ЦАРСТВО СТРАХА

Моя машина стояла рядом с тем местом, где сидела местная шпана, и я выбежал на улицу, чтобы отогнать машину в место поспокойней. Затем мы зашли в харчевню и сели в уголке у стены. Я обнял Аниту и стал успокаивать её. Он за­хотела выпить джину - к счастью, в кармане моего пиджака из овечьей шерсти оставалась полнёхонькая пол-литровая фляга с джином. Она с жадностью отхлебнула, потом оперлась об обитую кожей уголок и ухмыльнулась.

-      Ну, наконец-то всё позади, - прощебетала она. - А я что, совсем хреново себя вела?

-     Да, ответил я, - ты полностью потеряла контроль над собой. - Я как будто с вампиром имел дело.

Она улыбнулась и взяла меня за коленку.

-     Я - вампир, - проговорила она, - до вечера еще уйма времени, а я уже голодна.

-    Да, - ответил я. - Надо сейчас хорошенько наесться тако, а то ехать еще до фига. Я тоже страшно голоден.

В этот момент подошла официантка, мы начали заказывать. Молодые латиносы внезапно исчезли, слышался только гул двигателей их белых пикапов. В сущности, это были еще добродушными шпанята, в основном еще подростки в ковбойских далласских свитерах. Их головы напоминали бритые кокосовые орехи. Похоже, они не боялись копов, а просто так уехали.

У официантки от сердца отлегло.

-      Слава Богу, - вырвалось у нее, - Мануэль проживет ещё одну ночь. Я уже боялась, что они его убьют. Мы только три недели как поженились.

Она начала всхлипывать, и я понял, что она вот-вот зарыдает. Я представился ей Джонни Деппом, но, казалось, это имя ей ничего не говорило. Её звали Мария. Ей было 17 лет и, чтобы устроиться на эту работу, ей пришлось соврать, что она старше. Она работала менеджером, а Мануэль - пова­ром. Ему был почти 21 год. Каждую ночь подозрительные люди бродили вокруг забегаловки и угрожали убить его.

Мария села на диван рядом с нами, мы оба обняли её. Она вздрогнула и прислонилась к Аните, осторожно поцеловав её в щёку.

-      Не волнуйся, - сказал я ей. - Сегодня никого не убьют. Сегодня - полнолуние. Может быть сегодня ночью кто-то и умрет, но только не мы.

И это была сущая правда. Я - Тройное Дитя Полнолу­ния, а сегодня - Луна Хантера: Я крепче прижал официант­ку к себе и мягко сказал: - Тебе нечего бояться, крошка. Сегодня ночью ничто на земле не причинит тебе вреда.

Она улыбнулась и с благодарностью поцеловала меня в запястье. Мануэль мрачно взирал на нас со своего стула из кухни и не произносил ни слова.

-      Эй, расслабься, - крикнул я ему, - сегодня тебя не убь­ют.

Мануэль смотрел все мрачнее.

-      Прекрати! - возмущенно сказала мне Анита, - ты что, не видишь, как он напуган?

Мария опять расплакалась, но я резко встряхнул её.

-       Ну-ка, возьми себя в руки! - прикрикнул я на неё. - Мы хотим взять с собой ещё пива и парочку тако со свиной начинкой. Нам всю ночь вдоль побережья ехать.

-      Именно так, - подтвердила моя спутница. - У нас свадебное путешествие. Мы торопимся.

Она рассмеялась и стала вытаскивать у меня из кармана мой кошелёк.

-      Ну, мой большой мальчик, - сказала она воркующим голосом, - не пытайся обмануть меня. Давай сюда кошелёк.

-       Ну-ка, веди себя прилично, - гаркнул я на неё и не­сильно ударил её по руке, тянувшейся к моему кошельку. - Ты с самого Лос-Анджелеса ведешь себя очень странно. У нас будут очень серьёзные проблемы, если ты попытаешься меня кинуть.

Она ухмыльнулась и лениво потянулась, вытянув руки над головой и одновременно встряхнув своими элегантными маленькими грудями, неуловимо напоминавшими фото Мэрлин Монро из старого календаря.

-      Кинуть? - спросила она. - Вот еще. Пойдем отсюда. Уже поздно.

