прогрессистов, занимая их места. Идеология консервативной партии (политических партий в прямом смысле слова еще не было) состояла в том, что крестьяне нуждаются скорее в присмотре, чем в грамотности; что грамота - это неплохо, однако надо очень внимательно следить за самим духом уроков (от этих разночинцев только и приходится ждать революционных призывов). Крестьяне тоже не слишком стремились к свету знаний, тем более, что вскоре убедились: часто как овладеет смышленый крестьянский мальчик азами арифметики - так и ударится в ростовщичество.
Реакция уездных и губернских чиновников становилась все неприязненней. Закон о земстве постоянно обрастал ограничительными уточнениями и прямыми запретами, ставящими новую структуру в зависимость от местной администрации. Чем радикальней становились общественные настроения, тем подозрительней относились чиновники к земцам; в ответ общественные настроения становились еще более радикальными. После убийства Александра Второго давление становится небывало жестким. Губернаторы в любой момент могли подать прошение о введении чрезвычайного положения на территории губернии, им практически никогда в такой просьбе не отказывали. На огромных территориях переставали действовать законы империи, хоть в чем-то охранявшие права человека. Губернаторы теперь могли без всякого суда и следствия закрывать учебные заведения, торговые предприятия, вообще без всяких объяснений административно высылать неугодных в Сибирь на срок до пяти лет. Неугодными чаще всего оказывались интеллигенты. Достаточно было доноса, вроде: «Фельдшер Петров ходил по деревне в красной рубахе и распевал песни революционного содержания»; «Учитель Иванов говорил детям на уроке, что Бога нет», - фельдшер и учитель отправлялись в Сибирь.
– Земство практически ликвидировали?
– Нет; но это было странное существование самоуправления в контексте самовластья.
– Почему общество не выступило в их защиту?
– Потому что все яснее становилось: необходимы серьезные политические изменения, без них усилия земцев казались обществу бессмысленными. «Дом с мезонином» Чехова: красивая, умная молодая женщина, земская учительница, без конца разучивает со своими учениками «Вороне где-то Бог послал кусочек сыра», что кажется герою полной ерундой. Вера Фигнер три года работала земской фельдшерицей, принимала роды, славилась на весь уезд легкой рукой и много позже как-то заметила: если хотя бы часть вознесенных за меня женщинами благодарственных молитв достигнет назначения, мне простятся все грехи.
– Уж она-то могла не жаловаться на бессмысленность своего существования…
– Да, но известно, что было потом… Самое горячее сочувствие - террористам и революционерам; и так шло по нарастающей. Савва Морозов дает огромные деньги на революционную печать. В поезде едет на суд отец одного из террористов, Сазонова, - в купе является делегация светских молодых людей и восторженных дам, чтобы пожать руку человеку, воспитавшему героя. Два крупных негоцианта горячо поздравляют друг друга: такое событие, Столыпина убили!
О земстве снова вспомнили в начале 90-х из-за голода 1891-1892 годов. Голод застал власти врасплох, они совершенно не были к этому готовы. Долго пытались - очень характерно! - вообще отрицать трагедию. Пресса шумела, губернаторы отписывались, царь предпочитал верить губернаторам. Когда уже деваться было некуда, пришлось признать, что население вымирает, растерялись и губернаторы. Они вполне резонно сомневались в эффективности усилий своих чиновников: воруют… Помнили, что крымский провал на львиную долю был связан с тотальным воровством.
Александр Третий терпеть не мог общественные организации - но на сей раз пришлось обратиться к ним за помощью. Комитеты помощи голодающим действовали вместе с земствами.
Но ставку на спасение страны с помощью именно так устроенной системы самоуправления уже никто не делал. Самые активные люди из земства шли в политику. Из них вышел костяк двух наиболее серьезных и осмысленных оппозиционных партий: кадеты и октябристы.
– И на этом земство кончилось?
– Нет, оно кончилось позже, когда земских деятелей, врачей и учителей стали уничтожать физически. В гражданскую войну происходило одно и то же по всей стране: приходили красные - расстреливали библиотекарей, учителей, врачей; приходили белые - расстреливали библиотекарей, врачей, учителей. Белые - за то, что они много лет развращали людей. Красные - за то, что на них нельзя положиться. Большевики окончательно уничтожили всю земскую систему самоуправления, заменив системой советов.
– Как вы думаете, если бы реформа была реализована в том виде, в каком сначала задумывалась, если бы ее не извратили и не подавили бюрократы, это смогло бы кардинально изменить русскую историю?
– Историки не любят рассуждать в сослагательном наклонении. Но я уверен, что в таком случае сегодня мы жили бы в совсем другой стране.
Приемный покой
Будни земской больницы
Алексей Митрофанов
Художник Игорь Меглицкий
Впервые слово «земство» прозвучало при Иване Грозном. Нет, его, конечно же, и раньше знали - просто именно тогда оно сделалось популярным. Не удивительно - ведь вся Россия разделилась на две части - опричнину и земщину. Опричники, как удостоенные особой чести, принесли присягу: вовсе не общаться с «земскими». Их нарядили в черные одежды, весьма напоминающие монашеские рясы. Выдали знаки отличия - по метле и по собачьей голове. Первое - чтобы выметать крамолу, второе - чтоб ее же выгрызать. Обязали их являться к общей трапезе, сопровождаемой молитвами.
Словом, получилось что-то вроде монашеского ордена.
Правда, жизнь опричного «монастыря» сопровождалась пьянством, оргиями и, главное, бесконечными убийствами.
Использовалось это слово и позднее. Василий Шуйский, например, хвалил ратников Ярославля в 1609 году: «Писали к нам из Ярославля воеводы наши князь Сила Гагарин, да Никита Вышеславцов, да Евсей Резанов, что вы, помня Бога и нашу православную крестьянскую веру и свое обещанье, нам служите, и о наших и о земских делах радеете, и промышляете, и против всех врагов креста Христова вооружаетеся, и на них бесстыдно приходите, и на многих боях многих воров и литовских людей побивали… И мы, слыша о том, со всеми нашими людьми обрадовались и всемилостивому в Троице славимому Богу милости просим, чтоб нам вас велел Бог здоровых видети и против вашей службы вас пожаловати нашим великим
