Ефремовым, только что зачисленным тогда в штат Академии наук СССР (годом позже Эглона). Оба с веселым, прямым и энергичным характером рука об руку работали в препараторской и экспедициях много лет.
Сейчас Эглону уже за 80, но он по-прежнему работает в Палеонтологическом институте, реставрирует недостающие кости скелетов динозавров, древних, носорогов, мастодонтов и других ископаемых животных, по-прежнему ежегодно выезжает в экспедиции.
Нестор Иванович Новожилов, геолог по образованию, был ровесником и товарищем Ефремова по прежним экспедициям. Он отличался необыкновенной выносливостью и, что было еще более ценно, особой интуицией в поисках костей.
Евгений Александрович Малеев (1915–1966) в то время только что закончил биофак МГУ. Он был сдержан, немногословен и вместе с тем точен и исполнителен.
Самым младшим по возрасту из научных сотрудников был я, но и у меня за плечами был уже опыт пяти экспедиций. Получил геологическое и палеонтологическое образование в МГУ, я затем окончил аспирантуру в Палеонтологическом институте. Но моя диссертация была посвящена третичным рыбам, и эта непричастность к наземным позвоночным рассматривалась Ефремовым, когда я попросился к нему в экспедицию, как отрицательный фактор. Больше всего Ефремов опасался 'туристов' — случайных путешественников. Правда, на этот раз его опасения довольно быстро рассеялись.
Ближайшими помощниками Я. М. Эглона на раскопках были препараторы Мария Федоровна Лукьянова и Владимир Алексеевич Пресняков, или просто Володя, как мы звали его по молодости лет. Лукьянова участвовала уже в маршруте 1946 года и в более ранних экспедициях Ефремова. Она заведовала препараторской в нашем институте и была опытным, первоклассным препаратором. Пресняков недавно работал в нашем институте, вернувшись, как и Малеев, с фронта. После пулевого ранения у него плохо действовала левая рука, но он никогда не жаловался на это и отличался большой работоспособностью.
В распоряжении раскопщиков была мощная рабочая бригада из 14 крепких сибиряков, которые, как выяснилось в поле, могли свободно по 9-10 часов в день орудовать ломом и тяжелой киркой.
Среди шоферов выделялся бригадир Василий Иванович Пронин. Он участвовал в прошлогодней экспедиции, проявив себя не только как первоклассный водитель, но и как неутомимый искальщик костей. Пронин почти никогда 'не садился', обладая виртуозностью маневрирования машиной и молниеносной реакцией на пески, пухлые глины и другие ловушки, что было крайне ценным качеством в условиях бездорожной Гоби. Исключительная зрительная память позволяла ему безошибочно найти путь, по которому он однажды проехал. Вероятно, это же обстоятельство и тонкая наблюдательность вообще дали ему возможность без образования и специальных знаний сделать немало ценнейших находок в экспедиции. Пожалуй, только один Новожилов и мог с ним соперничать.
Старшим по возрасту среди шоферов был Тимофей Гаврилович Безбородов. Он был не только превосходным водителем, но и отличным механиком с той русской смекалкой и изобретательностью, которые позволяли всегда найти выход из, казалось бы, безвыходного положения. Сколько раз наши машины в условиях труднопроходимой пустыни получали тяжелые повреждения, и невозможно припомнить случая, когда бы они вновь не вступили в строй благодаря знаниям и умению Т. Г. Безбородова.
К группе старших шоферов принадлежал и Николай Петрович Вылежанин, отличавшийся осторожностью и расчетливостью. На лице его всегда таилась хитроватая улыбка, а в глазах искрился смех, и он любил подшучивать над промахами младших шоферов. Нужно сказать, что исключительная выдержка и самообладание Вылежанина позволяли ему с полным хладнокровием (по крайней мере, внешним) реагировать на чрезвычайно опасные положения, в которых нам не раз приходилось оказываться. Правда, его философская невозмутимость и неторопливость приводили нередко к 'посадкам' там, где даже менее опытные водители успевали проскочить.
Младшими водителями были Павел Яковлевич Петрунин и Иван Иванович Лихачев, как и остальные в прошлом фронтовые шоферы — веселые здоровяки, под стать сибирским силачам. Кстати, один из сибиряков — Иван Михайлович Александров — стал водителем нашей маленькой машины ГАЗ-67, или 'Козла', за что вскоре и получил от своих коллег имя 'Ивана Козлиного'. Александрова отличали мягкость и покладистость характера, быстро завоевавшие ему всеобщую симпатию.
