горских празднествах, имеющих по обычаю вполне демократический характер, сразу можно отличить девушек высшего сословия».

В заключение приведем описание одежды черкесских женщин, данное Ф. Ф. Торнау: