– Развязывай язык, сквоу! – Джимбо резко толкнул голову Рози к столу. – Где искать твоего дедулю?
– Полегче, Джимбо, полегче, – осадил его Уолкотт.
– Вы не сможете его найти, – тяжело дыша, отозвалась Рози, когда рука бандита ослабила хватку.
– Или ты сейчас же отведешь нас к нему, или вы оба умрете, – по ледяному, беспощадному тону Уолкотта было ясно, что он намерен привести угрозу в исполнение. – Итак, что ты выберешь?
– Не трогайте моего дедушку. Я отведу вас туда, где спрятан рог. Я знаю место.
– Итак, правда наконец выходит наружу! – возликовал Уолкотт. – Где это?
– В Ховенуипе.
– А, запрятан в руинах анасаси? Умно. Ты знала об этом с самого начала и даже словом не обмолвилась старине Смитти.
Шеннона насторожило то, что Уолкотт говорит о Смитти, как о приятеле. Впрочем, в поведении Уолкотта все настораживает.
– Ладно, теперь вы все знаете, – бросил Джек, – так оставьте нас в покое.
– Пока не можем, Шеннон. Нынче ночью нам предстоят археологические раскопки, и вы с Джимбо будете моими землекопами.
ГЛАВА 14. ХРОНИКА
Солнце скрылось за дальним гребнем, окружив темный хоган Агуилы радужным ореолом. У дверей слонялся давешний пес, затявкавший на пришельцев, да пара кур копалась в земле. От самого же Агуилы ни слуху ни духу. Но все равно они ждали верхом, остановив лошадей в почтительном отдалении.
– По-моему, его тут нету, – заметил пожилой старатель.
Инди не очень-то и удивился. Путешествие измотало его; Смитти наверняка тоже устал. С другой стороны, Инди чувствовал изрядное облегчение, что им удалось проделать обратный путь, так сказать, ни разу не оступившись на скользкой дорожке – а одного раза вполне достаточно, чтобы разрушить замечательную жизнь.
Смитти взял поводья обеих лошадей.
– Отведу их в задний двор, а заодно огляжусь по сторонам.
– А я пока подожду в машине, почитаю, – Инди похлопал по оттопыренному карману, в котором лежала книжка.
– Остальная чепуха про прошлое, так ведь? – поколебавшись, осведомился Смитти.
– Смахивает на то, – на самом деле Инди не дочитал приписку Мейры, но Смитти вовсе незачем об этом знать.
– Если обнаружишь там еще чего про меня, ты мне скажи.
– Непременно, Смитти, – хмыкнул Инди.
Все-таки приятно вновь очутиться на мягком сиденье за баранкой «Форда». Вчера в это же время Инди было безразлично, увидит ли он машину вновь – но то было еще до поездки верхом через ущелье Кейн. Вытащив из рюкзака свечу, Инди зажег ее и открыл семейную хронику на первой странице. Запись была датирована 24 октября 1798 года.
Меня зовут Джон Роджерс. Я начинаю этот дневник, дабы записать все, что мне ведомо об антикварной реликвии, коей я обладаю с 1787 года. Речь идет о необычном скипетре слоновой кости. Если верить предыдущему владельцу, оный скипетр якобы изготовлен из аликорна, сиречь рога единорога. По виду он прям и тонок, а не изогнут, как полагается слоновьему бивню. Кроме того, обращают на себя внимание особые бороздки, винтом вьющиеся вдоль всего жезла, будто он закручен. В длину оный жезл насчитывает сорок два с половиной дюйма от рукоятки до кончика, прикрытого серебряным колпачком. У рукоятки он толщиной приблизительно дюйм с третью и постепенно сужается к концу.
Далее, оный скипетр увенчан позлащенной серебряной рукоятью в виде двуглавого орла. Сей символ власти, видимо, имеет хеттское происхождение и, вероятно, вывезен в Европу крестоносцами. Впоследствии он в пятнадцатом столетии оказался в руках Рима. На рукояти также имеется греческая надпись.
