Скорее всего виновницей роковой ошибки сонного вампира стала трофейная куртка на плечах Аламеза, настолько пропахшая солдатским потом, что отбивала все остальные запахи, в том числе и тот, что исходил от крови нового хозяина. В ней моррон не только выглядел, но и пах как боец шеварийской легкой пехоты.
– Ты-ы-ы?! – испуганно и надрывно выкрикнул вампир, лениво открыв глаза и тут же встрепенувшись.
Это произошло всего за миг до того, как острая кирка с размаху вонзилась в покрывшийся морщинами лоб кровососа и поделила его голову пополам. Вампир признал Дарка, что, впрочем, было немудрено. Фегустин Лат явно объяснил своей свите, кто наблюдал за ходом сражения с крыши казармы и насколько он опасен, но предупреждение не помогло, по крайней мере, одному из приближенных вампиров.
Орудие горной добычи легко раздробило череп и так же без затруднений вышло обратно. Вид раскроенной головы был ужасен, причем не только из-за мгновенно запачкавших ворот мундир ошметков мозгов и крови, но и из-за острых осколков костей, отвратительно торчащих наружу. Смерть посетила вампира столь внезапно, что он не только не почувствовал боли, но даже не задергался в прощальных конвульсиях спонтанно сокращающихся мышц.
Цинично протерев запачканную кирку о дорогую ткань офицерского одеяния, Дарк решил убрать обезображенный труп с глаз долой. Отвратный вид умерщвленного часового не только вызывал у него легкий приступ тошноты, но и мог спугнуть остальных вампиров, которые в любой миг могли вернуться из телепорта. Сперва моррон хотел просто ударить мертвое тело в грудь ногой, а затем, повалив его таким образом на пол, зацепить киркой и оттащить в дальний угол. Там мертвеца можно бы было легко спрятать, например, завалив полупустыми мешками да бочками. Однако здравый смысл вовремя подсказал Дарку, что стоит действовать более деликатно; так, чтобы не перепачкать полтрюма. Только выйдя из телепорта, враг мог почувствовать запах крови мертвого собрата и скрыться обратно, чтобы тут же вернуться с целой дюжиной, если не более, крепких бойцов. Во избежание столь нежелательных последствий, труп нужно было перенести аккуратно, по возможности плотно завернуть в толстую, грубую ткань, например парусину или мешковину, а затем уж завалить, причем лучше всего пахучими припасами со стойкими ароматами.
Поборов лень и несвоевременно появившееся чувство брезгливости, Аламез приблизился к трону из бочек вплотную и бережно, чтобы не запачкаться, ухватил труп за лацканы быстро пропитавшегося кровью мундира. Стоило лишь моррону сжать пальцами тонкую, мягкую ткань и слегка потянуть мертвое тело на себя, как он тут же понял, сколь роковую ошибку только что совершил. Имея дело с вампирами, да еще мало изученного вида, не следовало полностью доверять своим глазам, а перед тем, как спокойно убрать оружие и приблизиться к жертве вплотную, не мешало бы нанести еще парочку-другую ударов, например: пронзить мечом сердце или срубить с плеч обезображенное нечто на месте головы.
Едва Аламез коснулся мертвеца, как его единственный уцелевший глаз ожил и, не моргая, уставился на неудачливого убийцу, а тонкие губы «покойничка» растянулись в пакостной ухмылке. Отпрянуть назад моррон не успел, бессильно повисшие руки вдруг ожили и крепко впились в рукава его курки. Сперва каким-то чудом выживший вампир слегка притянул Дарка к себе, а затем сильно и резко оттолкнул, откинув к противоположному борту. Насладиться полетом Аламез не успел. Краткий миг, проведенный в воздухе, сменился болезненным ударом о доски, волной прокатившимся по спине и как будто заполнившим мгновенно съежившиеся легкие грудой камней, не позволявшей ни вздохнуть, ни выдохнуть. Хорошо еще, что инстинкты не подвели, и моррон успел вовремя сгруппироваться, чем уберег затылок и локти от знакомства с корабельным бортом. Ударившись головой, Дарк наверняка потерял бы сознание, а врезавшись в крепкие доски локтями, на какое-то время потерял бы возможность шевелить руками. Но этого, к счастью, не произошло. При приземлении Аламез хоть и пострадал, но не превратился в беспомощное тело.
