мелодию?
— Хей, Ахмед, Аббас! Слышите флейту? Она кого-то отпевает.
— Да, Гусо, давно слышу, — отзывается Ахмед. — Я думаю, что это не песня флейты, а плач курдского народа по погибшим сынам-воинам.
Наш невеселый разговор прерывает Аббас:
— Хватит вам рыдать! — сердито говорит он. — Воя за тем кустарником начинается тигровая балка. Туда смотри да смотри!.. Не дай бог этот гад полосатый учует конину или человечину!..
Действительно, местность за кустарником необычная. На несколько километров вдоль и вширь тянутся сплошные камыши выше человеческого роста. Неизвестно, когда последний раз через эту балку проходили люди. Следов нет, не видно даже потаенной охотничьей тропки. Аббас снимает с плеча винтовку, загоняет патрон в патронник. То же проделываем и мы. Едем по двое: впереди Аббас и я, за нами Ахмед с Рамо, все остальные…
Продвинулись километра на два по камышам. Никаких тигров. Стали подсмеиваться над Аббасом: «Ну и врунишка ты, Фарамарз! Откуда тут взяться тиграм?» И вдруг лошади беспокойно затоптались, запрядали ушами. Захрапели. Я кольнул своего Ыкбала шпорами, однако он не двинулся с места. С трудом вынудили лошадей идти дальше. Теперь уже я не сомневался, что зверь где-то рядом, возможно крадется сбоку, но мы не видим. Такие камыши любое чудовище укроют.
— Слушай, Аббас, — говорит сзади Ахмед, — не дать ли один-два выстрела. Может он отзовется! Не дай бог, накинется. И пикнуть не успеешь, не то что выстрелить.
— Давай, пали, может испугается и удерет, — говорит Аббас.
Грохнул выстрел. И в ту же секунду разнесся оглушительный рык зверя. Он был где-то почти рядом. Ахмед выстрелил еще раз. Снова рев, слева. Аббас остановил коня.
— Трое-четверо… за мной! А ты, Гусо, если покажется — не промахнись, — говорит Аббас.
Он с солдатами поехал влево.
— Вон!.. Там!.. — раздался голос Ахмеда. Прогремел выстрел. Еще… Я поднялся на стременах и вытянулся во весь рост. Поверх метелок камышей, метрах в ста от того места, где мы остановились, я увидел небольшую прогалину. Зверь выскочил на нее, страшно заревел и громадными прыжками понесся в нашу сторону.
— Бей, Рамо! — закричал я сорвавшимся голосом, чувствуя, что зверь налетит на нас. Я выстрелил. Почти одновременно со мной спустил курок Рамо. Сбоку открыли огонь Аббас, Ахмед и двое солдат. Я видел, как тигр сначала откинулся на задние лапы, заревел, забил передней лапой по воздуху и вдруг ткнулся мордой в землю. Затих. Его доконал чей-то запоздалый выстрел.
Оставив лошадей поодаль, мы подошли к тигру. Царь здешних зверей лежал на боку, изо рта у него сочилась кровь. Хищник уже не дышал. Мы поздравляли друг друга с успешной охотой, потому что в ней участвовали все четырнадцать человек.
Я спросил:
— Интересно, чей был выстрел последним?
Ахмед показал на Аббаса. Тот смутился, шутливо сказал:
— У нас в роду все только в лоб бьют! Ничего особенного нет. Привычка.
Мы сняли с тигра шкуру, а огромную жилистую тушу оставили беркутам. Пожалуй, давненько они не лакомились тигриным мясом.
Камышовые заросли влажной низины сменились холмистой местностью. На безжизненных холмах не было на травинки, под копытами лошадей шуршал мелкий щебень, галька. Лошади проголодались. Скорее бы хоть самое захудалое, нищенское селение.
Солнце уже готово было коснуться западных вершин, когда с высокого холма перед нами открылся вид на небольшое селение в Джернстанской долине. Этот оазис напомнил сказку, так тут было зелено, таинственно и красиво. Пусть же она будет еще и надежной защитой, чтобы скрыть путников от волчьих глаз.
— Как ты думаешь, Аббас, можно здесь заночевать? — показал я камчой на село.