Хозяйственная часть экспедиции была сосредоточена в руках Николая Абрамовича Шкилева, на редкость скромного, добродушного и трудолюбивого человека. В осуществлении хозяйственных мероприятий, где Шкилев был одновременно и начальником и исполнителем, он никогда не сваливал при неудачах на 'обстоятельства', а старался во что бы то ни стало преодолеть их и обеспечить экспедицию всем необходимым 'на высшем уровне'. Несомненно, его энергия и настойчивость в немалой степени способствовали успехам полевых работ.
В целом коллектив экспедиции был очень дружный, и царивший в нем боевой задорный дух помогал не отчаиваться в трудных ситуациях. Комплектуя состав экспедиции, Ефремов ни на минуту не забывал высказывания нашего знаменитого путешественника Н. М. Пржевальского, отмечавшего, что даже один неподходящий сотрудник в длительной экспедиции, которая подобна кораблю в открытом море, способен не только отравить всем жизнь, но и сорвать работу. К счастью, у нас таких не оказалось.
Еще до выезда в поле был разработан подробный план экспедиционных исследований на ближайшие три года. Они должны были идти по двум направлениям: раскопки открытых местонахождений и разведка новых. Основные исследования наметили сосредоточить в Южной Гоби — области наибольшего распространения континентальных осадочных отложений, богатых остатками ископаемых позвоночных. Большое внимание в плане работ уделялось также районам Восточной Гоби. Именно в этих областях Монголии образовались мощные континентальные толщи, распространенные на большой площади и хорошо вскрытые в условиях пустынного климата и, следовательно, наиболее перспективные в отношении поисков в них остатков наземных позвоночных.
Исследования экспедиции 1946 года дали подтверждение этому. Меньшее значение придавалось изучению западных районов Монголии, которые уже посетили американские палеонтологи, но не открыли там ни одного крупного местонахождения. В Западной Монголии не были широко распространены осадочные толщи, в частности мезозойские, содержащие остатки динозавров. Следовательно, эти районы были менее важны для нашей экспедиции: нас интересовали в первую очередь динозавры, местонахождения которых встречались на территории СССР, но содержали лишь обломки костей во вторичном залегании. Породы, а вместе с ними и кости, были размыты и в разрушенном состоянии переотложены в последующие геологические периоды.
Поезд подходил к Александрову — первой остановке после Москвы, а я уже мысленно несколько раз успел побывать в Гоби! Только мои спутник Николай Абрамович безмятежно храпел на своем диване.
Неделя, проведенная в поезде, прошла довольно обычно — скучно, без приключений.
Постепенно, с движением на восток, все более чувствовалось приближение зимы. 21 ноября, когда мы уезжали, в Москве шел дождь; Новосибирск нас встретил пронизывающим ледяным ветром и температурой ниже нуля. Начиная с Красноярска и далее на восток, везде лежал снег и стояла сибирская морозная погода.
28-го мы приехали в Улан-Удэ — столицу Бурят-Монголии (теперь Бурятии). Улан-Удэ — небольшой довольно уютный городок, но, как и свойственно этим местам, характеризуется резко континентальным климатом, что особенно хорошо чувствуешь после Москвы. Сорокаградусный мороз с ветром заставил нас немедленно надеть под полушубки ватные костюмы, которые были припасены в наших чемоданах.
В Улан-Удэ, где у нас были некоторые экспедиционные дела, мы пробыли четыре дня, перебравшись 2 декабря в Наушки — небольшой поселок на границе. Здесь нам предстояло дождаться остальных участников экспедиции. Поезд пришел ночью, мест в гостинице на вокзале, конечно, не было. Шкилев остался с вещами, так как камера хранения не работала, а я в кромешной тьме отправился искать ночлег. Мне повезло — Наушки не так велики, и часа через два я нашел знакомых, адрес которых дал Эглон. На другой день Шкилев поехал в Кяхту договариваться относительно найма рабочих, а я остался в Наушках ждать эшелон с нашим имуществом — два вагона со снаряжением и шесть машин на платформах.
Опыт прошлогодних работ в Гоби помог правильно ориентироваться в выборе необходимого снаряжения. Объем его был довольно велик — он определялся масштабом предстоящих работ и числом участников экспедиции. Для производства раскопок был взят различный раскопочный инструмент (кирки, ломы, лопаты, зубила, кувалды, ножи, кисти и т. д.), упаковочный материал (оберточная бумага, вата,