– Беда с вами, с морронами! – рассмеялась изуродованная голова плавно и грациозно поднявшегося с бочек кровососа. – Всегда напролом прёте, даже неинтересно воевать. Доверчивы, как дети, и полагаетесь только на грубую силу!
На этот раз вампир предпочел для общения герканский язык, что весьма обрадовало собеседника. Грудь через силу поднявшегося на ноги Аламеза болела, и он боялся, что если услышит еще хоть пару фраз на комичном шеварийском, бывшем скорее диалектом герканского, чем полноценным языком, то не выдержит напряжения в легких и задохнется. Кстати, именно из-за боли в груди Дарк и промолчал, а не вступил в дискуссию с ожившим мертвецом, продемонстрировавшим чудеса живучести и наглости.
– Что молчишь, Аламез? Сказать, что ли, нечего? – усмехнулся наполовину обезглавленный вампир, запахнув на груди мундир и надевая поверх широкий пояс, на котором хоть и висели ножны, но пустые, без меча или иного оружия. – Надо же, у нашей пташки в зобу дыханье сперло!
– Шляпой рожу прикрой! Мозги-то наружу, не дай бог, застудишь! Дурачком станешь! – с трудом произнес всё ещё тяжело и часто дышавший моррон, сжимая в руке не выроненный в полете меч и пытаясь определить, куда же отлетела кирка.
– Смешно! Оценил! – кивнул остатками головы вампир, раздвинув ноги на ширину плеч и величественно сложив руки на залитой его собственной кровью груди. – Но я поступлю немного по- иному…
Слегка нагнувшись, шеварийский офицер подобрал с пола бутылку вина, легким движением пальцев откупорил её и тут же целиком вылил в рот содержимое. Дарк чувствовал, что это было не просто вино и что ему следовало воспрепятствовать этому действу, но грудь еще чудовищно болела, да и спина с трудом шевелилась. Всё, что он пока еще мог, так только собираться с силами и искать слегка затуманенным взором, куда же отлетела кирка.
Чудо почти мгновенного восстановления поврежденных тканей не заставило себя долго ждать. Едва опустошенная бутылка разбилась об пол, как голова вампира уже была на месте, правда, черты лица кровососа еще не восстановились, а лобовые кости и надбровные дуги походили на ком только что взошедшего теста. Светло-серая однородная масса, занявшая место поврежденных участков, постоянно пульсировала и вздымалась, в точности воссоздавая форму верхней части головы. Неизвестно, сколько бы продлился процесс полного восстановления. Кровопийца посчитал, что и так показал слишком многое, и скрыл дальнейшие изменения.
Не успел Аламез и глазом моргнуть, как темно-синий, изрядно залитый кровью врага мундир куда-то исчез, а на теле неподвижно застывшего вампира откуда-то появились (
Весь процесс восстановления, а заодно и облачения врага продлился не долее пяти секунд. Примерно столько же понадобилось Аламезу, чтобы более-менее сносно дышать и унять боль, всё ещё гуляющую по онемевшим, ставшим твердыми мышцам спины. Решив, что долее медлить нельзя, а то как бы в руках противника еще не появился огромный двуручный меч, Дарк атаковал первым, сперва запустив в неподвижно застывшее изваяние попавшимся под руку окороком, а затем быстро сократив дистанцию прыжком и нанеся точный укол мечом в нижнюю часть живота.
Отбить летящий в голову окорок вампир успел, а вот от лезвия, нацеленного ему чуть ниже пупка, не ушел, впрочем, в том вовсе и не было необходимости. Соприкоснувшись с кирасой из неизвестного сплава, острие меча тут же проскользнуло вверх, оставив на доспехах не очень глубокую царапину. Вампир слегка отшатнулся назад и громко рассмеялся, не столько веселясь, сколько желая морально подавить противника,