— Здесь живут мои дальние родственники. Можно будет зайти к ним тихонечко и разузнать…
К селу приблизились в густых сумерках. Местом привала выбрали густой тихий сад на окраине. Рядом с садом журчал небольшой арык. Досыта утолили жажду чистой горной водой, напоили лошадей. Стали изучать окрестности. Неподалеку стоял большой дом с террасой в сторону гор. Шагах в двадцати от него — фонтан. Вокруг цветник и фруктовые деревья. Мы подошли к фонтану. На поверхности воды плавали яркие звезды и тонкий серпик луны. Интересно, какой же богач пользуется подобной красотой? Зря мы ломали головы, оказалось, что это самая обыкновенная мечеть. Привязали коней к стволам деревьев, легли у фонтана. Аббас и два бойца направились к родственникам за едой. От голода темнело в глазах.
— Надо узнать путь до Гиляна, — говорит мне Ахмед. — Ей-богу, не могу понять — сколько еще впереди фарсахов, сколько еще придется натирать спины лошадям?
— Откровенно говоря, я и сам ничего не пойму, дорогой Ахмед. Но думаю, что самый короткий путь пролег через Ширван. Проникнем ли мы через этот город? Если удастся, то нам тогда останется перевалить через горы Спиян и Рувин. Там единственный горный проход к Гиляну. Если же он занят англичанами, то тогда надо идти в обход — через Ченаран, Басхана и Джадж…
Вскоре вернулись Аббас и его телохранители. Они принесли столько еды, хоть начинай пиршество. Аббас похвастался, что родственники только что вернулись из Ширвана, многое порассказали. Подкрепившись, мы немедленно отправились разузнать обстановку.
Вошли в чистую комнату, освещенную керосиновой лампой. Женщина лет пятидесяти отошла от печки, где она пекла лаваш, вытерла руки о фартук.
— Тетя Зохра, познакомьтесь с моими друзьями, — представил Аббас. — Это — Гусейнкули, а второй — Ахмед!
— Я давно знаю, что сегодня у нас будут гостить трое, — улыбнулась хозяйка. — С самого обеда о вас только и думаю!
— Откуда вы знаете? Неужели о нас уже везде сообщили? — Ахмед смотрит на всех испуганными глазами.
— Кто вам сказал, тетя Зохра? — осторожно спрашиваю я, а сам посматриваю на дверь. Может не стоит больше задерживаться здесь, быстрей в сад, на коней и ходу?
— По ласточкам узнала, — ласково отвечает хозяйка. — Залетели сегодня в комнату сразу три. Летают, щебечут под потолком. Я сразу догадалась. Значит, трех гостей жди.
Ахмед облегченно вздохнул, а Аббас захохотал. Между тем я подумал о хозяйке: — «Дорогая, что ты сразу о ласточках не сказала. Мне показалось, что попали в западню».
— А где же Широ? — спрашивает у хозяйки Аббас.
— Эй, Широ! — зовет тетушка Зохра, глядя в сторону смежной комнаты. Откинув занавески, оттуда выходит молодой парень, среднего роста, с землистым лицом. Мы знакомимся с ним, спрашиваем о здоровье, о делах. Тетя Зохра вносит кувшин с водой, велит Широ полить нам на руки. Мы помыли руки, хозяйка подала каждому полотенце. Широ тем временем стелет скатерть. Через несколько минут появляются горячий лаваш и превосходные голубцы.
— Кушайте, дорогие, будьте как в своем доме! — напутствует нас хозяйка.
Через некоторое время тетя Зохра подает чашу с кислым молоком, приправленным ароматной горной травой. Напиток этот называется — дав. «По вкусу он превосходит все напитки, какие употребляют тегеранские принцы», — уверяет хозяйка. Мы благодарим тетушку за внимание, поочередно пьем из чаши. Действительно, лучшего напитка не встретить на свете.
— У вас золотые руки, тетя Зохра, — говорит Ахмед. — Ничего подобного я еще не пил. — И тут же спрашивает у Широ: — Дорогой друг, не расскажете, что делается на Гилянском фронте?
— Да, Широ, — добавляет Аббас, — нам об этом нужно знать. Мы направляемся именно туда.
— Ах, как досадно, но я дальше Ширвана не был, — отвечает Широ. — Могу сообщить, о чем болтают люди. Они говорят, что за последние десять дней англичане и их прислужники сипаи раз десять атаковали крепость, но ничего из этого не вышло. Много погибло под Гиляном, а толку нет.
— Не скажешь, Широ, иранская армия тоже воюет против Ходоу-сердара?
— Если верить слухам, то — нет. После «варгской» битвы, когда султан Ахмед хан Хакими потерял на
