заявила:
— Я уже готова начать новую книгу.
— Умница! — Шон смотрел на нее оценивающим взглядом. — Кто бы мог подумать! Малышка Келли!..
Она подтолкнула гостя к двери.
— Ты опоздаешь на поезд.
— Правда. Спасибо за ланч.
Шон обнял ее и поцеловал.
— Я не помешал? — раздался позади них холодный бесстрастный голос.
Келли обернулась. На пороге стоял Лоренс.
— Вовсе нет, — спокойно сказала она. — Дорогой, это мой старый знакомый Шон Бэнкс. Шон, это мой муж Лоренс Лаутон.
Мужчины пожали друг другу руки. Шон не знал, куда деваться. Его застали целующимся с чужой женой, причем муж явно взбешен этим. Он смущенно поздравил Лоренса с тем, что у него такая талантливая супруга, попросил Келли прислать рукопись как можно скорее и быстро откланялся.
Не успела за ним закрыться дверь, как Келли спряталась в своей комнате. Ее подташнивало от дурных предчувствий. Как последний трус, она оттягивала объяснение, сначала долго стоя под душем, затем тщательно одеваясь. Когда она наконец спустилась в кухню и занялась обедом, ее ужасное состояние скрывала маска обычной приветливой доброжелательности.
— Ты сегодня вернулся раньше обычного, — начала она, решив все же, что нападение — лучшая защита.
— Да, — мрачно ответил Лоренс. — Прошу извинить за несвоевременное появление.
— Не извиняйся: Шон уже уходил.
— Надеюсь, получив то, за чем приехал?!
— Да. — Она проглотила комок, застрявший в горле. — Мы в целом закончили работу.
— Когда? До того как он переспал с тобой или после?
— Что? — Келли в ярости уставилась на мужа. — Ты с ума сошел!
— Должно быть. — Лоренс бросил на нее убийственный взгляд. — Для начала предлагаю тебе работать внизу, а не в спальне. Стоит ли удивляться, что я, по твоему выражению, сошел с ума, когда застал другого мужчину там, куда меня никогда не приглашают? — Он схватил ее за руку. — Я не сумасшедший и не слепой, я видел твою постель. Ты даже не удосужилась привести ее в порядок. Но я ведь обычно не прихожу так рано. Ты думала, что у тебя масса времени, чтобы скрыть улики!..
Глаза Келли вспыхнули.
— Кровать в беспорядке, потому что мы раскладывали на ней рукопись. Не забывай, что Шон и я — старые друзья, поэтому он поцеловал меня на прощанье, и совсем невинно… Дай мне пройти и отпусти руку, ты делаешь мне больно!
Лоренс отбросил ее руку, словно она жгла ему ладонь.
— И ты просишь меня поверить в то, что Бэнкс провел несколько часов в твоей спальне и не пытался заняться с тобой любовью?
— Конечно, потому что это правда. Почему тебе так трудно поверить в это, Лоренс?
— Потому что он мужчина, дурочка, и потому что когда-то он уже был твоим любовником!
Они смотрели друг на друга, не отрываясь и тяжело дыша, словно занимались любовью, а не вели словесную войну.
— Просто поразительно, как такой блестящий юрист может так ошибаться! Поверь мне, Лоренс, у меня есть очень веская причина, чтобы не позволить Шону преступить границу дозволенного… Продолжай, ты же знаешь судебные порядки, теперь ты должен спросить «Какая?»
— Другой мужчина?
Он бросил на нее такой странный взгляд, что Келли не знала, как его истолковать. Но разве она когда-нибудь знала, что думал и чувствовал Лоренс Лаутон, если только это не касалось Джилл?
— И речи быть не может! — презрительно бросила она.
Лицо Лоренса стало каменным, глаза померкли.
— Хватит играть в шарады, если хочешь — говори, если нет — извини, я ухожу.
— Куда? — Она невольно подалась вперед.
— Понятия не имею. — На его лице появилась улыбка, которую Келли особенно не любила. — Разве это имеет значение?
Она глубоко вздохнула и отложила деревянную ложку, которой мешала соус, боясь поддаться искушению и ударить Лоренса.
— Хорошо. Я скажу… Даже если бы я и хотела — хоть это не так, — я уже никогда не позволю ни Шону, ни любому другому мужчине стать моим любовником. В этом виноват ты!
— Я?!
— Да. — Келли скрестила руки на груди. — Я никогда не заблуждалась насчет своей внешности, но твой демонстративный отказ на Рождество… Ты ясно дал понять, что физическая близость для тебя возможна лишь с женщиной совершенной!..
Кровь бросилась Лоренсу в лицо, затем вдруг отхлынула, и только темные угольки глаз горели теперь на этом бледном лице, которое сливалось с белоснежным воротничком сорочки.
— Совершенной? — хрипло произнес он. — О чем ты?
Он двинулся к ней, но Келли едва дыша отступила.
— Мой шрам, — выговорила она, заикаясь. — Он оттолкнул тебя.
— Это правда, — вдруг подтвердил Лоренс и придвинулся к ней вплотную. Отступать было некуда, и Келли прижалась спиной к буфету. — Я испугался: ведь я его никогда не видел. Это просто потрясло меня!.. — Он схватил ее за плечи. — В ту ночь я с ума сходил от желания, но увидел шрам и…
— Я понимаю тебя, он отвратителен! — тупо повторила Келли.
Лоренс слегка встряхнул ее.
— Дело не в этом. Подумай сама, дорогая!
Дорогая? Слово резануло ее слух.
— О чем я должна подумать? — почти выкрикнула Келли.
Лоренс притянул ее к себе и прижал к груди.
— Я первый раз занимался с тобой любовью, и ты забеременела, второй — ты оказалась в госпитале и чуть не умерла, и тогда я поклялся не прикасаться к тебе, пока не обрету уверенность, что не причиню тебе страданий. На Рождество я забыл обо всем, кроме того, что люблю и хочу тебя…
— Любишь? — Келли подняла голову и взглянула ему в глаза.
Он нахмурился.
— Ты отлично это знаешь!
— Откуда? — Она продолжала смотреть ему в глаза. — Откуда, Лоренс? Ты забыл сказать мне об этом.
— Я все ждал подходящего случая… Но, черт возьми, жизнь слишком коротка! — Он припал к ее губам, отвечающим ему с долго сдерживаемой и наконец прорвавшейся страстью, затем поднял голову. — Дело не в шраме, просто он напомнил мне, что я не могу снова подвергнуть тебя опасности!..
— Опасности?! — переспросила Келли прерывающимся голосом и теснее прижалась к мужу.
— Наши отношения сделали для тебя заботу о контрацепции совершенно излишней, не так ли? — Келли утвердительно кивнула. — Как и для меня. И я не мог допустить, чтобы ты опять забеременела…
Их губы снова слились в поцелуе, но что-то заставило Келли отстраниться. Она испытующе посмотрела ему в глаза.
— Ты правда меня любишь, Лоренс?
К ее разочарованию, вместо прямого ответа он провел рукой по пышным серебрящимся волосам и бросил взгляд, внушивший ей глубокое опасение.
— Пришло время поговорить начистоту. Давай сделаем это в приятной обстановке, у камина.
— А как же обед? — спросила она с упавшим сердцем.
— Может, отложим на потом?