Перед приобретением я перевел надпись и был весьма порадован, узнав, что означенная надпись гласит: «Иоанн Палеолог, Император. Аликорн-противоядие». Полагаю, что упомянутый император – это Иоанн VIII из династии Палеологов, правивший Византийской империей с 1425 по 1448 год. Следует также отметить, что нижняя часть жезла была окрашена киноварью, а по ней процарапаны греческие и арабские фразы, наверняка предназначенные для усиления могущества аликорна.
Нет нужды говорить, что я приобрел жезл и, можно добавить, за весьма сходную цену. После того я месяца три провел в библиотеке Британского музея и библиотеке Святого Марка в Венеции, изучая сказания и историю аликорнов, и ныне могу утверждать, что мне ведома вся туманная история оной реликвии, каковую можно почерпнуть из литературы.
Там сказано, что означенный аликорн был захвачен в качестве трофея при падении Константинополя в 1204 году и стал частью венецианской добычи. Два века спустя, как я говорил, он оказался в руках византийского императора Иоанна VIII. Во время своего правления он посетил Венецию, дабы получить помощь для своей распадающейся империи. Возможно, он взял аликорн в это путешествие и там расстался с ним. Как бы то ни было, аликорн переходит в руки богатого ювелирного негоцианта по имени Джорджо Бельбава. Согласно записям в библиотеке Св.Марка, в 1488 году сын Бельбавы вручил оный аликорн дожу Барбариго, а тот передал реликвию настоятелю собора. Человек, продавший мне жезл, не знал, каким образом реликвию получил его отец. Признаюсь откровенно, я не стал добиваться от него полного объяснения.
Приблизительно год спустя после свершения означенной сделки я с моим семейством перебрался в Америку, где и поселился в Массачусетсе. Аликорн отправился со мной. За последующее десятилетие я стал зажиточным землевладельцем, а недель пять назад мне выпала возможность вернуться в Англию, впервые со времени переезда.
К моему немалому изумлению, чуть ли не в день приезда я наткнулся на того самого человека, у коего приобрел аликорн. Джон Эйнсуорт – так его зовут – является делопроизводителем в конторе, занимающейся прокатом экипажей для посетителей Лондона. Поначалу он не распознал меня, но когда я освежил его память, он с нескрываемым любопытством осведомился об участи, постигшей аликорн, и о его влиянии на мою жизнь. Я поведал ему, что жезл пребывает в полнейшей безопасности в моей резиденции в Бостоне, и выразил недоумение по поводу упомянутого влияния на мою жизнь.
Как ни странно, мой ответ весьма порадовал его. Далее он открылся мне, сообщив, что его отец хотел, дабы аликорн был уничтожен, а не продан; дескать, под конец жизни старый Эйнсуорт пришел к убеждению, что в его падении повинна оная реликвия. Я ответствовал, что фортуна покровительствует мне, а бедственная кончина его отца прискорбна, но никоим образом не связана с жезлом. Однако же, меня интересовало, как аликорн оказался у оного семейства, о чем я и спросил.
Он объяснил, что его отец написал письмо, в коем отвечает на сей вопрос. В ответ на просьбу о прочтении письма мой собеседник не только согласился показать его, но и передать в полное мое распоряжение. Назавтра мы встретились в его конторе, где он и вручил мне письмо. Приведенные в нем исторические сведения оказались весьма новыми и прелюбопытными для меня, хотя, должен признаться, ужасающие комментарии Эйнсуорта несколько обеспокоили меня. Прежде чем распрощаться с младшим Эйнсуортом, мы единодушно порадовались, что прежние суеверия мертвы.
Ныне я слово в слово перепишу сюда письмо Майкла Эйнсуорта ради истории. Нетрудно представить, что в не столь отдаленном будущем воспоминание о сих таинственных аликорнах угаснет. Памятуя об этом, я стараюсь сохранить повествование прошлых дней. Хоть я и весьма сомневаюсь в мистической природе аликорнов, у меня нет повода сомневаться в истинности нижеизложенного. Суди сам, дорогой читатель.
Оглядевшись, Инди увидел, что Смитти еще не возвращался. Наверное, чистит лошадей. Инди решил
