— Согласна. Но он отмалчивается.
— Тогда дайте мне поговорить с ним. Наедине.
Вигдис задумалась. Как правило, свидетелей лучше всего держать в одиночестве, отмечать противоречия в показаниях, не давать им сговориться. Но это дело было иным. Она кивнула.
Через десять минут Магда постучала в дверь комнаты для допросов. Вигдис открыла.
— Фрикки хочет говорить, — объявила Магда.
Вигдис сидела за столиком в глубине кафе на Хверсфисгате, находящегося всего в нескольких метрах от полицейского участка. В такие минуты Магнусу было трудно воспринимать ее как исландку, а не как американку. Привлекательная черная женщина в джинсах и свитере, она вполне могла сойти за детектива из Бостонского управления полиции.
После встречи с Ингилейф Магнус бесцельно бродил по улицам. Идти было некуда: ему очень не хотелось появляться в полицейском колледже, и было ясно, что Бальдур не примет его в участке. Его мысли метались между Ингилейф и делом Оскара Гуннарссона. То и другое угнетало его. Никаких блестящих идей в связи с обеими проблемами не возникало.
Решение Ингилейф представлялось неизбежным. Дело, включавшее смерть ее отца в девяностых годах, было очень мучительным. Хотя оно сблизило их, Магнус понимал, что она связывала его с этим делом. Он понимал, почему она хочет уехать. Начать все заново в другой стране. Она делала то, что считала нужным.
Но это дело было другим. Хотя его отстранили, Магнус был уверен, что прав, и не мог бросить расследование.
Поэтому, когда Вигдис позвонила ему на сотовый, он поспешил в кафе.
— Что у тебя? — спросил Магнус.
— Фрикки заговорил.
— Ночь в камере сделала свое дело?
— Сделала скорее его подружка. Убедила его говорить.
— И что?
— Ты был прав. Габриэль Орн не покончил самоубийством.
— Кто его убил? Бьёрн?
— Возможно, Фрикки. Возможно, Харпа.
Вигдис передала Магнусу все, что услышала от Фрикки. О том вечере в январе. О выпивке в квартире Синдри. О звонке Харпы, уговорившей Габриэля Орна выйти из дому. О потасовке, о том, как Харпа ударила его по голове. И о плане все скрыть, о плане, к которому Фрикки почти не имел отношения.
— Они попались! — воскликнул Магнус торжествующе. — А что относительно Оскара? И Листера?
— Фрикки ничего не знал о них, — ответила Вигдис. — Он подозревает что-то, как и мы, но доказательств у него нет.
— Есть какая-то нить к установлению личности Ингольфура Арнарсона?
— Фрикки ничего о нем не слышал. Кстати, мы просмотрели телефонный справочник. Там значится десяток настоящих Ингольфуров Арнарсонов. Роберт сейчас связывается с ними.
Роберт был одним из детективов в отделе расследования преступлений против личности.
— Виделся Фрикки с кем-то из остальных после смерти Габриэля Орна?
— Только с Харпой. Он неожиданно встретился с ней в булочной в Селтьярнарнесе. Сказал ей о своей догадке, что Оскара и британского канцлера могли убить Синдри и Бьёрн. На нее это не произвело впечатления.
— То есть она причастна?
— Фрикки так не думает. Его подружка тоже.
— Значит, вы теперь их арестуете?
— Бальдур находится в крайнем возбуждении. Обсуждает сейчас это с Торкеллом.
— Но ведь тут есть дело об убийстве, по крайней мере о непредумышленном. Бальдуру никуда не деться от этого.
— Да, дело Габриэля Орна определенно будет открыто вновь. Но возникает вопрос, во всем ли ты прав. Есть ли тут связь с расследованием убийства Оскара.
— Мы не можем доказать этого, пока не получим известие об опознании Исака из Лондона. Однако нужно немедленно взять этих людей под стражу. Пока не убит еще кто-то.
— Пожалуй, — согласилась Вигдис. — Послушай, мне нужно возвращаться. Если они примут решение произвести аресты, то будут искать меня.
— Да, конечно. Ты молодец, Вигдис. И спасибо, что держишь меня в курсе.
Магнус допил кофе, а Вигдис ушла, не притронувшись к своему. Он улыбнулся своим мыслям. Приятно сознавать свою правоту, ничего не скажешь. И теперь он был совершенно уверен, что существует связь между этой маленькой группой и недавними расстрелами.
Его телефон зазвонил. Шарон Пайпер.
— Привет, Шарон. Исак опознан?
— Еще нет, — ответила та. — Муж свидетельницы еще не звонил в свою контору.
— Ну так почему бы тебе не связаться с индийской полицией? Это важно.
— Постой, Магнус, не гони лошадей. Есть кое-какие новости из Нормандии.
— Вот как?
— В деревне в нескольких километрах от того места, откуда стреляли в Листера, продавщица в булочной обслужила покупателя утром накануне покушения. На нем была голубая куртка, и у него был мотоцикл с голландскими номерными знаками.
— Это тот человек, которого видел фермер?
— Похоже на то.
— Дала она более подробное описание его внешности?
— Да. Кстати, весьма примечательна монета, которую он дал продавщице обменять. Та подумала, что это двадцать центов, но монета оказалась другой.
— Позволь мне догадаться. Исландской?
— Вот-вот. В пятьдесят крон.
— Господи. А описание?
— Симпатичный мужчина. Темноволосый. Небритый. Голубые глаза. Худощавый, но крепкий. Лет тридцати — тридцати пяти. Довольно высокий, примерно метр восемьдесят пять.
— Я знаю.
— Это не Исак, — сказала Шарон. — Но не друг ли Харпы Бьёрн?
— Очень может быть. Описание подходит.
— Отлично, я сообщу об этом в СО-пятнадцать.
— СО-пятнадцать?
— Это группа по борьбе с терроризмом. Здесь многие очень возбуждены. Думаю, наши вскоре свяжутся с вами. Или французы. Можешь прислать фотографию Бьёрна?
— Да. Наверное. — Магнус задумался. Официально я отстранен от дела, и мне велено не появляться в полицейском участке. Исландцы могут отнестись к этому очень щепетильно. Ты знаешь, каким может стать международное сотрудничество, если дело обретет политическую окраску.
Год назад в Бостоне Магнус расследовал дело, одним из фигурантов которого являлся канадский гражданин из Монреаля. Канадская полиция оказывала гораздо меньше содействия, чем обычно. Канадцы отказались от их неофициальной помощи в другом деле, связанном с арестом человека, подозреваемого в терроризме, и с отправкой его в Гуантанамо. С тех пор все должно было идти по официальным каналам. Досадно, но Магнус понимал их позицию.
— Можно ожидать, что с вами вскоре кое-кто свяжется.
— Спасибо, Шарон.
Значит, в Нормандию ездил Бьёрн. Возможно, через Амстердам. Взял там напрокат мотоцикл или угнал его. Или одолжил. Взял винтовку. Приехал в Нормандию и закопал ее.
