Впрочем, театр настолько пал и настолько нет никаких перспектив на то, что он может подняться, что — ну их всех к черту! Развал и художественный и организационный — полный. Кедров получил еще один удар: «Залп Авроры» («Октябрь») в Сталинском комитете даже не был допущен до голосования. Кедрова, откровенно говоря, жаль; он как-то растерян, осел, все прихварывает, и... боюсь, что многого не понимает...
... Здесь и во Львове билеты на наши спектакли берутся с боем — достать их нельзя, но настоящего успеха, по-моему, нет. Не то театр плохой, не то зритель ждет, что мы будем глотать шпаги и горящие факелы...
Москва. 17 июля 1954 г.
... Сейчас поползли слухи о том, что дела Кедрова не так уж плохи; слухи эти, правда, не из первых рук, но довольно упорные. Говорят, что он — «в порядке», а его противники — наоборот. Полагаю, что основание таким разговорам есть. Сам понимаешь. Это меня радует. Эта история очень на него подействовала. Очень он изменился, похудел, постарел — вообще не на пользу такие события некоторым из нас. Вообще же говоря, все дела театра будут решаться, очевидно, осенью. Ситуация по-прежнему скверная: репертуара нет, директора нет. (Тарасова — лишь дама.) Вообще нет той фигуры, которая бы соображала, что к чему. И, конечно, рано или поздно процессы в театре будут весьма значительные...
... Ходили слухи, что мы в сентябре недели на две приедем в Ленинград, но ситуация изменилась — будем играть сентябрь одной сценой в Малом театре. (Решение правительства: нашу Большую сцену привести в порядок в течение 3-4 лет, делая ремонт по частям ежегодно, тратя на это 4 мес. в год.) Кажется, все наши этим весьма довольны...
Москва. 14 марта 1955 г.
... Жизнь проходит. Театр разваливается по частям, большим и малым. История с Кедровым все еще тянется. В начале января народные артисты МХАТа вызывались на два долгих и утомительных совещания на Заседание Коллегии Министерства Культуры... И я был. Выступали МХАТовцы, министерцы — слушали. Опять ругали Кедрова. Главные обвинители — Прудкин и Петкер. В заключении министр сказал, что через 2-3 дня вопрос будет заострен и разрешен. Теперь середина марта — кроме слухов — ничего. Тарасова через неделю после собрания подала заявление об уходе с поста врио директора. Но слухи такие: она будет назначена директором, а Кедров не будет гл. режиссером, а будет членом Коллегии, которая будет при директоре. Но это только слухи, хотя и основательные. Всей этой истории в апреле будет год. На вопрос о том — «что же будет во МХАТе» — хорошо однажды ответил Петкер — «Тот же балет, только с левой ноги».
За это время театр плохо поставил две плохие пьесы: «Сердце не прощай» — Сафронова и «Лермонтов» — Лавренева.
Репетируют. «12-я ночь» — реж. Массальский, «Любовь на рассвете», реж. Карев, «На всякого мудреца» — реж. Топорков, «Зимняя сказка», реж. Кедров, «Золотая карета» (Леонов) реж. Станицын и, очевидно, «Мать» (по Горькому) реж. Горчаков. Во всех этих 8-ми пьесах артист Кторов свободен. Два сезона я уже не репетирую нового, еще минимум два сезона не буду работать — таковы мои личные перспективы. Что делать, кстати говоря? Посоветуй. Получается ерунда! Сколько времени еще позволят силы работать по существу — в полную меру? Не сглазить бы — пока силы есть, но... надолго ли? С февраля стал меньше играть — вошли новые спектакли — раз 10-12 в мес. Откровенно говоря, начал скучать без работы! Черт! Хоть бы в кино позвали сниматься! Хотя, конечно, это же безумие! Вот так-то!
