- Каждый раз одно и то же, - ворчит Седой. - Вковал бы кузнец разуму! Об чем бы разговор не шел, а сползает. Занялись-таки лобкотомией!
- Какова девка, такова и припевка!
- Колись, Семеныч! Ты по ней давно неровно дышал!
- Две зарплаты извел, куда только не водил...
- И что? До кустов так и не довел?
- Сворачивала, и все так ловко, так аккуратно, будто это я сам...
- Ясный тень, почти по Репину.
- Михайлыч, а ты-то как? Всильвуплечил ей хоть пару раз?
- Не-а...
- Вот бестия! - восхищается 'Первый' - Со всеми крутила, никому не дала. Учись, разведка!
- А ты-то сам? Не отутюжил? Понятно...
- И ты, Борисыч, не впистонил?
- Не...
- Эх ты! Чухна! Что же вы, мастера художественного флирта? Замполит, хоть ты-то? Отпердолил? Это ты у нас отставной премьер женских альбомчиков...
Лешке очень хочется соврать, но средь своих не принято.
- Полный облом, - сознается он.
Ну, если уж и сам Замполит - лучший ходок по женской части... Да, что там лучший! Лучший из лучших!
- Редкое создание, - говорит Сергей.
- Штучный экземпляр, - соглашается Георгий.
- Еще та штучка! - подтверждает Леха.
- Надо же... Так чего же ее блядью называли, если она ни с кем ни блядовала, а только раскручивала?
- Вот за это и обзывали. Втройне блядь, если обещает, а не дает!
- Не уболтали! Такие болты, а не уболтали!
Всем взгрустнулось. В делах любви мужчинам положено говорить глупости, женщинам их делать. И всегда грустно, если с умом выстроенная, продуманная наперед операция не удалась по каким-то независимым причинам. Неучтенный фактор? Переоценка сил? Вот и гадаешь теперь, расстраиваешься за неудачи давно прошедших лет.
Извилина, усмехнувшись, выносит на банное обсуждение билль, рассматриваемый английским парламентом еще в 17 веке: 'Женщина любого возраста, сословия и достатка, будь то девственница, девица в возрасте или вдова, совратившая с помощью духов, румян, косметических снадобий, искусственных зубов, фальшивых волос, испанской шерсти, железных корсетов, обручей, башмаков на высоких каблуках или накладных бедер одного из подданных Ее Величества и склонившая его к браку, отныне, согласно настоящему Акту, подлежит наказанию наравне с лицами, обвиняемыми в колдовстве, а заключенный обманным путем брак признается недействительным и подлежит расторжению...'
- Соображали! - заявляет Петька-Казак.
- А что, Марина тоже пользовалась чем-нибудь, за что ее следовало сжечь как ведьму? - интересуется Миша. - То есть, с учетом сегодняшнего времени, - яки женщину?
- Без комментариев!
Хмыкает не только Леха, но в унисон не получается...
- Ишь ты - честь соблюла, - одобряет Седой. - И это в таком учебном центре, где самых отборных молодчиков собирают!
' - И чем бы был этот мир без чувства долга, без чести?' - цитирует Замполит.
- Тем, чем он является сейчас, - бурчит себе под нос Сашка-Снайпер, и хотя услышан всеми, не находится ничего сказать, делают вид, будто не произнесено, хоть, бог весть, кто и что думает - словно темная волна прошла...
Прошлое легко ругать, тяжело исправлять. Туда гонца с грамотой не пошлешь что же вы, ироды, делаете?! Да и кто ему поверит!
И только Петька-Казак, встрепенувшись, предлагает в прежнюю тему:
- Давайте сходим к бабам!
Если по мужскому делу к девкам, то семь верст не крюк. Но не с бани же?
- Пока теоретически! - поправляет 'Первый', вспомнив, что до ближайшей дойки напрямик километров двадцать, большей частью лесом, потом полями, заросшими самосевкой так плотно, что не проломиться, да и на той дойке осталось, что баб, что коров, да и те похожие - пока дотопаешь, можно по ночному делу и попутать.
Как сказал Гоголь в 'Тарасе Бульбе', описывая знаменитое совещание казаков Запорожской Сечи: 'Пьяных, к счастью, было немного, и потому решились послушаться благоразумного совета...'
- 'Шестой'! Тебе удивлять!
- К новой форме, специально для ведущих военные действия в Ираке, теперь положены световые отражатели на спину.
- Что? - не понимает Седой.
- Кругленькие такие, очень похожие детишкам на ранцы лепят, чтобы машина на них не наехала.
- Хохмишь?
- Ни полграмма! Чтоб мне одну воду пить! - клянется страшной клятвой Замполит.
- Я тоже слышал, - подтверждает Сергей-Извилина. - Есть основания.
- Охренели пиндосы? Демаскирует же!
- По некоторым данным... Хотя, черт знает, что за данные! - признает Извилина. - Более половины всех потерь в Ираке от огня своих. Но сами сознаются лишь в 25 процентах.
- Тоже не хило!
- Что-то я немножко перестаю понимать современные войны, - вздыхает Седой. - Может, счеты сводят?
- Ага! - восклицает Леха. - Дедовщина! Молодые 'дедков' отстреливают! Дорвались!
- Не понимаю, - говорит Седой.
- Некоторые вещи там, действительно, трудно понять. Вот, к примеру, обстреляли машину итальянской корреспондентки. Американский патруль обстрелял.
- Ну и что?
- Не торопи. В машине пятеро. Погиб итальянский спец, прикрывающий журналистку. Стоит почтить память, как бы мы к этому не относились - человек достойный, свою работу сделал - прикрыл. Журналистка жива, легкое ранение, еще пара спецов, что с ней ехали - эти оцарапаны, и местный иракский шофер тоже, может даже стеклом. В машине - 400 пробоин...
- Ахтеньки!
- Это что за стрельба такая?
У Седого едва ли не пар из ушей.
- Как вас учил?!
- Один выстрел - один труп! - отчитывается Казак.
- То-то же! Нам такие стрельбы не по карману...
Извилина усмехается.
- Я о чем... Возвращаясь к теме... На Россию не в одиночку, и понятно, что коалицию сколотят, как прежде делали. Будущие контрмеры, отчасти, можно будет построить на вбивании клиньев между ними - сыграть на 'племенных непонятках', как это в Африке делается, чтобы дергались от собственного соседства, почаще дергались, пальчики на курках держали, все-таки 25-50 процентов потери от своих, чтоб так своих мочить... - тут Извилина хмыкает: - Действительно - не хило! Надо их в подобных начинаниях всячески поддерживать. Экономически весьма привлекательно...
- Тогда отражатели не только на спину будут лепить - на все выпуклые места!
