Ликвидаторы. Чернобыльская комедия

НАЧШТАБА: Ручку дать?

СЕРГЕЙ: Обижаете. (Тренированным движением достает ручку из своей полевой сумки.) Орудие труда…

НАЧШТАБА: Пиши: «Начальнику штаба батальона радиационной разведки…» (Иронично.) Мои звание и фамилию знаешь?

СЕРГЕЙ (в тон): На всю оставшуюся жизнь…

НАЧШТАБА: «…Рапорт. Докладываю, что я, лейтенант Швайко…»

СЕРГЕЙ (пишет, иронично): Недаром я всегда пера, бумаги и чернил боялся больше, чем пары пистолетов…

НАЧШТАБА (морщится): Тебе этот бандитский жаргон не идет… (Подчеркнуто-буднично продолжает.) «…Я, лейтенант Швайко, 15.08.86…»

СЕРГЕЙ: Это Дюма!

НАЧШТАБА (глядя на Сергея, тихо цедит себе под нос): «Граф Монте- Кристо»… Пишешь? (Сергей кивает, не поднимая головы.) Та-ак… «Рапорт… Докладываю… (Сергей пишет.) «15-го 8-го 86-го поехал в разведку… по маршруту Кольцо вокруг АЭС…» Есть? «…самовольно. Лейтенант – фамилия – подпись». Ну, это ты сам знаешь… Дату – сегодняшнюю, чтобы я был спокоен… Есть?

СЕРГЕЙ: Так точно. (Протягивает через стол листок бумаги.)

НАЧШТАБА: Давай.

Листок бумаги переходит из рук в руки.

Начштаба, мельком взглянув на подпись, удовлетворенно кивает и прячет руку с листком под столом.

НАЧШТАБА (триумфально): А вот теперь, Швайко, будешь служить здесь столько, сколько я и комбат посчитаем нужным… Иначе, лейтенант Швайко, пойдешь ты под военный трибунал. За членовредительство… «То есть умышленное нанесение военнослужащим телесных повреждений себе». А это, чтобы ты знал, – от трех до семи лет… А в боевой обстановке – от пяти до десяти. Или вообще расстрел. И черт его знает, какая тут у нас обстановка! Это уже как трибунал посмотрит… Вот так. Распоясались вы там в зоне! Вольница казацкая… Пора разведку подтянуть! (Он пробегает глазами текст бумажки… и меняется в лице.) Ты что тут написал?!

СЕРГЕЙ: Все, как вы диктовали…

НАЧШТАБА: Как это – «как я диктовал»? «Уехал в разведку» – КАК?

СЕРГЕЙ: Да так, как вы и сказали…

НАЧШТАБА: Нет. Я говорил иначе!

СЕРГЕЙ: Я вроде точно пытался…

НАЧШТАБА: Ты схитрил!

СЕРГЕЙ: Да все точно! Слово в слово!

НАЧШТАБА: Нет. Одно слово не то!

СЕРГЕЙ: Ну, может, несколькими буквами ошибся…

НАЧШТАБА (с укором): Обманул…

СЕРГЕЙ (пожимает плечами): «Честный человек врет без удовлетворения», товарищ майор.

НАЧШТАБА (вскакивает): То есть как – «врет»?

СЕРГЕЙ (пожимает плечами): Да так. Моя фамилия – в книге приказов роты, в списке на разведку. Этот приказ на разведку с моей фамилией подписан командиром роты, моим прямым начальником. А это значит: я поехал в разведку, выполняя приказ.

НАЧШТАБА: Ты и его обманул!

СЕРГЕЙ (спокойно): Вы хотите сказать, что у вас в батальоне командиры рот подписывают приказы, не читая?

Пауза.

НАЧШТАБА: Ну, признайся – просто по-человечески интересно – ты все же выехал в разведку САМОВОЛЬНО? Ну, между нами, по секрету?

Народу в палатке стало еще больше.

СЕРГЕЙ: Признаюсь… по секрету… при полусотне свидетелей… Я поехал в разведку по приказу и с ведома ротного. И именно так оно и было в действительности. И всегда я так ездил. Все. Я свое отработал. (И уже другим, «гражданским» тоном.) У меня на гражданке куча дел на работе… Это ж вы: и здесь сейчас на службе – и там на службе… А за меня дома мою работу кто сделает?

Начштаба и Сергей смотрят друг на друга.

НАЧШТАБА: Можешь идти, Швайко. Боишься ты настоящих трудностей…

Сергей пожимает плечами. Молча встает, надевает кепи и, козырнув, переступает через лавку. Идет мимо зрителей, стоящих под стенами, к выходу-тамбуру. Несколько мгновений, и темный контур его фигуры растворяется в ярком прямоугольнике дня.

В штабной палатке – немая сцена. Все поворачиваются от выхода, искоса поглядывают на начштаба.

НАЧШТАБА: Граф Монте-Кристо… Выскочил-таки отсюда! (С завистью.) Повезло!

Ему, как и всем присутствующим, до чертиков хочется домой.

Зрители выходят из шатра.

ПАТ (переживает): Такие деньги! Заработок за полгода!

КОТКО: Такие льготы! Пожизненно!

ПАТ: Отказался!

КОТКО (успокаивает сам себя): Он поступил благородно.

Им обоим становится легче. «Благородный» – это почти как инопланетный, к реальной земной жизни никакого отношения не имеющий. По крайней мере, так это понимают…

Над лагерем – мажорная, тонизирующая музыка Modern Talking – «You can win if you want…»

Сергей в парикмахерской в Чернобыле. Навстречу выпархивает Юля.

ЮЛЯ (радостно): А ее нет!

СЕРГЕЙ: Как нет?!

ЮЛЯ: Поехала!

СЕРГЕЙ: Куда?

ЮЛЯ: А в никуда. У нее ж больше нигде никого нет… И слова не сказала. Кроме «Счастливо всем!»

СЕРГЕЙ (не может опомниться): Насовсем?

ЮЛЯ: Ага. Рассчиталась…

Сергей размышляет.

ЮЛЯ: Вот мой номер телефона. Он у нее тоже есть. Позвони – может, она у меня появится… (Окидывает оценивающим взглядом.) И вообще, заходи – мы же в одном городе живем…

СЕРГЕЙ: В Чернобыле?

Прохладным коридором института Сергей подходит к двери своей лаборатории, дергает… Закрыто. Открывает ключом, заходит…

Снаружи окно окутал дикий виноград, и затененная лаборатория от этого стала еще уютнее… Тихо. Нет нигде никого: лето – отпуска…

Рядом с дверью – зеркало. Сергей разглядывает себя – каким он стал…

ГОЛОС ЛЮБЫ (из-за неплотно прикрытых дверей слышно, как она говорит в канцелярии