спуститься по ступеням, протиснуться сквозь узкий каменный туннель и оказаться внутри маленького грота. Вода струилась, перетекая медленно, словно масло. Алтари Лалеша не имели привычных европейцу скульптур или изображений: йезиды поклоняются источникам света, совершая молитвы с первыми лучами солнца. На колоннах трепетали кусочки цветных тканей.
– Солнце для нас – не божество, – угадав мысли Калашникова, прошептал Амирхан. – Однако если его не будет, то мир погрузится в кромешную тьму и наступит конец света. Солнце и тепло, что оно даёт, – идеальное творение. Лучшее, что мог создать и что создал для нас всемогущий Голос. Знаешь ли ты, чужеземец, – ведь наши священники не могут обращаться к нему лично! Проводники молитв йезидов – ангелы, что присутствуют здесь… в Лалеше.
На лице Раэль не дрогнул ни один мускул.
– Пей, – кивнул Амирхан и отступил в сторону. – Источник ждёт тебя.
Калашников встал на колени и зачерпнул чистейшую, прозрачную воду из родника. Появилось странное чувство: словно он положил обе руки в айсберг. Теперь вода в ладонях казалось чёрной, отсвечивая отблесками – как небесные звёзды. Он поднес её к губам. Подождал. И глотнул…
Горло словно пронзило ледяной стрелой: от неожиданности Калашников согнулся и закашлялся. «Жизнь отдам за кружку горячего чая». Сразу после этой мысли ощущения резко изменились. Алексей внезапно понял – он видит в темноте. ВСЁ. Включая птиц над крышей Лалеша. Слышит падение каждого листа на улице. Дыхание людей. Дуновение ветра. Голова закружилась: Алексей ухватился за плечо Малинина, чтобы не упасть. В мозгу, в ярком вихре искр, громко прозвучала фраза – одна- единственная.
– Выйди. Смотри прямо. И ты поймёшь.
Звуки разом прекратились, будто за сценой выключили пластинку. Калашников в недоумении потёр лоб, осмысливая фразу. Что ему надо понять? Он вновь потянулся к воде, но Амирхан перехватил его руку.
– Нельзя, – покачал головой йезид. – Только один-единственный раз.
Алексей почувствовал привкус разочарования. Неужели лишь ради этого они тащились сюда? Грандиозная подстава. Потрясающе, высшие силы любят играть в кроссворды! Нет чтобы объяснить сразу, детально: кто, чего, где и как. А вот дудки – он опять, своими методами, должен разгадывать головоломку. Сколько уже можно? Калашников вдруг понял, что чудовищно, просто нечеловечески устал. Ему захотелось забраться в кровать, закутаться в одеяло, и… спать, спать по крайней мере двое суток. Раэль и Малинин молча смотрели на него, ожидая разъяснений. Он устало мотнул головой – в глазах ангела застыло непонимание, Малинин по-старушечьи поджал губы. Они вышли из храма во двор – мечтая о том, чтобы сунуть озябшие ноги в обувь. Калашников был в расстройстве: хотелось выругаться, но он молчал.
– Смотри прямо. И ты поймёшь.
Скорее автоматически, нежели из чувства веры, Алексей повернул голову. Изображение. Прямо на каменной ограде – скульптура: голова, которой увенчали овальную арку. Сонный взгляд, огромные глаза. Похоже на Шефа, но… нет. Нет, он вовсе не Шеф. Эти создания были очень популярны у всех народов – и тут, и в соседней Парфии, и в Вавилонском царстве, и в Древней Иудее. Разве что сейчас можно обойтись без их помощи, да и то не везде. А тогда они были священны, в некоторых же странах – и вовсе считались богами.
В ДРЕВНЕЙ ИУДЕЕ.
Зрачки Калашникова резко расширились. Шатаясь, он подошёл к ограде с арабскими письменами. Встав вплотную, провел рукой по одному из
– Тихо, – сказал Алексей Малинину и уткнулся лбом в нагретый солнцем камень. Мысли сменяли одна другую. Калашников считал, шевеля губами, и водил пальцем по контурам
…Через полчаса Калашников поднялся на ноги. Кивнул Раэль – в сторону такси. Малинин, не дожидаясь приглашения, полез в машину.
