эпизодики. В нашем возрасте искусство должно быть ограничено. Начинает не хватать силенок...
Очень соскучился по Ленинграду. К старости тяготение к этому городу становится у меня все настойчивее. Но, очевидно, в этом сезоне, по ряду причин, желания мои не осуществятся...
Москва. 8 марта 1953 г.
Борисевич! Дорогой!
... Недели 2 назад я сделал невероятную дурь: не сумел отказаться (а сделать это было очень легко) от участия в сочинении Якобсона «Ангел-хранитель из Небраски». Это высокое произведение должно быть поставлено в 2 месяца. Усталость, неинтересный материал, судорожные сроки и примитивный режиссер — создают соответствующие предпосылки для очередного «создания» театра. А главное, нет ни сил, ни интереса. Нельзя в нашем возрасте так много и часто «создавать». Ведь помимо физических возможностей есть и еще какие-то требования к себе. Кстати сказать, просто, уму непостижимо, до чего некоторые (вернее, многие) господа артисты, создавая очередной образ, — не предъявляют к себе никаких требований. Становится непонятным: какого дьявола они берутся играть ту или иную роль, а иногда даже берут ее с боя?! Это тема большая, придется отложить ее до личной беседы. Так же откладываю я и ответ тебе по поводу моих последних достижений. Это тоже особая тема. Я все-таки верю, что мы с тобой скоро увидимся; верю, может быть, потому, что очень этого хочу. Какая у тебя несимпатичная полоска сейчас в жизни! И как, очевидно, надо не ошибиться и правильно ее пережить.
Москва. 13 июня 1953 г.
... Вчера мы сыграли вторую и последнюю генеральную «Ангела-хранителя из Небраски». Ко всем прочим трудностям я последние дни подгрипповал.
Андрушкевич (ленинградский режиссер и педагог, ученик Зона. — Ред.) мне сказал, что твои дела меняются. Сказал и об институте. Почему об этом не пишешь? Это все меня интересует весьма. То, что собираетесь побывать в Москве, очень приятно. Наша судьба складывается так: я — 19-го, Вера Ник. — 21- го отъезжаем в город Иваново играть некоторые спектакли репертуара МХАТа — лучшего города наша дирекция не нашла. Играть будем третьей сценой, т. е. каждый день 2 спектакля в Москве и один в Иванове...
«Ангела» мы репетировали 3 месяца, из коих в течение двух последних знали, что пьеса пойти не может. Если к этому обстоятельству присовокупить еще и то, что я с 1-ого сентября ежедневно репетировал и играл по 24 спектакля в месяц, — можешь представить в каком я состоянии. Без шуток — таким уставшим и старым чертом — я почувствовал себя впервые. Особенно сказалось, разумеется, сознание ненужности последнего труда. Но театр постигло очень большое огорчение: третьего дня министр вызвал директора и сказал, что здание Большой сцены МХАТа находится в таком состоянии, что спектакли в нем с 1 июня должны быть прекращены навечно. Театр будет сломан и на этом же месте будет построено новое здание. Сколько лет ждать этого, неизвестно: нет даже проекта. Наше Руководство в течение двух лет доказывало кретину Беспалову — о необходимости хотя бы заготовить проект здания. Ничего сделано не было. Впрочем, то не совсем точно. Как раз напротив МХАТа открыли общественную уборную. Какова судьба театра с 1 сентября — никто не знает.
Москва. 10 сентября 1953 г.
... Надо считать, что с 1 октября приеду в Ленинград на собственные гастроли. «Плоды», «Дядя Ваня», «Домби». Кажется, это занятие продлится до 12-го. Как ты трудишься? Как настроен? Как встречен в институте?.. (Зон был восстановлен в должности профессора Ленинградского театрального института. — Ред.).
В театре обычная суматоха первых дней сезона. Каюсь, что работать весьма не хочется, хотя, врать не смею, я достаточно отдохнул. К тому же беспрерывные дожди действуют на все части дряхлеющего тела.
Как всегда, с удовольствием собираюсь в Ленинград. Жаль только, что придется ежедневно играть. (Я не особенно честолюбив, как тебе известно.)
Москва. 23 декабря 1953 г.
Дорогой дружище!
Вот, наконец, сегодня в самый короткий день года — обращаюсь к тебе! Как живешь и трудишься, старик? Как силенки? Хватает ли таковых на потребу жизни? У меня порой чувствуется недохват! А на все заботы жизни требуется их порядочно!..
Сыграли с некоторыми переделками «Октябрь» («Залп Авроры»). По-моему, весьма хороший спектакль, еще раз убеждаюсь, что Кедров — вещь! Самое значительное в этом представлении — это народ. Эту сторону спектакля единодушно все отмечают. Полагаю, что и тебе эта его работа должна бы понравиться! А вот «Ангел-хранитель из Небраски» — это особое явление! Такого похабства стены МХАТа еще не видели! И пьеса (главным образом) и характер актерской работы и все!
Театр с 1 июля будут ломать и на этом же месте строить новое здание, сохраняя точно размеры и характер зрительного зала и сцены. Обещают закончить строительство в 1957 году. Увидим там! Где будем ютиться эти годы — не знаем. Весной театр собирается ехать в Киев, а не в Ленинград. Это — к моему глубокому сожалению. Играю, к сожалению, безмерно много (хорошо еще, что пока не репетирую ничего нового). Несмотря на то, что в «Домби» ввел дублера, у меня в этом месяце 27 спектаклей. Работаю над «Фаталистом» Лермонтова — предложили прочесть его на радио. Интересно, но адски трудно.
В январе группа МХАТовских мастерищ собирается на концерты в Ленинград. Я, к сожалению, в этот раз лишен этого удовольствия. Когда же увидимся? Нет ли у тебя задумки насчет Москвы?..
Одесса. 13 июня 1954 г.
Вот видишь, дорогой Борисевич, пишу тебе из Одессы, верней из санатория ВЦСПС (из Одессы, собственно, санаторий находится в черте города — 12 минут езды на машине до центра). Мы с Верой и некоторые другие мастера получили сюда путевки. До 6.30 здесь наслаждаемся жизнью, а вечером (и, к сожалению, весьма часто и днем) — ездим играть. Своим пребыванием здесь весьма довольны. Из Москвы не смог тебе написать — закрутился, да к тому же, опять захворал гриппом. Дела в театре плохие; хуже нельзя. В сентябре будет в Министерстве решаться вопрос о руководстве в театре. По моему разумению Кедров главным режиссером остаться не может. Но не думаю, что из той сволочи и дряни, которая на него ополчилась и претендует на его пост — кому-нибудь удалось занять это курульное кресло.
