носорогу прут выжившего из ума пигмея... но всё же – ифр воспользовался рекомендацией и умолк.
Он лежал на полу, между кроватью и медведоновой шкурой, переводил испуганный взгляд с Миррил на ушедшего в себя Вито и обратно. Что творилось в голове пленника – лучше об этом никому не знать.
– Зачем ты сюда припёрся? – рявкнула Миррил.
Смысл слов не сразу дошёл до ифра.
– Ну?
– Зачем? – затараторил Арчибальд. – Зачем? Ну... я... я просто сюда зашёл... эм... ну...
– Хватит мычать, – прошипела бывшая магиня, подняла с пола жезл и, для профилактики, ещё раз пнула пленника в живот.
– Кто ты вообще такой? – сверкнула океанической глубины и прозрачности глазами Миррил. – Или нет, лучше скажи, как влить в себя магический дар из этого фарлиного жезла?!
– Я... я не знаю, – ифр часто заморгал, стараясь не встречаться взглядом с девушкой.
– Врёшь, собака, чую, что врёшь, – Миррил ни на секунду в этом не усомнилась. Она повернулась к Вито: – Барон, Вито или кто ты там сейчас, объясни этой шкурле обветренной, что мы с ним не собираемся шутить.
Вито поднял голову. Выражение лица уж совсем не было похоже на здоровое: было в нём что-то придурковатое, что-то психически неуравновешенное...
– Банда ифров вырезала мою семью, – заговорил он, медленно поднимаясь на ноги. – Отца, мать и младших сестёр... всех трёх сестричек, крошечек моих, бедненьких... На моих глазах, – Вито чугунной походкой приближался к Арчибальду, – а меня изнасиловали и окровавленного бросили подыхать! Кобка ты рваная! Пришпахток и стукфар! Ты и весь твой поганый род!
– А-А-А-А-А-А-А! – завопил пленник, на которого обрушился град неумелых ударов поэта, но эти удары до того были переполнены лютой ненавистью, что ни один профессиональный боец не сделал бы лучше... – Я всё скажу, я всё скажу, перестань, переста...
– Вито, перестань, – попросила Миррил, но её слова остались без внимания.
– Я тебя урою, парз, я тебя удавлю! – брызгал слюной Барон Отрицательный.
– Вито! Барон! – Миррил хлопнула его по спине.
Вито развернулся, занеся кулак над Миррил, его глаза горели желтоватым огнём безумия.
– Нет! – пискнула девушка.
Кулак остановился в миллиметре от её носа. Вито забегал взглядом по комнате, словно человек, проснувшийся в незнакомом ему месте.
– Да что с тобой такое?! – Миррил влепила ему пощёчину.
Блуждающий взгляд (казалось, что глаза бегали сами по себе, независимо друг от друга, как у хамелеона) сфокусировался на девушке.
– Я... – выдохнул Вито и посмотрел себе под ноги.
На полу лежало кровавое месиво. Назвать это чем-то, что ранее имело формы молодого ифра, не поворачивался язык. Из ран сочилась фиолетовая кровь. Да, пожалуй, лишь по цвету крови можно было делать какие-либо догадки...
И всё же, это месиво не было мёртвым. Его часть (ранее бывшая грудью) медленно вздымалась и опускалась. Кровавая куча мяса, ломаных костей и полопавшейся кожи, похожей на хитин, еле-еле, но дышала...
– Я... – повторно выдохнул Вито и отвёл взгляд от месива. – Да ну это всё к парзам собачьим, – устало произнёс он и уселся на кровать.
Миррил села на корточки возле той части тела месива, которая раньше была лицом.
– Слушай, друг, ты ведь хочешь жить, правда?
Месиво едва качнуло головой.
– Скажи тогда, как высосать из этого фарлиного львиного жезла магию? Скажи, и мы отнесём тебя к доктору. Доброму доктору, который вылечит тебя, поставит на ноги. Да, на пианино ты уже вряд ли сможешь играть... Но я уверена, всё остальное у тебя заживёт прекрасно. Ну же, не глупи. Добрый доктор так и ждёт тебя у себя в кабинете.
