'правильно хранимый' Стабфонд, 'правильные' банки, куда поступают нефтяные и газовые миллиарды России, 'правильные' миллиардеры исключительно правильной неподсудной национальности, в одночасье ставшие владельцами когда-то общенародной собственности... Еврейство раздражает не социальная система государства (какой бы она не была, как бы не называлась), а отсутствие собственного доступа к ресурсам страны, - в этом случае система обязательно будет объявлена преступной.
К месту ли, не к месту, но, вдруг, вспоминает из записей в тетрадке Михея, что показывал ему Седой, запало глубже всего и сейчас строкой ложилось перед глазами:
'...Жизнь мирная. Стрижено ли, брито ли, от природы лысо - все одно голо. Хоть кто тебя обобрал - все подчистую. Сам ты, от природы и непутевости собственной, такой неудачник, что ... Надуваешься значимостью градусной, кухонной. И дети от тебя такие же будут. Пока не достанет кому-то характера - а доколе? Но достанет ли?..'
'...Куда накренился туда и завалят. Но бить будут во все стороны...'
'...Драка - зрелище занимательное при условии, если сам не участвуешь, пожар тоже красив - если не твое горит. Редко такое увидишь, чтобы дрались на фоне пожара. Красиво. Не знаешь на что смотреть... Жди - зажгут скоро, но - твое. И тебе драться с самим собой. Усядутся в ряды - подзуживать станут. Все отработано...'
Георгий осознает, что он - мятежник. Подтолкнуть к мятежу русского солдата можно только внушив ему, что он выступает за 'Правое Дело'. Всякий мятеж идет рука об руку с бандитизмом. Но если бандитизм направлен против оккупантов и их ставленников, он перестает быть таковым по определению.
Георгий не вдруг пришел к этой мысли. Наверное в позапрошлую осень, когда после сборов остался у Седого 'погостить'. Ходил с ним на лодке вверх по течению 'по лиски', лучший гриб 'прозапас' - сушеным хранится очень долго, сохраняя свои необычные качества. Собирали в ведра и носили высыпали в огромные высокие короба, поставленные прямо в лодке. Георгий никогда в жизни не видел таких лисичек, чтобы такие толстенные, тяжелые, каждая больше чем с кулак, верно, только в древних сосновых борах такие и остались.
- Здесь еще можно найти настоящее, - сказал тогда Седой будто и не про грибы вовсе.
--------
ВВОДНЫЕ (аналитический отдел):
В Германии за отрицание Холокоста на пять лет тюрьмы осужден 67-летний гражданин этой страны Эрнст Цюндель (Ernst Zuendel).
Цюндель, издавший книгу 'Действительно ли погибли шесть миллионов евреев?' и управлявший сайтом, публикующим материалы отрицателей Холокоста, в марте 2005 года был выдан Германии Канадой, где он проживал большую часть своей жизни. По происхождению - немец. В свое время, еще молодым человеком, он эмигрировал из Германии.
В Канаде после десятилетнего процесса он был оправдан, однако под предлогом, что он и его деятельность угрожают безопасности Канады, после двухлетней изоляции или превентивного заключения - был выдан Германии. За публикацию собственных познаний и своих сомнений в Интернете, а также указания и ссылки на аналогичную литературу, которая оспаривает реальность Холокоста, до решения суда он провел почти три года в заключении на основании параграфа 130 ('разжигание вражды между народами')...
/Reuters/
(конец вводных)
--------
Правила войны создаются и выдвигаются по требованиям той стороной, которая побеждает и хочет уничтожить противника при отсутствии сопротивления. Она же требует их неукоснительного соблюдения... Можно ли, достанет ли духа, не выветрился он еще - поступить так, как поступали всегда?
Не случится же так, что лучшие пойдут по жизни, держа под мышкой томик скоровыдриставшегося новейшего учения: 'Пенис - ключ к здоровью' или 'Идеология онанизма', в той рассеянной задумчивости, словно получили от главного менеджера по продажам задание на автобиографический рассказ: 'Моя профессия - идиот'?
Европу в основе своей составляют вялые молодые люди, но уже 'адвокаты самим себе', способные выдвигать всему собственные и как им кажется - железные аргументы: 'В Ираке опасно, так может быть, мы лучше поедем поддерживать мир туда, где не опасно?' Но пошлют, и узнают, что на песке кровь кирпичная, на снегу - оранжевая. По собственной увидят...
Извилина умеет обнадеживать. Поведал насчет теста, который недавно проводили в Лондоне - стоял очкарик и давал всем, проходящим мимо него, пинка под зад. Два часа раздавал. Оборачивались - он им смотрел в глаза, обвинял, и они... извинялись. За все время тестов сорвалось на двух. Причем, оба русские оказались. Один старенький (должно быть интеллигент-профессор) взял за грудки и все пытался выяснить - на кой, спрашивается, хер козел этот западный такое вытворяет? - второй (не интеллигент), обернулся и сразу же залудил в морду, без выяснений и вопросов - кто таков и почему. На сем те тесты и закончились... Так может, не все для России еще потеряно?
Георгий с Сергеем ходили смотреть, как Седой детей учит - восстанавливает древние инстинкты...
- И что тогда сделал Перун?
- Перун восстановил справедливость! - кричали, перебивая друг друга.
- А как?
- Испытаниями! Путем испытаний отделил своих истинных детей от расплодившихся двойников!
- Кто вы? - обращаясь уже ко всему классу спрашивал Седой - это была старая игра, потому как отвечали разом и с восторгом.
- Мы дети Перуновы!
- Уверены в этом?
- А ты испытай нас!
- Придет время, испытаю. А пока готовьтесь!
Разбивались на разминку по парам...
Георгий и Сергей-Извилина смотрели во все глаза - пища разуму, погоня мыслям - всему есть точки опоры...
Георгию вспомнилось законное, прямо к месту, высказывание Эдуарда Прейсса изложенное в статье 'Высшие задачи молодого офицера по отношению к армии и народу', что обнаружил на чердаке у Михея средь журналов 'Офицерская жизнь' за 1907 год:
'Учителем в истинном значении этого слова может быть только тот, кто изучил природу своего воспитанника. Только тогда он надлежащим образом может поставить дело воспитания. В противном случае оно не будет иметь под собой почвы...'
Извилине, чьи мысли гуляли удивительными закоулками, представился Летописец Нестор, которому мы обязаны ранними дохристианскими сведениями о себе. Нестор, поскольку в первую очередь был истинным христианином, а потом 'летописцем', не поминал язычество добрым словом, не вдавался в рассуждения о предыдущих 'жрецах' России, и все последующие историки, не имея от него никаких