Я быстро расплатился, и мы увидели, как Мария удали­лась на кухню. Мануэля нигде не было видно. Когда я вышел на улицу, я заметил, как две полицейские машины подъезжа­ют к нам с двух сторон. Одна из них затормозила прямо пе­ред мексиканским фаст-фудом.

-     Не волнуйся, - сказал я Аните. - Им от нас ничего не надо.

Я схватил её за руку и потащил к «Кадилаку». Отъезжая от забегаловки, мы услышали громкие крики. Мы направлялись дальше к кругу, в сторону 101 шоссе.

Мой мозг неустанно работал, пока мы мчались вдоль побережья на север, к Биг-Суру. Мы ехали по открытой местности, прямая двухполосная дорога шла по дюнам параллельно берегу, примерно в полутора километрах от океана. Над Тихим океаном ярко светила полная луна. Ночь идеально подходила для езды на быстрой машине, по пустой дороге вдоль океана, с полоумной красивой женщиной, сидящей рядом на белом кожаном сидении. Мы ехали под негромкое пение Лайла Лаветта, который пел о каких-то идиотах, которые плывут в море на маленьких гребных шлюпках, доверху нагруженных авто­матами и пони, чтобы отомстить белому человеку с нехорошими привычками, который на самом деле хотел как лучше.

* * *

Я потерял контроль над «Кадиллаком», когда мы доехали до середины спуска с холма. Дорога стала скользкой от иголок пиний, а эвкалипты росли всё ближе к дороге. Девчонка смеялась, а я мчался под ярко-белой луной, освещавшей океан, и всматривался в темноту, из которой в лучи фар выхватывали огромные стволы деревьев. Чем-то это напоминало скольжение по льду по направлению к пропасти.

Мы проехали мимо темного здания и джипа, а затем вдруг наткнулись на водопад, обрушивающийся прямо в море. Я вышел из машины и присел на камень, потом зажег трубку с марихуаной.

-     Так, - сказал я Аните, - похоже, мы свернули не туда.

Рассмеявшись, она глубоко втянула в себя травяной дым и села напротив меня на бревно.

-     Ой, а ты всё-таки забавный, - сказала она. - Ты очень странный - и сам не знаешь, почему, верно?

Я умиротворенно покачал головой и глотнул джина.

-     Нет, - ответил я, - я глупый.

-     Потому что у тебя душа молоденькой девочки, но в теле старого наркомана, - прошептала она. - Вот поэтому у тебя проблемы, - она похлопала меня по коленке. - Вот поэтому люди начинают дрожать от страха, когда ты входишь в комнату. Вот поэтому ты спас меня от собак на Венис-буль­варе.

Я пристально смотрел на море и некоторое время не произносил ни слова. Я осознавал, что она права. Нннда, медленно говорил я себе, у меня душа молоденькой девочки в теле старого наркомана. Неудивительно, что они меня не понимают.

Это не для слабонервных, что и говорить.

Всё так. И если считать, что самой большой манией является страсть, и если я - урожденный раб страсти, и если баланс между моим мозгом, моей душой и моим телом такой же тонкой и необычный, как ваза эпохи Мин, то...

Ну что же, по-моему это многое объясняет. Дальше говорить, в общем, не о чем. Все так просто, а люди удивляются, почему я на них как-то странно смотрю. Почему мой кодекс чести многим кажется каким- то недопареным, противоречивым или даже клинически сумасшедшим... Черт, ведь от меня не ускользает этот шепот, эти мягкие порицания, раздающиеся всякий раз, когда я вхожу в цивильное помещение. Я знаю, что они думают обо мне, и точно знаю, почему они так думают. Им просто не по себе от мысли, что я - молоденькая девочка, оказавшаяся в теле 65-летнего профессионального преступника, который уже 16 раз умер. Шестнадцать раз, каждый из них документирован. Я попадал в аварии, меня ударило током, меня забили до смерти, утопили, отравили ядом, зарезали ножом, застрелили, задушили веревкой и сожгли, взорвав мои собственные бомбы...

Всё это произошло, и, вероятно, произойдёт ещё не раз. За это время я выучился нескольким фокусам, нескольким случайным навыкам и технике уклонения от удара, но в основном меня спасала добрая удача. А также внимательно от­ношение к карме - не говоря уже о природном обаянии молоденькой девушки.