гостя: длинноногая, безупречно сложенная, она все же стеснялась своего роста.
— Сесиль сказала, что вы тоже врач. — Красавица ослепительно улыбнулась. Видно, благодаря этой улыбке множество парфюмерных изделий нашли своего потребителя. — И чем это ты разозлена, Мэри? — не удержалась она от вопроса. Томную улыбку рекламной звезды сменила озорная гримаска.
— Он меня поцеловал.
— Какой смелый! — Сесиль обменялась с гостем сочувственным взглядом, давая понять, что его выходка позабавила ее.
— О шипах бедняжку не предупредили? — хихикнула Элейн.
— Вот вам сестринская солидарность! — вознегодовала Мэри и, повернувшись, демонстративно покинула место событий. А сестры пусть любезничают с этим Мейсоном, раз уж он им интересен…
Подготовить для родителей сюрприз — званый вечер — оказалось непростым делом. Во всяком случае, в отношении сюрприза: в провинциальном городке Медфорд в штате Орегон, где чету Грантов знают абсолютно все, скрыть что-либо от заинтересованных лиц абсолютно невозможно. Но изумление родителей с лихвой вознаградило Мэри за все затраченные усилия: те приехали в ресторан, ожидая увидеть столик со свечами, накрытый на семью, и обнаружили, что снят целый зал.
Виновники торжества просто налюбоваться не могли на младшую и старшую из сестер, но Мэри ничуть не обиделась. Ведь она-то всегда рядом с родителями. Зато до чего приятно им повидаться с Сесиль, которая заведует отделением в оклендском госпитале, и Элейн, которая в течение недели может несколько раз облететь земной шар. С тех пор как она обосновалась в Нью-Йорке, дома ее видят крайне редко.
Бдительно проследив за тем, чтобы все наполнили бокалы, готовясь чествовать юбиляров, Мэри поднялась на подиум, где уже стояли сестры, и в свою очередь поздравила родителей.
От смущения Честер Грант не знал, куда деться: одной рукой обнимая жену за плечи, он другой смахнул с глаз непрошеные слезы.
— Что мне ответить? Впервые в жизни Мэри умудрилась не разболтать секрета до поры до времени. — Глава семейства поднял руку, и смех в зале стих. — Мне очень повезло в жизни, — просто сказал он, не сводя глаз с четырех самых близких и любимых женщин в его жизни. — Спасибо вам, милые дочки, спасибо дорогие гости за поздравления!
Мэри натянуто улыбнулась, когда, ближе к концу торжества, мать представила ее милому доктору, приятелю Сесиль, который намерен обосноваться здесь, в городе.
— Мы уже встречались, — небрежно заметила дочь.
— Вам найдется, о чем поговорить: ведь у вас столько общего! — мило улыбнулась Линда Грант.
— Да? — Голоса молодой хозяйки и гостя прозвучали в унисон, и оба как по команде с неприязнью взглянули друг на друга.
— Конечно, ведь вы оба — медики!
— Вы тоже — врач? — удивился Джеф.
— Была бы врачом, если бы не ее разносторонние интересы, — заверила любящая матушка. — Дочь закончила курсы медсестер и…
— Я практикую частным образом, — перебила ее Мэри. — Современные методы лечения не пришлись мне по вкусу, так что я открыла для себя новые области.
— Какие же? — Надо полагать, штат медсестер в местном госпитале вздохнул с облегчением, избавившись от этой анархистки, решил про себя Джеф.
— Тибетский массаж, йога и медитация, древнеиндейская терапия.
— Как любопытно!
Мерзкий, самовлюбленный слизняк! — подумала Мэри, заметив снисходительную улыбку. — Я так понимаю, что вы не сторонник альтернативных методов лечения?
— Слово 'лечение' подразумевает достижение определенных благотворных результатов…
— Я же говорила, что у вас найдется, что обсудить. — Линда просияла от удовольствия. — Я вас оставлю, детки, раз уж зашел профессиональный разговор.
Джеф проводил миссис Грант недоуменным взглядом.
