лекарств, и больной начинает постепенно превращаться в человека.
И вообще сейчас, уверен Борис Аркадьевич, больные стали какие-то неинтересные: «Вы не поверите - но ни одного не то что Наполеона, но даже Сталина и Ельцина нет уже лет восемь-десять!» Он связывает это с всеобщей индивидуализацией общества, случившейся как раз в последние годы. В общем, ни руководить, ни подчиняться некому.
Зато буйным цветом расцвело так называемое «мозаичное сознание». «Бред у больных в основном сейчас связан с усложняющейся действительностью. Им кажется, что на них воздействуют лучи, аппараты, подглядывающие устройства. В последние года три поступило к нам около десяти человек, которые были убеждены, что живут в 'Матрице', что вокруг инсценировка действительности и сплошные декорации». Борис Аркадьевич берет подшивку каких-то рукописных листочков, долго перебирает их, а потом продолжает: «Еще, конечно, суициды сейчас большая проблема. В основном мужики по пьяни. Женщины как-то легче переносят проблемы окружающей действительности».
Мы снова выходим на крыльцо - Борис Аркадьевич всматривается в алкоголиков-уборщиков, тягостно вздыхает и показывает палкой на одного из них: «Ну что толку его лечить? Пятый раз с белой горячкой сюда попадает, а дней через пять снова уходит глушить своего 'Максимку'».
Усложнение жизни не только заставляет людей пить стеклоочиститель «Максимка», но и вызывает пока непонятные для медиков болезненные реакции. «Вот не первый уже случай. Идет человек, кандидат наук, отец семейства, мимо храма. Вдруг падает, начинает есть землю и рвать на себе одежду, выкрикивать что-то нечленораздельное. Привозят, конечно, его к нам, а через два-три дня он приходит в норму и даже не помнит, что с ним было, и все параметры его организма и мозга - в полном порядке. Непонятная какая- то клиника! Ну что я могу посоветовать этим людям? Только обходить храмы стороной», - Борис Аркадьевич, несмотря на свой преклонный, за семьдесят, возраст, пытается, сидя за столом, показать, как ведут себя такие люди возле культовых сооружений.
Зато усложнение жизни благотворно сказалось на числе «откосов» от армии. Замглавврача Покровской психбольницы припоминает только один: «Зато какой фактурный случай! Привезли к нам одного призывника-казаха. Он стал прикидываться, что у него бессонница и потеря аппетита, но самое главное, делал вид, что совсем не понимает по-русски. В обычных случаях восемнадцатилетние симулянты, полежав пару дней в палате с настоящими больными, убегают из больницы, забыв, зачем пришли. А этот казах оказался стойким симулянтом! Сорок дней спектакль играл, добился насильного кормления и своими выходками самых сложных шизофреников превзошел! - Борис Аркадьевич вздыхает, опускает глаза и признается - Ну да. Поставил я ему за мужество диагноз, дающий отсрочку от армии. Потом охранника, который сопровождал его до железнодорожной станции, спросил, как он. Охранник признался, что казах первым делом побежал в буфет за едой, а потом на чистом русском языке попросил передать благодарность всему персоналу нашей больницы».
Борис Аркадьевич и Людмила Константиновна идут медленным шагом провожать меня до будки с охранниками. «Ну ведь правда, хорошо у нас?» - допытывается медсестра. - «Конечно, хорошо, - отвечает за меня Борис Аркадьевич, - Прошли те времена, когда нашу больницу боялись. Сейчас люди сами к нам идут с радостью - за забором-то жизнь посумасшедшее будет иногда!»