Месиво знало, что эти слова ложь. Месиво знало, что доживает последние минуты, а то и секунды. Месиво всё знало... Но хотело верить в чудо. Вдруг эта сумасшедшая женщина и вправду отнесёт его к доброму доктору. Доброму, милому, умелому доктору, чьи руки в сумме со скальпелем и лекарствами делают истинные чудеса. Ох, как ведь было бы прекрасно ещё какое-то время пожить. И пусть боль, которую испытывает месиво, постепенно угасает, а всё вокруг делается холодным и тёмным... Нет, это не выход. Если вернуть боль – вернётся и рассыпающаяся, как песочная статуя от ветра, жизнь. И добрый доктор сможет помочь. Конечно же сможет...
– Р...а...с...к...р...о...й...с...я... – прошептало месиво. Из отверстия, которое раньше было ртом, вместе с буквами текла вспенившаяся кровь.
– Раскройся? Что это значит? Не дури, пришпахток, – завелась Миррил. Она хотела потрясти Арчибальда за плечо, но побрезговала.
Месиво больше не было в состоянии произносить внятные звуки. Лишь хрип и бульканье.
– Раскройся, чтоб тебя, мулёк, раскройся, блак... А хотя...
В памяти Миррил что-то щёлкнуло. Нечто смутное начало подниматься из склепа давно похороненных воспоминаний. Старина Сик. Да, этот старый подлый предатель (увы, Миррил верила своему вещему сну) учил её медитации. Да, точно. Уроки «раскрытия», если не изменяет память, а она, конечно же, может изменять, но какой есть ещё выбор? Миррил терпеть не могла тех занятий. Благо, Сик их провёл всего ничего – раза три, может четыре. Не удивительно, что девушка напрочь о них забыла.
А сейчас самое время вспомнить. Так, нужно сесть в позе лотоса, сделать глубокий вдох, выдох. Перенестись мыслями в седьмую ступень небесного познания. Да, перенестись, а не думать о крепко сжимаемом пальцами золотом жезле с изумрудным набалдашником в форме спящего льва, мерцающем пунцовым сиянием...
Перенестись в седьмую ступень небесного познания. Отдаться ей. Познать мир и спокойствие тела. Избавиться от всего бренного, всего ненужного, вытряхнуть его из себя, превратившись в пустую чашу. Эта чаша, подобная пустому чреву зверя, требует заполнения. Кровавый отвар, сверкающий мириадами радужных бликов. Капли животного благоденствия. Разошедшаяся ткань мироздания, впитывающая в разрыв остатки запредельного пространства и времени. Непознаваемое познание.
Миррил открыла глаза. Это сказочное ощущение, которое она уже не надеялась испытать. Ощущение растекающейся по жилам магии!
– Слушай, друг, а не ты ли Арчибальд, ученик Горколиуса? – это был риторический вопрос, ведь Миррил уже знала, что это так. Непонятно откуда, но знала.
Сидящий на кровати Барон почесал затылок. Он ровным счётом ничего не понимал, что происходит, и уж тем более не знал, что будет дальше, но ему стало интересно...
Месиво перестало издавать булькающие звуки и хрип. Надежды повидаться с добрым доктором вмиг растаяли, как лёд под лучом лазера.
– Ай-я-яй, – покачала головой Миррил. – Ты устал ждать его милости, бедняжечка, и пришёл сюда, чтобы без его ведома впитать в себя магический дар. МОЙ МАГИЧЕСКИЙ ДАР!
Кровавое месиво попыталось подняться, но вышло что-то похожее на предсмертную судорогу.
Миррил захлестнула неудержимая волна злости. Опоздай она немного, и этот молокосос бы всосал в себя её магический дар. И он отнюдь не был бы рад её с Вито появлению. Нет в этом сомнения: Миррил бы погибла от своей же магии, украденной этим уродцем ифром. Злость. Праведная злость. Раньше её бы хватило для Обращения. Но сейчас Миррил стала другой. Она лучше умеет справляться с эмоциями, её импульсивность сильно притупилась за время общения с Дироком. Зов здравого рассудка стал слышен чётче и весомее. Поэтому нет смысла тратить столько сил на Обращение, когда можно лишь чуть-чуть
