И тут судороги, спазмы от желания ужаться и стать меньше, незаметнее — чтобы не разлучили с Егором — настолько сильной болью отозвались внутри, что Лидию сразу затошнило, у нее заболела голова. Такой силы приступа не было никогда.
— Что с тобой? — спросил Егор.
— Голова... Я пойду.
Дома Лидия забилась в свою комнату и долго отлеживалась. Чувство к этому новенькому было похоже на... словно это еще одна дверь в мир, через нее можно выйти в неизвестность и по-новому разглядеть все, но... потом это все отберут, как отобрали Киев? А поскольку человек еще больше, чем город, то Егор ей уже показался больше всего Киева, всей Украины, и если его отберут...
— Всю форму помяла! — процедила мать таким голосом, который страшнее всякого крика. — Школьную форму! И даже не заметила, что помяла.
Слишком много чести этим вещам, если все время их замечать, думала Лидия, но молчала. Как ни странно, но замечание матери исцелило ее от спазмов и тошноты. Глубина в бассейне, в Егоре, в море, а душа мамы — как пересохший бассейн. Прыгни ночью — разобьешься... Совсем другое было в Киеве, когда мама и Украина были одно и то же. Но и пригодилась мамина сухость, а то Лидия бы могла утонуть в этом глубоком море по имени Егор...
— Менделеев-то! Наивно хотел опровергнуть спиритизм. Комиссию создал, — говорил Егор после урока химии, а полкласса внимало ему. — Конечно, большинство духовидцев оказались — дурь в крапинку, но... несколько случаев в шок бросили старого прагматика...
Здорово он! Лидия в химии плохо разбиралась, но Алла помогала ей заучивать основные положения при помощи нехитрых смешных словечек: “Если мы соль булькнем в кислоту, то... а если булькнем в щелочь, то...”
И все только крякнули, когда, сами того не хотя, согласились участвовать в натуральном сеансе по вызову духов. И Лидия тоже. И Алла. Про тех, кто не пошел, Егор говорил снисходительно: испугались КГБ.
— Родина не похвалит за идеализм, — повторял он раз пять. — Но... не исключено, что в ходе эксперимента... мы придем к выводу: духов никаких и нету.
Договорились: все будет происходить на строго научной основе. Аллу посадили за протокол.
— Полное бесстрастие и не пропускать ни слова, поняла? — суховато наставлял Егор.
Там еще были: Галька со своим Вадиком, Володя из девятого “а” — здоровяк и телохранитель Егора, Наташа Пермякова и братья Черепановы, которых Егор звал “братья Ч.”.
— Прежде всего, — командовал он. — Надо снять кресты — иначе может ничего не получиться. Непонятная связь тут, но... Мы с вами наберем фактов и все проанализируем. У кого есть кресты?
Его стрекозиные глаза не глянулись Гальке. Она недавно нашла на полу в бане крестик и решила, что поносит его, раз нашла. Она была вообще-то даже некрещеная, Галька. Но интересно же: крестик. А тут что делать — надо покорно снимать его, крестик, к которому уже так привыкла.
Погасили свет и зажгли свечу. Лидия почувствовала, что у нее внутри вот такой трепет, как у огня свечи. “Да уж не боюсь ли я!” — натужно посмеялась она над собой.
Егор проследил, чтобы блюдечко равномерно нагрели, чтобы круг на бумаге был очень круглым (духи иначе могут обидеться), чтобы все буквы и цифры оказались строго по кругу.
Кто-то спросил: букву Ё писать?
— “Ё” введено недавно, — важно сказал Егор, — Карамзиным. А духи — тонкие сущности и с трудом воспринимают все новое. Сами посудите, они же тысячи лет живут.
В воздухе носилось тайное смятение. Конечно, все тут были такие смелые — бросили вызов опостылевшему материализму, который на каждом шагу вбивают в школе. Но в то же время всем хотелось надежности и уверенности. Они еще не понимали, что чудо составляет одно целое с надеждой, а не с надежностью. Да и кто способен понять это в юности?!
Только расслабили пальцы и дотронулись до перевернутого блюдечка, оно заскользило, как будто обрадовалось прикосновению. И побежало от буквы к букве. Лидия почувствовала мгновенный ожог изнутри. Втайне она надеялась, что все это шутки.
— Неосознанные акты идеомоторики, — бормотал Боря Черепанов, отчаянно скрывая нотки беспомощности в голосе, — Подсознательные... психические... процессы.
Не обращая внимания на эти научные заклинания, блюдечко еще быстрее заскользило по алфавиту, делая короткие остановки.
— Это все можно объяснить материалистически, — продолжал Боря.
— Тише, — цыкнул Егор. — Оно обидится.
Всех охватило состояние колючей нервности.
Наконец, блюдечко выдохлось и замерло. Лидия прочла: “Уберите этого здоровилу”.
Здоровилой был только один Володя, телохранитель Егора. Но он начал возмущаться: сижу, никому не мешаю, добросовестно участвую в этой... цепи индукторов.
— Вол, быстро в другую комнату или на кухню! — запаниковал Егор. — Духи, они обидчивые и гордые.
Точно: четверть часа блюдечко не двигалось, хотя Володя ушел на кухню.
Потом замелькали: Б – Л – Я. Получалось что-то неприличное. Ничего, успокаивал Егор, они иногда ругаются.
— Пора спрашивать, как его зовут, — скомандовал Егор.
