Б бассейне, однако, было нечто похуже, чем вода.
Все его дно покрывала масса крыс: бурлящая поверхность из бледного меха, скользящих хвостов и крошечных пульсирующих мышц. Они карабкались на края бассейна, толпясь и неистово вгрызаясь в груды чего-то, что я не мог разглядеть. Все они выглядели как крысы, живущие очень глубоко под землей и медленно теряющие свой серый камуфляж — и в конечном счете даже зрение — по мере того, как поколение за поколением проводили дни и ночи без солнечного света.
На одной стороне подвала тянулось изрядное количество крысиных скелетов — голые, тонкие, как зубочистка, ребра, — как если бы кто-то намазал там полосу клея и крысы угодили в эту ловушку.
Запахи тут витали самые разные, и это понятно, однако один преобладал, заставляя трепетать мои ноздри. Запах, которым хищники метят свою территорию. На занятиях от нас требовали заучивать формулу этого вещества: 4-меркантан-4-ме-тилпентан-2-1. Однако большинство людей называют его просто «кошачья моча».
Какого черта тут делать кошке? Конечно, в Нью-Йорке полно диких котов, но они живут на поверхности, в покинутых домах, на заброшенных участках — в общем, неподалеку от людей.
Они держатся подальше от подземного мира, а крысы держатся подальше от них. Когда речь заходит о крысах, коты на нашей стороне.
Если бы один из них сдуру забрел сюда, к настоящему моменту от него остались бы только обглоданные косточки. Отогнав этот неприятный образ, я достал из вещмешка инфракрасную камеру. Маленький экран ожил — орда крыс на нем выглядела как зеленый буран. Я установил камеру на краю бассейна, направив ее на дно. Доктор Крыса со своими помощниками могут наблюдать такие сцены часами.
Потом до меня кое-что дошло: я не чувствовал запаха хлорки. С моим носом, даже осушенный несколько лет назад бассейн должен был испускать резкий химический запах. Этот бассейн никогда не был наполнен водой, что означало следующее: нашествие крыс случилось до того, как закончили его сооружение. Я посмотрел в бассейн. Черная линия отметки уровня воды была доведена лишь до половины, а потом и просто обрывалась.
Я вспомнил стандартный контрольный список доктора Крысы: первым делом мне следует выяснить, имеет ли эта «семья» доступ на поверхность. Я медленно и осторожно двинулся по краю подвала, с включенным на самую слабую мощность фонариком, выискивая дыры в стенах.
Крысы едва замечали меня. Если эта «семья» инфицирована Морганой, мой запах должен действовать на них успокаивающе — в конце концов, наши паразиты состоят в близком родстве. С другой стороны, настоящие крысы подземного мира могут вести себя подобным образом с кем угодно. Их маленькие розовые глазки никогда прежде не видели человека, и они не знают, чего ждать от меня.
Стены выглядели прочными, без единой крошечной трещины в цементе. Конечно, этому дому чуть больше года — фундамент должен быть непроницаем для крыс еще лет десять.
Я заглянул через край глубокой части бассейна: справа, где должен находиться водосток, кишела масса крыс. Бледные тела лезли друг на друга, некоторые исчезали в общей массе, другие пробивали себе путь наверх и за пределы бассейна. «Семья» могла выбраться из подвала, понял я, но этот путь уходил не на поверхность… Он уходил вниз.
Я сглотнул ком в горле. Ночной Дозор пожелает точно знать, как велико отверстие: всего лишь размером с крысу? Или достаточно для проникновения более крупных тварей? Я медленно вернулся к мелкому краю бассейна, взял камеру и, держа ее в одной руке, а фонарик в другой, осторожно спустился в него.
Подошвы сапог не издавали ни звука. Дно бассейна устилала какая-то мягкая субстанция, трепещущая под лапками мечущихся крыс. Разглядеть, что это такое, не представлялось возможным из-за темноты. Что-то прошмыгнуло, задев мой сапог, и я вздрогнул.
— Ладно, ребята, давайте все же соблюдать личное пространство, — пробормотал я и сделал новый шаг.
