кровь его, смешиваясь с пылью, кажется черной грязью. И пули – град пуль через окна, но идут они либо ниже, бьют по стенам, либо выше, рикошетят по потолку. Видимо, стреляют из-за баррикады, и стрелять неудобно.
В помещении были уже Татицкий и еще один солдат, когда долбанули сразу две реактивные гранаты, одна вывалила кусок стены снаружи. Другая, противотанковая, рванула внутри, оглушив и контузив, но если бы она была противопехотная, убила бы обоих.
Поручик повалился на грязный, заваленный осколками стены пол, в ушах гудело, как при колокольном звоне на Воскресение Христово. Потом пришло осознание – цел. Начал подниматься, сквозь звон в контуженных ушах услышал танковую турбину, и в этот момент на улице, откуда по ним стреляли, жутко громыхнуло, новая горячая волна, снова хрустящая на зубах пыль. Танкисты, выгадав момент, пока все внимание засады приковывает к себе пробитая первая линия обороны, сделали рывок вперед и пальнули с ходу из своего чудовищного саперного орудия.
– Цел?
Капитан глянул в перемазанное лицо сослуживца.
– А? – крикнул он, как кричат оглохшие люди, они кричат изо всех сил, потому что сами не слышат.
– Идти надо! Пробились на улицу! Цел?
Мимо окон проползал стальной борт танка, жаря из пулеметов, могучая машина опустила бульдозерный отвал и пошла на штурм баррикады.
Там, за импровизированной баррикадой, оказалась лестница на второй этаж, на лестнице лежал боевик, то ли оглушенный, то ли раненый, он пытался что-то нащупать руками, как раздавленный жук. Татицкий выстрелил в него – сам едва успел упасть. У кого-то наверху сдали нервы, и он дал очередь, пули визгнули рикошетами.
Не дожидаясь, пока полетит граната, поручик бросил гранату сам, рванулся следом. Громыхнуло, а он уже упал с пулеметом и открыл огонь в коридор, в который выходили двери комнат. Двое солдат успели проскочить и укрыться в первой, прежде чем в коридор догадались выбросить гранату. Поручик успел съехать по лестнице вниз от осколков, и тут же на втором этаже послышались звуки перестрелки и новые взрывы гранат. Оказывается, был еще и внешний балкон, и засевших в комнатах боевиков просто забросали гранатами.
Пока перезаряжал пулемет, подскочили еще несколько человек, вместе пошли вперед, поднялись на второй этаж. Дальше улица снова делала резкий поворот, оттуда непрерывно стреляли. Танк остановился перед самым поворотом, кажется, целый, но дальше проламываться не рискнул, опасаясь гранатометчиков. Перед ним на бульдозерном отвале тащилась искореженная машина, остальные он просто сдвинул в сторону или смял гусеницами. Многотонную махину сложно было остановить.
– Общий сбор! Сюда все!
Собрались – краше черти в аду. Ранены или контужены почти все. Почему-то так получилось, что противник на протяжении всей кампании владел безусловным численным перевесом, но они все равно дрались.
– Впереди, кажется, смертники. Мы должны прижать их и выиграть время для танка, пока он выдвигается на позиции. Как танк начнет выдвигаться – услышим по двигателю – огонь. Самое главное – не дать гранатометчикам сосредоточить огонь на танке. Нужны две минуты, господа, не больше! Всем все понятно?
…– С нами Бог!
Отвечать ни у кого сил не было – все просто разошлись по своим позициям.
В комнате, где нашел себе позицию с пулеметом Татицкий, все было относительно цело, по крайней мере, тут ничего не обгорело, баррикады из мебели устраивать не пытались – только стекла выбиты и осколками засыпано все вокруг, а на противоположной стене – следы от пуль.
– Аллах акбар!!! – заорали внизу, кажется, через мегафон.
В этот же момент зашумел двигатель танка, с каким-то скрежетом он пошел вперед, толкая перед собой машину. На улице загрохотало.
Первую очередь Татицкий дал вслепую, потом все же высунулся. Боевики засели в домах по обе стороны дороги, район был старый, восточный, а потому – высокие заборы, за ними легко укрываться. Били изо всех окон, из первого, второго этажа, по танку, по ним – и били так, что отдельные выстрелы не различить.
Отсекая короткие очереди – пулемет бился в плечо, плевался опорожненной лентой, но работал, Татицкий пытался не дать боевикам вести огонь, он сосредоточил огонь на здании и заборе, что были по левую руку от него. За танком шла боевая машина пехоты, сейчас не нужная, потом еще одна, а за плюющейся выхлопом кормой танка скрывались несколько автоматчиков и пулеметчиков: в их задачу входило не дать смертникам или просто бойцам противника подойти к танку вплотную, чтобы поставить кумулятивный или обычный заряд, но огонь был силен, и все, что они могли, – это держаться за кормой танка, прикрывающей их от пуль.
На втором этаже появился гранатометчик, вскинул на плечо свое оружие – Татицкий срезал его последними остававшимися в ленте патронами. Гранатометчик вывалился с балкона, упал, и тут кто-то, кого он не заметил, долбанул по его позиции из «Мухи».
Хорошо, что рвануло не прямо перед его головой, на стене – заряд прошел выше и рванул в глубине комнаты, на потолке, поручика ранило и повторно контузило, но основную часть осколков принял на себя его большой рюкзак, в котором чего только не было, и каска. Тем не менее Татицкий упал и лежал… десять секунд или двадцать… Потом, оглушенный, не понимающий, что происходит, он начал вставать, и тут танк, окончательно занявший позицию, выстрелил.
На улице ахнуло, содрогнулись даже стены – восемь дюймов, фугасный снаряд пролетел всего три десятка метров и врезался в дом, откуда вели шквальный огонь несколько боевиков, в основном уцелевших на первом этаже. Дом моментально рухнул, оставив на своем месте только развалины и огромное облако пыли. Танк перенес всю свою ярость – крупнокалиберная спарка – все же не фунт изюма – налево, и боевики дрогнули, побежали…
Снова ахнуло – и на месте автобуса, перекрывавшего улицу, ничего не осталось – только пламя и какие-то искореженные обломки.
Наскоро перевязавшись, а кроме ног, больше ничего не пострадало, только в голове не осталось ни единой мысли, да шум в ушах, Татицкий попытался поднять пулемет и понял, что сделать это не сможет.
Вышел на улицу, с трудом сохраняя вертикальное положение. Оперся о стену, хлебнул из фляги, и тут его вывернуло наизнанку. На улице уже собирались те, кто еще оставался в живых…
– Э, браток… На, хлебни. – Кто-то протянул флягу.
Как ни странно, водка пошла лучше воды. Немного захорошело…
Снова выстрелил куда-то танк.
– Господа, осталось немного! Вперед!
И они пошли вперед…
Танк продвинулся дальше по улице, пулемет его уже молчал, потому что не было боеприпасов, зато спаренная с орудием пушка старалась вовсю.
Ожило еще одно здание – боевики подтягивались с тылов, над головой пролетали самолеты и вертолеты, но они наносили удары где-то восточнее. Здание взяли достаточно быстро – под прикрытием двух пулеметов одному из десантников удалось зайти с фланга и забросить буквально под ноги нападающим эфку, гранату «Ф-1». После того как рвануло, десантники ринулись вперед. Кто-то из боевиков догадался, не высовываясь из окна, выпихнуть в оконный проем гранату, но осколки только бессильно хлестнули по стенам – русские уже ворвались в здание. Среди них был и Татицкий, немного пришедший в