Алексей не узнал, кто похитил файлы с ДНК. Но понял – ПОЧЕМУ…
Экспедиция № 9. Римлядь
…Зоровавель зажег свечу – толстую, из говяжьего жира. Их с Анной келья находилась на втором этаже: окна здания Синедриона давали возможность видеть, как улицы города, одна за другой, озарялись редкими масляными огоньками. Бедные ложились спать, а богатые позволяли себе бодрствовать. Завтра – пятница, начнётся шабат… надо к нему подготовиться. Как же болит голова… и почему всегда к пятнице? Его друг, первосвященник Анна, удивлял выдержкой. Вот и сейчас – он лишь бесцельно сидит и улыбается.
Анну не терзают сны.
– Сколько лет прошло, всё мучаюсь, – прохрипел Зоровавель. – Видел ли я, что Лазарь встал и пошёл? Как такое вообще могло быть?![62]
Анна развернул тряпицу с пресной лепёшкой.
– Ты уже двадцать тысяч раз спрашивал, – конкретно выразился первосвященник. – Интересно, сколько можно? Ты помнишь, до чего это довело бедного Езекию? Ему с тех пор везде живые трупы мерещатся. Уехал в Паннонию, на минеральные воды, прийти в себя от галлюцинаций. Мы с тобой судили, рядили, совет лекарей собирали. Ну не мог Кудесник воскрешать! Судороги мышц, и всё. Ты же помнишь – в костре, бывает, покойники садятся. Это воскрешение?
Зоровавель умом понимал – Анна совершенно прав. Однако…
– Слушай, в пещере с Лазарем не было костра, – робко сказал он.
Анна пожал худыми плечами и куснул опреснок. Последние годы у него был отличный аппетит, он обедал по семь раз за день.
– Значит, колдовство, – флегматично сказал Анна. – Может, в той пещере грибы росли, распыляя споры. Одурманили тебя, брат. Задумайся, кому ты веришь? Ты ещё вспомни, что тело Кудесника исчезло после снятия с креста. Не понимаю, почему такой резонанс? Ну, исчезло и исчезло. У меня на прошлой неделе сто денариев исчезли из кошелька, я же не объявляю их святыми. Ясное дело – сторонники похитили труп шарлатана, а потом зарыли втихую.
Успокоиться у Зоровавеля никак не получалось. Мимо здания Синедриона, гремя доспехами, прошел римский патруль с факелами в руках, – прохожие провожали солдат-чужеземцев недобрыми взглядами. У подножия нового памятника Калигуле (их в Ерушалаиме ставили каждый месяц) появился глашатай, разворачивая папирус с reclamare. Зоровавелю вспомнилось: на прошлой неделе неизвестные убили сразу двух глашатаев. Как предположили жёлтые папирусы, это месть. Да, трудно держать себя в рамках, если на каждом шагу тебе орут в ухо: «Посетите Египет – жемчужину империи!» и «Доспехи “Марцеллинус” защитят вас от побоев сборщиков налогов!» Однако reclamare на площадях становилось всё больше – двор Калигулы погряз в роскоши, ему требовались деньги, деньги и ещё раз деньги. Даже у резиденции Понтия Пилата и то поставили колонну со скульптурой голой девушки – reclamare сети лупанаров. У прокуратора иные пристрастия в сексе, но он смолчал.
…Зоровавель почесал затылок. Мысли смялись в глиняный ком.
– Если всё так, как ты говоришь, – не унимался он, – зачем мы тогда прячем в саркофаге руку банщика? Ведь Кудесник-то не воскрес!
– А это на всякий случай, – хихикнул Анна. Он дунул в какую-то трубку, и пространство комнаты заполнил остро пахнущий голубоватый дым. – Я предусмотрел трудности. Сторонники Кудесника всем уши прожужжали: ах, воскрес, ух, воскрес. Сдаётся мне, их надо привлечь к суду за незаконное reclamare: не платят налогов и пихают всем свой информационный товар! Мы-то ладно, народ стойкий… но есть очень восприимчивые к reclamare люди: вот не надо им, а пойдут и купят. Допустим, ученики Кудесника навербуют себе сторонников – эдак, человек тридцать, не больше. А тут мы с рукой: скрутим их, подлецов, в бараний рог.
