— Это нелепость! Я знаю Бьёрна. Он хороший человек. Собственно…
Эйнар заколебался.
Арни ждал.
— Собственно, Харпа просила меня проверить, где был Бьёрн в то время, когда в этих людей стреляли. Я проверил. В первом случае он был в море, во втором — в гавани в Грюндарфьордюре.
Арни решил не говорить, что Бьёрн находился во Франции накануне того дня, когда британского экс- канцлера ранили. Но было интересно, что Харпа сама настолько прониклась подозрением, что попросила отца навести справки о ее любовнике.
— Эйнар, хоть мы и знаем, что Бьёрн сам не стрелял, считаем, что он был причастен к этому. В таком случае вашей дочери может грозить опасность. Где бы она ни была. Вы представляете, где она?
— Я не могу поверить этому о Бьёрне.
— Очень жаль, но это так. Где Харпа?
— Не знаю, — ответил Эйнар. — В записке говорится, что они уехали на пару дней. Куда — не сказано.
— Кто писал эту записку? — спросил Арни. — Харпа?
— Нет, — ответил Эйнар. — Бьёрн.
Глава тридцать шестая
Настроение у Магнуса было хорошее. На дороге за Боргарнесом почти не было машин, и на длинных прямых участках он мог до отказа выжимать газ.
Вдали в пробивающихся сквозь тучи лучах солнца блестел океан. Справа лавовое поле подступало к самой дороге. За ним в проемы серой завесы тумана виднелись серые зубчатые склоны гор с влажными зелеными долинами между зубцами.
Прямо перед ним над равниной, постепенно увеличиваясь в размерах, поднимался кратер Элдборг.
Ехать с такой скоростью Магнуса заставляла не необходимость срочного ареста Бьёрна. Заставляла Ингилейф. Его дед. Убийство Бенедикта. Убийство отца. Страдание Олли. Мысли теснились, требуя его внимания.
Но ему требовалось сосредоточиться. На Бьёрне. На Харпе. И на Ингольфуре Арнарсоне, кем бы он ни был.
Магнус жалел, что у него нет пистолета; без него он чувствовал себя голым. Он сомневался, что Бьёрн вооружен, но все может быть. Они стреляли из пистолета в Лондоне, из винтовки во Франции, почему у него не должно быть оружия в Исландии? Магнус считал, что безоружный полицейский не настоящий полицейский.
После двух километров по прямой дороге поворот надвинулся к нему быстрее, чем он ожидал, и «рейнджровер» едва не опрокинулся, когда Магнус огибал угол.
Он слегка сбавил скорость.
Его телефон зазвонил. Магнус взглянул на дисплей, прежде чем ответить.
— Привет, Шарон.
— Исак исчез.
— Что?
— Мы отправились его арестовать. Его подружка сказала, что он вчера улетел в Исландию к больной матери. Ей стало хуже, во всяком случае, так сказал Исак.
— Нормально.
— Подружка звонила его матери в Исландию, и та сказала, что хорошо себя чувствует.
— Мать видела Исака?
— Очень недолго. Он приехал домой и тут же уехал. Очевидно, отправился один на природу. Чтобы развеяться.
— Куда?
— Мать не сказала его подружке. Отправьте кого-нибудь спросить у нее.
— Отправим. Спасибо, Шарон.
Исак оказался в затруднении. Он проверил оба ущелья, ведущих к Грюндарфьордюру, но не обнаружил бьёрновского пикапа. Путь он проделал большой и вернулся в Грюндарфьордюр, не зная, что делать дальше. На карте не было других ущелий с дорогами, идущими прямо на юг. Собственно, Грюндарфьордюр находится в подковообразном окружении гор с зелеными склонами, плавно поднимающимися к утесам. Много водопадов, но ничего хотя бы отдаленно напоминающего ущелье. За городком существовали другие, но какой выбрать путь?
Исак медленно проехал мимо маленького рыболовного порта. Хотя бензобак у него был наполовину полон, он свернул к заправочной станции.
Парень за стойкой читал книгу. Он был примерно ровесником Исака, может быть, младше на год- другой. Он был несколько дряблым, с длинными редкими белокурыми волосами и бледной кожей. Исак не представлял, как существуют люди, застрявшие в такой дыре на всю жизнь. Это его свело бы с ума: он убрался бы оттуда, как только смог бы заплатить за автобусный билет до Рейкьявика.
Исак расплатился за бензин.
— Не можешь ли мне помочь? — спросил он парня. — Я ищу горное ущелье неподалеку отсюда. Мой друг сказал, что там есть старая хижина, на которую стоит посмотреть.
— Ущелий в Грюндарфьордюре нет, — ответил парень. — Тебе нужно ехать в Олафсвик или в сторону Стиккисхольмюра.
— Я там был. Никакой старой хижины не видел.
— Извини.
Парень снова принялся читать книгу. Исак увидел, что это «Гроздья гнева».
Он пошел к выходу.
— Постой. Тут есть Керлингинское ущелье, где еще тысячу лет назад обосновалась ведьма.
— Ведьма?
— Да, неужели не слышал о Керлингинской ведьме? — Парень поцокал языком, в какой уж раз поражаясь невежеству людей из Рейкьявика. — Оно к востоку от новой дороги в Стиккисхольмюр. Там есть старая хижина, я в этом совершенно уверен.
Бьёрн сидел снаружи, прислушиваясь к Харпе, находившейся в хижине. Крики сменились всхлипами и наконец молчанием.
Он был поражен ее реакцией. Он надеялся, что она хотя бы поймет его точку зрения. Может, со временем и поймет. Он понимал, как много значит для Харпы, всегда доверявшей ему.
Минут через сорок Бьёрн снова вошел в хижину.
Харпа придвинулась к стене.
Бьёрн развязал ее.
— Садись на стул.
Это было скорее предложение, чем приказ.
Харпа не среагировала. Поэтому он сел у стены рядом с ней.
— Можно оставить тебя несвязанной? — спросил Бьёрн. — Идти тебе некуда. До шоссе несколько километров.
Харпа кивнула.
Наконец она заговорила, как и предвидел Бьёрн.
— Ну и что произошло? Вы все объединились сразу после смерти Габриэля Орна? Ведь мы договаривались не общаться друг с другом. Чтобы полиция не могла установить связи.
— Не сразу. Кажется, это произошло в июне. Однажды вечером мы с братом зашли в бар, в «Большой
