Я обожаю пар и научился выживать в самых диких и противоестественных условиях. Я фрик пара. Голливуд для меня - мелочевка. Мне он, в сущности, по барабану. Я там был много раз. Иногда мне кажется, что я полжизни прожил в «Шато Мармонт»[37].
На его стенах - потеки крови, в том числе и моей. Прошлой ночью в лифте я отрезал себе кончики двух пальцев, и у меня началось такое кровотечение, что лифт пришлось на время отключить.
Но никто на жаловался. Меня не просто любят в «Шато», меня там очень любят. Их простой прихоти я поместил в черной список отеля несколько очень важных особ. Например, в «Шато» заказан вход ребятам из организации Шварцнегера - им даже кофе не нальют. Они в «Шато» - персоны нон-грата. Любые дела в Голливуде имеют мерзкий привкус политики. Если ты здесь что-то значишь, то не обойдешься без пяти- шести помощников и, минимум, одного личного астролога.
Всегда ненавидел астрологов и обожаю над ними издеваться. Обычно они просто безобидные болтуны, но некоторые из них, особенно в Голливуде - амбициозные и хищные экземпляры. В Венис-Биче я уже столкнулся с человеком, утверждавшем, что он астролог Джонни Деппа. «Он со мной всё время консультируется, - рассказал он мне. - Мы стали с ним близкими людьми. А вообще, у меня много известных клиентов.» Он достал желтую визитку и дал мне её. «Я могу для вас кое-что сделать, - сказал он - по верьте.»
Я взял его визитку и внимательно осмотрел её, как будто с трудом разбирая мелкий шрифт. Я знал, что он лжет, поэтому наклонился и резко шлепнул его по яйцам. Ударил несильно, но очень быстро, аккуратно сложив тыльную сторону ладони наподобие плетки.
Он издал свистящий звук и оцепенел, не в состоянии ни говорить, ни дышать. Я мило улыбнулся и продолжал беседу с ним, как будто ничего не произошло: «Вы - мерзкий прохиндей, - сказал я ему, - Джонни Депп - это я».
Выйдя на бульвар, я увидел полуголую девочку на роликовых коньках, на которую напали две собаки. Датские доги, которые сорвались с поводка и убежали от хозяина. Одна собака впилась в плечо девочки, а из пасти второго серого дога, уже еле виднелась рука несчастной девочки. Псы орудовали бесшумно, никто ничего не замечал.
Я позаимствовал из бара вилку и выбежал на улицу, походя еще раз шлепнув мнимого астролога по яйцам. Когда я выбежал на улицу, доги всё ещё трепали девочку. Я пырнул большого пса вилкой в бок, она вошла глубоко и пронзила его насквозь. Псина громко взвыла и побежала, позорно спрятав хвост между ног. Другая собачища быстро выпустила девочку из своих лап и зарычала на меня. Я полоснул вилкой и ее - гадина мигом дала заднего ходу и ускользнула в сторону пляжа качков.
Я отвел девочку в «Баффало-Клуб» и приложил к ее ранам алоэ. Астролог исчез, все помещение оказалось в нашем распоряжении. Девочку звали Анита, она только что приехала в Лос-Анджелес и собиралась работать танцовщицей. Бездомные собаки на Венис-бульваре нападали на неё уже в третий раз за 10 дней, так что она больше ни дня не хотела оставаться в Лос-Анджелесе, как, впрочем, и я. В принципе, меня здесь ждали кое-какие недоделанные дела, но совершенно очевидно: пора уматывать из этого города. Через три дня я собирался в Биг-Сур, а потом еще на медицинский конгресс в Пеббл Бич. Анита оказалась милой девочкой, со стройными ногами, не без мозгов, но для Голливуда - уж слишком наивна. Я сразу понял, что она придется весьма кстати в моей поездке на Север.
После недолгого разговора, я предложил ей работать моей помощницей, которая в то время мне и в самом деле требовалась. Она согласилась, и мы помчались назад к «Шато», на Порше, принадлежащем Джонни Деппу. Когда мы подъехали к пандусу подземного гаража, вахтеры расступились и пропустили нас в гараж. Люди Деппа сказали им, что за исключением меня никто не должен прикасаться к этой машине. Я образцово припарковал её, мастерски оставив пару миллиметров между «Порше» и красным БМВ 840Ci, и мы поднялись на лифте в мои апартаменты.
