После той первой прогулки они с Грейс гуляли еще несколько раз. Потом учебный год подошел к концу, и больше они не встречались. Наверное, она все-таки вышла за своего дружка, а может, за какого-нибудь парня из родного города. Должно быть, живет где-нибудь на ферме и водит в школу пару детишек. «Славная жизнь», – мысленно вздохнул Инди. Впрочем, любая жизнь кажется славной, когда твоя собственная полетела к чертям. Теперь Инди понял это очень хорошо. От общежития, в котором Инди прожил целых два года, его отделял всего квартал; впрочем, все равно, заходить туда незачем. Кроме того, хмурое свинцовое небо в конце концов разразилось моросящим дождем. Он повернул на Пятьдесят восьмую улицу и направился в сторону Университетского авеню. На углу находился институт Востока – еще одно место, где Инди провел много часов досуга. Здешние экспозиции рассказывали об истории, искусстве и археологии древнего Ближнего Востока – Ассирии, Месопотамии, Персии, Египта и Палестины.
Инди двинулся ко входу, по пути миновав двоих мужчин в длинных плащах и шляпах, случайно услышав реплику одного из них. Смысла сказанного он не уловил, но понял, что они говорят по-русски. Открывая дверь, он оглянулся на них, но оба уже отвернулись.
Инди побродил по первому залу, глазея на витрины с посудой, статуэтками и бронзовыми бюстами, иные из которых были произведены во втором тысячелетии до нашей эры, и уже собирался перейти в зал Месопотамии, когда вдруг застыл на месте, заметив там Заболоцкого с Екатериной.
Они стояли бок о бок рядом с глиняной таблицей, переговариваясь приглушенными голосами. Инди беззвучно вошел в зал, делая вид, что разглядывает статую, потом подкрался к ним поближе, чтобы расслышать разговор. Как и человек у входа, Заболоцкий говорил по-русски. Инди довелось в отрочестве несколько месяцев пожить в России, и там он не жалел времени на освоение языка. Поэтому даже двадцать лет спустя он все еще разбирал русскую речь с пятого на десятое.
– Просто в голове не укладывается! – говорил Заболоцкий.
– Не волнуйся, все образуется, – отозвалась Екатерина.
– Где теперь его искать?
– Папа, по-моему… – девушка оборвала фразу на полуслове и резко обернулась к Инди, осознав, что их подслушивают. – Вам чего?
Инди посмотрел на нее невинным взором, будто не понял: вопрос тоже прозвучал по-русски.
– Простите?
– Чего вам угодно? – по-английски переспросила она.
Бросив взгляд на таблицу, Инди заметил, что это клинописный текст.
– Хотел посмотреть на табличку. Это ведь клинопись, знаете ли.
– Извините, – она отступила в сторону и улыбнулась, отчего черты ее сразу смягчились. – Вы напугали меня.
Теперь, стоя с ней рядом, Инди внезапно заинтересовался русской. У нее оказалось сердцевидное лицо с высокими скулами и узким подбородком; кожа нежна, как у младенца, а бездонные голубые глаза подернуты влагой. Разве устоит мужчина перед чарами этих глаз? Цвет полных сочных губ под стать наброшенной на плечи рубиновой косынке из шелка.
– Вы можете читать клинопись? – поинтересовалась она.
– Никто не может ее читать, – возразил Инди, про себя отметив, что ее длинное черное платье очень выгодно подчеркивает плавность изгиба бедер и осиную талию. – Очень немногие способны ее перевести. Это требует долгих, изнурительных трудов.
– Вы говорите с такой уверенностью, будто знаете толк в этом деле, – заметил Заболоцкий. Сегодня русский выглядел постаревшим. Стали заметны серебряные нити седины в русых волосах, в уголках глаз залегли глубокие морщинки. И горбился он, как старик.
– В какой-то степени.
– А вам известно, насколько важен этот текст? – осведомился Заболоцкий.
Шагнув вперед, Инди вгляделся в таблицу. Ее пересекала змеевидная трещина: таблица явно была разбита надвое, а затем составлена вновь. Текста Инди не понял, и потому стал читать висящий рядом машинописный перевод:
Я посадил на корабль всю свою семью и всех домочадцев,
Зверей полевых и скот полевой, и всяких ремесленников, всех поместил я на корабль.
Я вошел в ковчег и запер за собою дверь…
От основания небес вознеслась черная туча…
И дневной свет потух во мраке…
Боги в небесах испугались потопа и пятились назад,
Карабкались по небосклону к обители Ану,
Боги пали долу, будто псы, жались у стен, боги простерлися ниц…
Прервав чтение, Инди посмотрел на таблицу – ту самую таблицу, где излагалась история Утнапиштима, и глухо проронил:
– Вот так совпадение…
– В каком смысле? – спросила Катя.
Инди отступил на шаг, не отрывая глаз от таблицы.
– Я только позавчера рассказывал своему другу об этой самой таблице, понятия не имея, что она в Чикаго. Когда же я рассказал ему, как ее отыскали и перевели, он попросил меня прийти в церковь и выслушать проповедь, касающуюся поисков Ноева ковчега.
– Вы хотите сказать… – начал Заболоцкий.
– Да, я там был.
– То-то ваше лицо показалось мне знакомым, – вклинилась Катя. – Должно быть, там-то я вас и видела. Кто вы?
– Простите несдержанность моей дочери, – перехватил инициативу Заболоцкий. – Вы археолог?
– Да, – произнес Инди чуточку громче, чем требовалось, будто хотел убедить в этом не только их, но и себя. – Несколько лет проработал в Лондонском университете, а теперь решил на время уйти от дел.
– Любопытно, – вымолвил русский, поглаживая подбородок, и оглядел Инди оценивающим взглядом.
– Минуточку, – оживилась Катя, – я знаю, где вас видела! Вы только что были в приемной доктора О’Мелли.
– Верно. У меня была назначена встреча с ним сразу после вашего ухода.
– Нам не удалось найти с ним общего языка, – сообщил Заболоцкий.
– Правду сказать, я тоже, – Инди не удержался от смеха.
– И что же он сказал о нас? – заинтриговано поглядела на него Катя.
– А с чего вы взяли, что он беседовал со мной о вас?
– Вы были в церкви и не могли не затронуть эту тему.
Инди кивнул.
– Он высказался о вашей экспедиции весьма скептически.
– Он не понимает, насколько она важна, – вмешался Заболоцкий.
– А вы что о ней думаете? – поинтересовалась его дочь.
– У меня имеется ряд вопросов, – уклончиво ответил Инди. Екатерина затронула в нем какие-то струны, молчавшие уже не один месяц. Он чувствовал к ней магнетическое влечение, и был сам поражен силой этого притяжения. Напрочь позабыв об интересе к ней Шеннона, Инди ощущал лишь, что с каждой секундой, проведенной в обществе Екатерины, могущество ее очарования удваивается, утраивается, будто она воплощает в себе математический закон, а Инди – всего лишь переменная в уравнении, которым она манипулирует по собственному произволу.
– Слушаю, – сказал ее отец.
Инди даже не сразу сообразил, чего тому надобно.
– Зачем вам возвращаться, если вы уже побывали на горе и видели корабль? – наконец, нашелся он.
– Необходимо и весьма важно документально засвидетельствовать его существование.