Дивиденды для призраков
Бизнес в России - стыдное занятие
Дмитрий Бутрин
Я искренне рад тому, что этот компакт-диск куда-то затерялся. В 2002 году по ошибке кто-то в гостях вставил CD туда, где ему место, и из черных кругов колонок под бодрую музыку этот голос произнес: «Я продавец. Я отличный продавец! Я продаю лучше, чем все, я это могу». Говорил Владимир Довгань, когда- то легенда нового российского бизнеса. К тому моменту он уже года три как скрылся с бизнес-горизонта вместе со своей водкой гарантированного качества. Но многие еще помнили бородатого русского мужика на этикетках «Довганя», которого принимали за Владимира Владимировича Довганя, он был хмур и серьезен. Именно так он в свое время и смотрел на нас троих, стоящих на крыше парадного подъезда ИТАР-ТАСС с пластиковыми стаканчиками и выпивающих за победные итоги голосования во втором туре выборов президента Б. Н. Ельцина. Человек с этикетки смотрел так, будто знал, чем все закончится. Вскоре Довгань потерял все, что наворотил в русском бизнесе и оказался в нигде. И тут - на тебе, говорит какую-то ерунду на CD.
Первые две минуты Владимир Владимирович рассказывал, какой он замечательный продавец. Затем голос незаметно, по градусу в минуту, убавлял теплоту и обогащался жестяными отзвуками. Текст становился окончательно и бесповоротно безумным. «Я самый лучший продавец. Я лучший, лучший, лучший продавец! Я продал сегодня больше всех и всегда продаю больше всех! И так будет всегда, потому что я - лучший продавец!» Так страшно мне не было даже тогда, когда топ-менеджер крупной угольной компании на борту маленького Falcon, летящего из Кемерово в Санкт-Петербург, вдруг принялся расспрашивать, кто, по моему мнению, наиболее интересный альтист современности?
Конечно, Довгань, и по сей день торгующий аудиотренингами, равно как и угольный управленец, и я - безнадежно душевно здоровы. Безумно то, что нас объединяет. Надо заметить, что у этого до сих пор нет русского названия. Даже британскому spleen повезло - ему сестра русская тоска. Business безнадежен. Люди, занимающиеся бизнесом, удовлетворительного самоназвания не придумали. Слово «предприниматель» звучит еще подозрительнее - непонятно, что именно предпринимается. Впрочем, слов и не нужно, для них довольно самоощущения, а для меня, непричастного к этому сословию, но пишущего о нем ежедневно, - совсем не беспристрастных наблюдений. Я искренне сочувствую этим людям - чем лучше они делают свое дело, тем сложнее им бороться с ощущением безумия происходящего. Дом, который они строят, - это желтый дом, желтый, отчаянно желтый.
О чем идет речь, может понять всякий. Вспомните день, когда впервые вы взяли в руки собственный мобильный телефон. Вспомните себя в этот момент. Разве вы не были слегка безумны? Вы наверняка думали, глядя на чудесное устройство связи: не может быть такого, чтобы это могло быть у меня. Люди, которым можно позвонить в любую минуту, где бы они не находились, - это же в другом мире, у них белые, как снег, зубы, их ботинки шьют из кожи, снятой с чертей, у них не бывает диабета, похмелья и безденежья. В 1999 году один мой знакомый, которому сотовый выдали на службе, вышел на Тверскую с ошалевшим видом, он поминутно вытаскивал квадратную коробочку с кнопками и синим экраном и подносил ее с деловито-лукавым видом к уху. Через десять минут его принял проходящий мимо милицейский патруль: на сотовые тогда требовались разрешения, да и сам он был среднеазиатской, что ли, прописки. Вытаскивали его из ОВД три часа всем начальством.
Представьте: у вас есть то, чего быть не может по определению. Скажите, чего бы вы хотели? Не стесняйтесь материального мира, все-таки Божьим попущением он существует? Давайте я облегчу вам признание, скажу, чего бы хотел я: старый беленый двухэтажный дом под Звенигородом, на берегу Москва-реки, с шумящими деревьями вокруг, с плетеными стульями и осами, с тяжелыми воротами и глубокими дорожками в снегу зимой, с тяжелой летней духотой в забитых старьем комнатах и соломенным полем вокруг. Вот чего хочу я, и чего у меня не будет, увы, а будет лишь сосновый гроб да дерево рядом. Так вот, скажу вам: и на вас найдется своя мечта, и на них, которые без самоназвания, она находится. Но