Я хотел взять мою чековую книжку, но она куда-то подевалась, так что пришлось воспользоваться чековой книжкой Деппа, которую я нашел у него в бардачке. Я выписал Аните приличный аванс, расписавшись за Деппа. «Ничего страшного, - сказал я ей. - Он, ведь, наверное, сейчас тоже где-то бегает с моей чековой книжкой, и непонятно какие счета за мои деньги оплачивает».
Таковы мои трудовые будни в Голливуде: драки, развлекуха и много-много мексиканской музыки. В одном клубе я несколько часов подряд играл на басс-рекодере. Немало времени мы просто сидели на террасе, сосали джин с лимонадом, развлекали киноактёров и вечно тусующегося поблизости писаку из «Роллинг Стоун».
Но не извольте беспокоиться, о бизнесе я не забывал. Все напоминало выездную сессию клуба «Слишком много фана». В гараже у меня стоял «Кадиллак» и зелёный «Мустанг», кроме того, в моем распоряжении находился «Порше- Каррера 4», но один человек не может ехать по набережной одновременно на трех машинах. Вот такие проблемы у людей нашего круга.
В конце концов, хорошего - понемножку; мы погрузились в Кадиллак Нордстар и умчались из города. По-моему, мы правильно поступили - деваха действительно здорово мне пособляла и начинала мне всерьез нравиться.
Солнце уже заходило, когда мы выехали из Малибу и двинулись на север по 101-му шоссе, проехали Окснард и приближались к Санта-Барбаре. Моя компаньонка немного нервничала из-за того, что мы ехали так быстро, и я решал дать ей немного джина, чтобы успокоилась. Через пару минут она нежно прижалась ко мне, я обнял её. По радио передавали песню Розанны Кэш о боли длиной в семь лет, а пробки понемногу рассасывались.
Когда мы подъезжали к выезду на Ломпок, я упомянул, что в Ломпоке находится федеральная тюрьма, и что у меня там когда-то сидели друзья.
- Да ты что? - воскликнула она. - А кто они?
- Зеки, - ответил я. - Они ничего серьёзного не сделали. - Там Эд сидел.
Она напряглась и отодвинулась подальше от меня. Я включил погромче музыку, как раз взошла луна, и поездка стала куда приятней. «Черт возьми, - подумал я, - очередная влюбленная парочка мчится по дороге к Американской Мечте».
Однако когда я заметил, что приближается съезд на Писмо-Бич, обстановка стала накаляться. Я разговаривал по мобильнику с Бенисио Дель Торо, известным актёром-пуэрториканцем и рассказывал, как однажды меня повязали менты в Писмо-Бич, отмудохали и бросили в кутузку. Воспоминания об этом настолько неприятны, что я до сих пор содрогаюсь, даже когда просто вижу указатель с названием этого места. «Да, - рассказывал я ему, - это было ужасно. Они били меня по жопе дубинками. Копы приняли меня за кого-то другого». Мне совсем не хотелось пугать мою спутницу, я улыбнулся ей и тут увидел, что она скорчилась в позу эмбриона, намертво вцепившись пальцами в ремни безопасности.
Мы миновали две полицейские машины, стоящие у дороги, и тут я обратил внимание, что мы ломимся со скоростью 160 км/ч.
- Тормози! - закричала Анита. - Тормози! Нас сейчас арестуют. Я боюсь, - она всхлипывала и махала руками.
- Глупости, - ответил я, - это не полиция. Мой определитель радаров не сработал, значит скорость там не измеряли.
Я попытался похлопать её по плечу, но она укусила меня, и мне пришлось остановиться. Единственный съезд с шоссе вёл в опасный трущобный район Писмо-Бич, но я все равно туда поехал.
Дело шло к полуночи, когда я припарковал машину под фонарём у какой-то пустой мексиканской забегаловки на Мэйн-Стрит. У Аниты произошел нервный срыв. Она утверждала, что это оттого, что мы слишком много говорили о КПЗ, полиции и тюрьмах. «У меня такое чувство, будто на меня уже надели наручники», - говорила Анита сквозь слезы.
Оставив машину у пешеходного перехода, я забежал внутрь, чтобы купить тако. Девушка за стойкой предупредила меня, что лучше парковать машину в каком-нибудь другом месте, потому что именно сейчас сюда прибудет наряд спецназа, который разберется с бандой местного хулиганья, тусующегося возле этой мексиканской забегаловки.
- У них недавно произошла крупная потасовка с легавыми, - сказала она, - как бы на этот раз никого не убили.
