Я покачал головой… Зря… Мозг словно отвалился и перекатывался внутри, отскакивая от черепной коробки.
– Поднялся к вам. когда шуметь начали… Думал, чего случилось… Не помнишь? Вы тогда еще консервы на шампуры надевали. Я еще посоветовал сначала их вынуть из банок, а уж потом готовить. Ничего такого я не помнил. Это как из анекдота про туриста из Турции, рассматривающего свои фотографии: «Мы что, и там были?»
– А конвой не проспали ненароком? – перевел я разговор в другое русло.
– Нет, он полдесятого, – сообщил спокойно Макс.
– Откуда знаешь?
– Ты сказал…
– Я?!
– Слова сержанта передал. Он потрезвее твоего был. Хотя это и не сильно помогало…
Я потер уже немного заросшее щетиной лицо.
– Надо бы себя в порядок привести…
– Угу… – прогундел Макс, прикрывая глаза.
Пришлось подняться на третий уровень, с трудом находя дорогу в полутемных помещениях. Там в гараж водопровод заглядывал, что в дом шел. Солдаты туда кран врезали. Можно было хотя бы умыться… Холодная вода немного привела меня в чувство. Сейчас бы вообще в ручей бы окунуться… Ледяной такой, чтобы все из головы мигом влетело… Но приходиться довольствоваться этим… Под конец просто засунул голову под струю воды и некоторое время так стоял, отфыркиваясь.
– Сейчас бы опохмелиться, – подошел ко мне сержант.
Я кинул на него удивленный взгляд.
– Вчера ведь все выдули… – продолжил он.
– Ага… А конвой полдесятого? – спросил я, сразу перескакивая с пятого на десятое.
– Точно… Теперь не проспишь.
Вернувшись, я обнаружил, что дядя Коля тоже проснулся. Увидав меня, он сказал:
– А я как раз тебя ищу! Представь, у меня твой студенческий…
Я взглянув в билет. Точно, мой. Только почему-то на фотографии карандашом тщательно нарисованы усы и борода. Странно, мне казалось, что я его еще в универе потерял. Немного поколебавшись, я запулил свой студенческий в дальний угол. Теперь он мне даром не нужен, как и все остальные документы. Покончить с этим раз и навсегда.
В следующую минуту мне в голову пришла гениальная мысль почистить оружие. Все равно ничем другим пока заняться нечем. Энтузиазмом предложение встречено не было, но я был непреклонен. Главным по этому делу поставили Макса. Он единственный из нас, кто толком знал, как надо собрать и разобрать автомат, чтобы потом лишних деталей не оставалось… Примерно к восьми часам люди начали просыпаться. К тому времени нам осталось лишь собрать последний дробовик и с чистым сердцем созерцать сделанную работу. А на арсенал наш поглядеть со стороны стоило. Даже на меня он произвел впечатление, собранный разом в одном месте. Всего на этот момент мы таскали за плечами четыре АКСУ под пять сорок пять, три АКС сорок седьмых, один АКМ, один ТТ, три Макаровых и четыре охотничьих дробовика.
Я как раз стоял и размышлял над тем, что еще сюда добавиться после того, как мы вернемся с полигона. Надеялся, что очень даже много. А вот патроны считать не хотелось. И даже не потому, что это достаточно нудное занятие, а потому, что мало их оставалось. Больше душу грело не по штукам их считать, я цинками и обоймами.
Примерно в этот момент ко мне еще подошла Светка. В начале я даже испугался, что сейчас будет отчитывать за то, коим образом я провел последние часы и не наговорил ли я ей каких-либо глупостей. Но вместо этого она очень тихо и аккуратно спросила меня:
– Миш, ты тут вроде уже как свой…
Я кивнул, не зная, чего от нее ожидать. Одной серьезной проблемой, которая каждый раз становилось передо мной во время разговоров с ней – полная непредсказуемость поведения… Как у гранаты без чеки – рванет, не рванет, черт знает, а страшно… Она немного покраснела и продолжила:
– Миш, а где здесь туалет?
Я на нее взглянул так, словно она только что доказала теорему Ферма. Несмотря на идиотизм ситуации и самого вопроса, он был вполне логичен. В самом деле, где?
– Не знаю, – честно я признался.
При мысле об данной принадлежности санузла, мне самому туда захотелось.
– Если хочешь, пошли вместе у сержанта спросим…
Предложение было принято, и мы поднялись наверх. Она при этом так отстранено на меня смотрела… Уж не задумала ли чего?
– Миш, а как ты думаешь, мир станет прежним?
– Погоди… – сняв берет, я прижался лбом к холодному косяку. Как приятно, то, что доктор прописал…
– Миш, ты меня слышал?
– Не кричи… Слышал… Ничего не вернется… Ерунда все это… Столько людей уже погибло и сколько еще погибнет…
– Хорошо…
– Что тут хорошего? – я даже оторвался от приятной прохлады, – Только не говори, что весь этот кошмар, что на нас свалился, тебе очень нравиться?
– Нет, я не про это… Просто, понимаешь, тут так… У меня ведь больше никого не осталось… Одна я, сирота… А вдруг мир вернется… Как же мне тогда вновь… А мне приятно быть с вами… Вместе… И с тобой тоже…
– Ничего уже не изменится… – что-то надо было сделать. Что-то словно повисло в воздухе, только я никак не мог за это ухватится… Толстокожий бегемот! Чего же делать? Как-то неловко я обнял ее за плечи. Странно, но она не стала вырываться и даже не отвесила мне пощечину…
– Ничего уже не изменится, – продолжил я, отпуская ее. Наверное, правильно сделал… А может и нет… Сейчас как рванет, а я в зоне максимального поражения…
– Ты думаешь? Но ведь остались еще армии, правительства… И оружия много… Ведь можно же всех мертвяков перебить…
– По идее чисто теоретически можно… Только вот не будет этим никто заниматься. Даже сейчас, когда это все началось, зомби отстреливают по чисто прагматическим целям – защитить себя, своих близких, спасти кого-нибудь… Или чтобы не мешали грабить и мародерствовать… А тотальные зачистки – слишком большой расход патронов, топлива и людей… Не пойдет никто… Сейчас люди будут заботиться не столько о мертвяках, сколько о самих себе… Вот мы… Сейчас мы для военных что-то вроде партизан… Выжившие гражданские… Бесплатная подмога. А когда все успокоится, мы, все еще оставаясь в городе, станем для них помехой. Потому что с тогда мы будем забирать у них часть ресурсов, которые можно вытащить из домов и складов… А они не из тех, кто бескорыстно делится. Что отсюда вытекает? Правильно… В расход нас… Поэтому я сейчас и хочу к ним прибиться, чтобы потом на пути не стоять…
Света даже присела, раздумывая над моими словами.
– Быть не может… Ведь остались заводы, дороги, фабрики… Люди так ведь все это не бросят…
– А почему нет, – пожал я плечами, – знаешь, пошли дойдем о верха, по пути я все объясню…
Ей, видно и в самом деле было интересно.
– Видишь ли, есть два пути разрушения цивилизации. Оба основаны на том, что технологии поддерживают уровень развития человечества. А за их поддержание отвечает огромное количество народа. Можно разрушить все дороги, города и технику. И даже если массы останутся, то просто перегрызут друг друга за остатки. И не до цивилизации будет… А есть второй путь – уничтожьте массы и цивилизация сама рухнет под собственным весом. Как бы не были гениальны остатки, все удержать они не смогут. Результат – к чертовой бабушке все, мы себя спасаем… К сожалению, именно по этому пути мы сейчас и катимся… В тартарары…