Читал ли 2-й том сочинений господина Немировича-Данченко? Умный он господын! Это его письма. Если не читал еще — непременно достань. Ну вот, в Ленинград МХАТ в этом году не поедет; едем в Свердловск. С концертами теперь — хана! Выезжать в другой город теперь не положено. Ставки оплаты таковы, что, положим, выступить в концерте в Москве — чуть ли не выгодней, чем в Ленинграде. Это, разумеется, касается, когда выезжает целая группа артистов, как обычно это делает МХАТ. Значит, перспективы увидеться с тобой в этом направлении — нет. А как ты в смысле Москвы? Выдумай какой- нибудь экзамен и приезжай!..
16 апреля 1955 г.
... Во МХАТе новости. Некоторое время тому назад — тов. Суслов вызвал в ЦК группу народных артистов — по списку Тарасовой и секретаря нашей парторганизации — куда вошли только нужные (меня, например, не было) — и сообщил, что к нам назначается директором А. В. Солодовников — оставаясь, в то же время, членом Коллегии Министерства. Это сообщение можно было только уподобить впечатлению разорвавшейся бомбы; настолько они были уверены, что директором останется Тарасова. После внушительной паузы взял слово Топорков и приветствовал это решение. За ним стали мямлить остальные. Это совещание имело место дней двадцать тому назад, Солодовников приступил к работе только вчера, но до последнего дня она надеялась, что останется директором (это, несмотря на заявление т. Суслова). Далее он сказал, что при директоре будет Совет, из которого будет выделен Президиум, где предлагаются Кедров, Тарасова, Станицын, Топорков — были названы только эти фамилии. Сразу выступил Прудкин и настаивал, чтобы Президиум был не из 5, а из 7 человек (боится, что при пятерке он не попадет) Суслов говорил, что это дело директора. Должность гл. режиссера упраздняется. Если бы ты только мог знать и видеть, что сейчас творится в театре из-за желания влезть в Президиум! Мест-то 5 или 7, а рвущихся — 20. И гнусно и смешно! К тому же 21 марта Вишневский срочно сделал операцию Кедрову. Апендикс. Перитонит. Несколько дней положение было весьма опасным. Теперь ему лучше, но у него какая-то неприятность в легких. Воспаления нет, но какая-то дрянь сидит, температура скачет, хотя врачи говорят, что страшного ничего нет. Во всяком случае, он выбыл надолго. Вот такие у нас дела! Теперь маленько о себе. Ты спрашиваешь, почему я два года не репетирую ничего нового, если у меня в театре были хорошие отношения. Ни почему. Отношения остались прежними. Ты знаешь, я считаю целесообразным с властями поддерживать отношения вежливо-официальные. Во всяком случае, такого положения, чтобы меня кто-либо хотел обойти, думаю, нет. Думаю так же, что каждый режиссер охотно бы стал со мной работать. Да, кажется, за это время не было ничего, чтобы хотелось сыграть. Одна причина — предельно бездарный репертуар. И вот представь: некоторое время тому назад зовут в кино! Режиссер Мих. Роом. Сценарий хороший. Предлагают пробоваться на две роли. Одна явно стоящая, другая хуже. Подумал старый хрен и почти решил рискнуть. В театре пока свободен, без работы скучаю, но! 20 лет не снимался! Это очень, прежде всего, физически, трудная штука. К тому же придется отдать часть отпуска. Поехал на пробу, сказал, что пробоваться буду только на первую роль (т. е. лучшую), тут же понял, что режиссер-то метит меня именно на другую. А на первую у него уже есть другие кандидаты. Проба прошла по самочувствию плохо. Очевидно, ничего и не выйдет. Ну, да я привык годами не работать. Отношусь к такому положению покойно, считаю его естественным в наших условиях. Когда в прежние годы (почему — в прежние — и теперь тоже) — когда роли, на которые, мне казалось, я имел право в первую очередь, — отдавались другим и, как правило, менее достойным — я злился на людей. А так!.. На кого сетовать? На людей? На себя? На судьбу?
Вот только жаль, что, пожалуй, сил ненадолго хватит. Ну, да ладно! 22 мая на 10 спектаклей едем в Молотов — «Чужая тень», «Плоды», «Последняя жертва», «Домби» — затем, на месяц в Свердловск. Так-