— Нет, матушка вовсе не так простодушна, как вы решили, и уж тем более не глупа, — пояснила Мэри. — Наоборот, хитрюга, каких мало, — ласково добавила она. — Вечно пытается свести меня с достойными особами мужского пола. Надо полагать, она и вас причислила к этой категории. Я матушке сотни раз повторяла, что если ей так уж нужна моя комната, то я могу переехать, но она все равно из кожи вон лезет, пытаясь меня сосватать. Ужасно несправедливо, ведь к Сесиль и Элейн она не пристает! Впрочем, возможно, только потому, что дома они почти не бывают.
— Значит, вы живете с родителями!
— Ну да, когда не занимаюсь сексом со всеми мужчинами по очереди в радиусе пятидесяти миль. Впрочем, сбросьте со счетов несколько лет в Нью-Йорке, Сан-Франциско и в Окленде. Это было еще до того, как я занялась медициной. Собственно, курсов я не закончила.
— Некоторые люди ни одного дела не доводят до конца.
— Увы, до вашей несокрушимой респектабельности нам, грешным, так далеко, — ехидно заметила Мэри. У нее руки чесались закатить пощечину самодовольному болвану.
— Я вас не упрекаю, а просто констатирую факт.
— Да каждое ваше слово — упрек. У вас просто талант говорить гадости!
— Вечеринка удалась на славу. Вот вам! Надеюсь, этот комплимент вам льстит? Ведь вечер организовали вы? — В это мгновение какой-то юноша, заглядевшийся по сторонам, налетел на Мэри, и та пошатнулась.
Джеф автоматически подхватил ее, не позволяя упасть. Она отчаянно взмахнула рукой, и содержимое ее бокала выплеснулось точнехонько на белоснежную рубашку гостя. В следующее мгновение щечка ее прижалась к влажной ткани, а сильные мужские руки сомкнулись вокруг Мэри, помогая удержаться на ногах. Пряный запах лосьона кружил ее голову, глухие удары сердца Джефа эхом отдавались в ее собственной груди. Виновник происшествия принялся сбивчиво извиняться, но она, вся во власти упоительного мига, не расслышала ни слова.
— Это всего лишь лимонад, — пролепетала Мэри, видя, как по рубашке расползается влажное пятно. — Постираете, и никаких следов не останется. — Она подняла глаза и встретилась с холодным, немигающим взглядом. — Да Бога ради, я ведь не нарочно! Это вовсе не очередная уловка в стратегии опытной искусительницы, так что можете расслабиться!
Джефу весьма хотелось бы последовать совету собеседницы, но напрягшееся тело не желало внять голосу разума, и всех его анатомических познаний не хватало на то, чтобы установить источник беспокойства. Может быть, это пьянящий аромат женственности?
— Я вас чем-то взволновал? — Он завороженно наблюдал за сменой красок на живом, выразительном личике, то вспыхивающем румянцем, то бледнеющем. Ну можно ли так явно демонстрировать свои чувства?
— Руки распускать нечего! — фыркнула Мэри, пытаясь понять, что именно волнует ее в этом мужчине.
Ей нравились открытые, прямодушные люди, а этот — замкнут и необщителен, в сравнении с ним даже моллюск покажется болтуном. Но стоит заглянуть в таинственные глубины зеленых глаз — и по какой-то необъяснимой причине у нее начинает трепыхаться сердце.
— Вопиющая дерзость с моей стороны, — с ухмылкой вздохнул Джеф.
— Но вам понравилось меня обнимать!
— Да! — Признание вырвалось у него против воли.
— Мне тоже — если вам от этого легче, — глухо отозвалась Мэри.
Стихийная, первобытная страсть на мгновение вспыхнула в его глазах. В изумрудно-зеленых глубинах заплясали крохотные золотые искорки. Но в следующий миг лицо его снова стало холодным и отчужденным. Может, оттого, что она не придержала язык?
— Нет, милая мисс, от этого мне не легче, — раздумчиво произнес Джеф. — Вы на редкость привлекательны, и любой мужчина счел бы себя польщенным…
А вот этот сухарь почему-то ничуть не польщен! Растерянная, униженная, Мэри изобразила подобие беспечной улыбки: еще не хватало выставлять себя на посмешище. Ну можно ли быть такой непроходимой