Кто- то отреагировал на мои слова, явно не крыса. Долгий, высокий вопль, похожий на хныканье младенца, эхом отозвался в огромном помещении… На трамплине распахнулись два глаза, снова прокатилось сердитое рычание. На меня глядел кот, его заспанные глаза светились на фоне невидимого черного меха. Вокруг него, словно слуги императора, сидело множество крупных крыс с мощными узловатыми телами — и это вместо того, чтобы просто жить своей жизнью. Глаза мигнули, странно красные в свете фонарика. На вид он выглядел обычным котом обыкновенного кошачьего размера, вот только его пребывание здесь никак нельзя было счесть нормальным для кота.
Однако кошки не являются носителями паразита. Если бы дело обстояло иначе, мы все сейчас были бы инфернами. В конце концов, они живут с нами. Немигающий взгляд кота заставил меня опустить глаза, и я наконец разглядел, что едят крысы: голубей. Именно их перья мягким слоем устилали дно. Этот кот охотился ради «семьи» — в точности как инферны. И сквозь крысиный писк прорвался другой звук — кот негромко замурлыкал, как бы пытаясь успокоить меня. На мой взгляд, это была самая настоящая «семья».
Внезапно пол задрожал. Вибрация проникла сквозь ковбойские сапоги и ушла выше, к сжавшемуся в комок желудку. Перед глазами все задрожало, как если бы в мозг вставили электрическую зубную щетку. Из водостока бассейна теперь поднимался новый запах, что-то, что я не мог распознать, — застаревший и омерзительный, он наводил на мысль о гниющих трупах. Возникло страстное желание с криком обратиться в бегство. В дополнение ко всему помещение заполнило низкое, удовлетворенное мурлыканье кота.
Я закрыл глаза и включил фонарик на полную мощность. То, что произошло дальше, я мог только слышать (и ощущать): тысячи крыс в панике хлынули из бассейна, разбегаясь по темным углам и при этом задевая мои ноги. Еще сотни пытались скрыться от ужасающего света через водосток во тьму внизу, скребя когтями по осыпающемуся бетону. Окружающие своего жирного короля крысы спрыгивали с трамплина прямо в копошащуюся массу тел, взвизгивая, словно игрушки-пищалки, скинутые с большой высоты.
Я на ощупь выудил из кармана солнцезащитные очки, надел их и слегка приоткрыл глаз. Кот все так же невозмутимо возлежал на краю трамплина, закрыв глаза, чтобы уберечь их от света, и выглядел как самый обычный кот, мирно дремлющий на солнце. Он даже зевнул.
Дрожание пола постепенно ослабевало, и устойчивые ручейки разбегающихся крыс начали распадаться. Дыра водостока имела больше ярда в поперечнике; в глубоком конце бассейна стала видна трещина, ее края осыпались во что-то вроде большой ямы внизу. Крысы все еще носились, исчезая в этой дыре, словно дерьмо в унитазе, когда спускаешь воду.
Снова переведя взгляд на кота, я увидел, что он поднялся на лапы, лениво потянулся и зевнул, показав шершавый розовый язык.
— Просто оставайся там, котик, — сказал я сквозь шум и сделал еще один шаг в сторону водостока.
Насколько глубока эта дыра? Размером с кошку? Размером с инферна? Размером с монстра? Мне достаточно глянуть на нее одним глазом — и можно убираться отсюда.
Яростный свет фонарика, писки и царапанье крохотных лапок, эхом отдающиеся от стен бассейна, — все это не только почти ослепило, но практически и оглушило меня. Однако странный запах смерти начал спадать, и в тот момент, когда последние крысы скрылись, я почувствовал в воздухе примесь чего-то нового. Чего-то похожего на…
За спиной послышался громкий звук — кто-то со свистом втянул воздух. Я так резко обернулся, что фонарик выпал из потных пальцев, с треском разбился о пол бассейна, и все погрузилось во тьму.
Я оказался полностью незрячим, но в то краткое мгновение, пока фонарик еще горел, успел разглядеть на краю бассейна человеческую фигуру. Стараясь двигаться в соответствии с расположением этого ослепительного образа, горящего на моей сетчатке, я пробежал несколько шагов по склону, выпрыгнул из бассейна и вскинул камеру, точно дубинку. Поворачиваясь, снова ощутил тот же запах и мгновенно оцепенел.
Жасминовый шампунь, смешанный с человеческим страхом, арахисовым маслом и… Я понял, кто это.
— Кэл? — окликнула меня Ласи.
