«Зависти» в газетах и журналах. Не знаю, за что ее хвалить! Правда, два типа хорошо обрисованы, остальное — никуда. Кавалеров — приживалка, вроде чеховского Вафли. Бабичев — советский, новый деловой человек.
БОЧАРОВ Ф. 3. — Книга и везде-то такая. С одной колбасой автор с полчаса возится.
ЗУБКОВ П. С. (прерывая меня на шестьдесят пятой странице, орет во всю головушку). — Тьфу, чтоб тебя черти взяли! Ну, уморил скукой!
СТЕКАЧОВ Т. В. (после прочтения отзывов печати о «Зависти», приложенных к книге). — Хвалят. Значит, там, вверху решето пореже, а у нас почаще, не пропускает абы что.
СУСЛИКОВ Т. И. (бывший железнодорожник. — А. Т.). — Я часто читывал «Гудок». Там печатались фельетоны Зубилы (то есть Олеши. — А. Т.). Ох, и умные были фельетоны! Как же это так? Зубило — и такой плохой роман сочинил! Ведь мы, железнодорожники, ужасно любили читать Зубилу.
ЗАЙЦЕВ А. А. — Если автор писал фельетоны, то и пусть бы писал.
БОЧАРОВА А. И. — Его, видно, самого зависть взяла, что стал романы писать.
ЗАЙЦЕВ А. А. — Смех в книге не сочный. Пением в клозете автор хотел показать здорового, веселого животного — Бабичева, но меня это описание и тип животного отталкивают... Первую часть надо переработать: сжать и упростить ученые слова. Много у Олеши интеллигентских слов, а мы их не понимаем. Разве Либединский, Чехов, Толстой, Некрасов, Горький и другие хорошие писатели — не интеллигенты? А мы их понимаем. У них все старухи поймут... В нынешнем виде книжку деревня не примет. Вот читали, как «Зависть» расхваливали некоторые газеты и журналы. Они хвалят ее потому, что похвалила «Правда». Если бы, я думаю, «Правда» дала плохой отзыв о «Зависти», то и остальные газеты и журналы, наверное, окрысились бы на Олешу.
ШИТИКОВ Д. С. — Эх, если бы в голове моей была типография! Весь бы смысл я хорошо выразил сам о книге Зубилы. Кажись, в 1924 году в «Гудке» был его фельетон: «... баба свирепа, голова как репа...» Помню я этот фельетон. Очень хороший фельетон! И я тогда любил Зубилу лучше всех фельетонистов, а теперь?.. Там философствование — и больше ничего. Если нам надо философию, то мы возьмем не Олешу, а Карла Маркса. Читал я отжитые сочинения Гоголя, наставления и литургии. Как будто это отжитое, а в нем мысли есть. С теми мыслями я могу гордиться. Они к тому, что человек пятьдесят лет в церкву ходит, а ни черта не понимает, к чему он ходит, к чему все эти литургии. Я — богоневерующий человек и все же литургиями Гоголя и сочинениями Мельникова-Печерского интересовался. Меня они сделали еще больше антирелигиозником. Я думаю о тех книгах: до чего ж там хорошо выведен поповский обман! (Хохочет.) Из одной просфоры сто тысяч частиц поп вынимает. Ох, и дурь же! Вот за это я и люблю старую литературу. Возьмемся за Олешу. Я нашел, что его «Зависть» — произведение, в корне никуда негодное. Там чересчур много врато и переврато. Мыслимо ли, чтобы человек, у которого есть десятая доля ума, пел песни во время испражнения! Так делают только одни пьяные. Они это делают и за столом, и в отхожем месте. Им нужда подпевает, как говорится. Писатели отзовутся на нашу критику так: «Вы заелись там художественной литературой, вам не угодишь, одни вы изо всей Сибири — дураки. Но помимо вас есть еще люди, которые будут нашу литературу читать и хвалить...» Но так рассуждают и попы: коммунисты в бога не веруют, а на наш век дураков хватит... (мне. — А. Т.). Ты это представление представь точно! А то они там (то есть писатели. — А. Т.) будут читать бегло и могут не так нас понять, как надо.
Сергей Есенин «Кобыльи корабли»
Читано 30 марта 1927 года
ТИТОВА А. И. — Блажь пошла. Должно, перед смертью уж это он понес.
СТЕКАЧОВ Т. В. — Этот стих никак не могу обозначить. То ли бредни, то ли дурачил?
НОСОВ М. А. — Значит, то-то не бредил, коли третий глаз на пупу у бабы приметил. (Общее нехорошее ржанье.)
НОСОВ М. А. (продолжает в каламбурном стиле). — Писал он про кобыл, а я прослушал и все позабыл.
ДЖЕЙКАЛО Ф. Ф. — Насобирал он всячины, а ничего не сказал. Куда ветерок, туда у него и умок.
ТИТОВА Л. Г. — Писала писака, читать будет собака. Видно, ему доброго материалу не осталось писать. Хорошее, значит, другие перебрали.
НОСОВ А. М. — Про пупы да про кусты, а слова у него пусты.
КРЮКОВ М. Ф. — Нечего про эту дрянь и говорить. Не издавать бы ее! А лучше другую бы издать добрую книгу.
БОЧАРОВА А. 3. — За третий глаз — по роже бы его раз!
ТИТОВ П. И. — Самому бы ему за такие стихи на овце жениться. Сам он глуп, как бабий пуп.
СТЕКАЧОВ И. А. — Смешно над его глупостью. А так стишок ни к чему.
СОШИНА Е. И. «Сестры-суки, а братья-кобели», а книгу хоть в руки не бери. Никудышна! Одна дурость.
ШИТИКОВА М. Т. — Вихрем голова у него крутилась. Что в глаза лезло, то и плел: бабы, кусты, пупы, овцы, поэты, кобели, суки — все-все...
БЛИНОВА Т. П. — От экой срамости только люду вреда одна.
Общее мнение:
Стихи не нужны деревне.
«Песнь о Евпатии Коловрате»
Читано 9 июня 1927 года
БЛИНОВ Е. Е. — Что же, перевод-то на русский язык есть или нет? С неизвестного языка? С немецкого, французского переводят, а с этим чо делать? Куда его? На ура писал.
ТУБОЛЬЦЕВ И. И. — Ни черта я не понял! Ни слова не скажу.
ТИТОВ П. И. — Как худой музыкант — не глядит, настроена музыка или нет, а все дует. По пьяной лавочке всегда так бывает.
СТЕКАЧОВ Т. В. — Хочь чепуху, видно, Есенин напишет, все берут печатать: «А, Есенин! Давай!»
ТИТОВА Л. Е. — Хотел он старинным языком написать, а вышло у него по-своему, худо.
БОЧАРОВ Ф. 3. — Сложения у него в речи тут нетути. Как колесо разбитое, шебарчит. Иное сочинение, хоть старинное, но в нем сложенье есть: хоть ты как его перевороти, в нем сомышленье понятное, а тут горох рассыпанный. У татар лучше поймешь.
ШИТИКОВ Д. С. — Вот есть стих «Бородино». Там все по-человечьи обрисовано, понять можно, как и что было. Рассказ тебе там дается правдишный. Да там и без истории все видать. Еще лучше исторического описания, а тут шурум-бурум. Как-то «воззвахом» написано, по-апостольски. Он и про татар
