одного из них. Второй, спрыгнув с коня, набросился на него. Оба дрались отчаянно, но, в конце концов, нож солдата глубоко вонзился в горло индейца, и алая кровь хлынула на землю.
Видевший всё это белый мужчина в полном отчаянии принялся умолять женщину бежать прочь вместе с ним, однако, она знаком велела ему оставаться на месте и взять себя в руки.
В этот момент Уильямс впервые увидел возле ближайшего к ним дерева фигуру старого врачевателя: она словно бы колебалась в воздухе, временами становясь расплывчатой.
И тут другой отряд кавалерии выскочил из-за гребня, беспорядочно паля во всё, что попадалось на глаза. Пули поразили и мужчину, и женщину, и индейца, который стоял, вызывающе улыбаясь и даже не пытаясь пригнуться.
Затем, Уильямс увидел мысленным взором вершину одного из холмов, возвышавшихся над полем боя. Какой-то человек наблюдал оттуда за сражением. Он был в одежде из оленьей шкуры, какую носили жители гор, и вёл в поводу вьючного мула.
Посмотрев некоторое время, человек отвернулся и начал спускаться с холма с противоположной стороны — там, где находился водоём с водопадами.
Вскоре он исчез из виду. Я был поражён: значит, битва происходила прямо здесь, в долине, чуть южнее водопадов.
Когда моё внимание вновь обратилось на Уильямса, он заново переживал весь ужас этого кровопролития, этой ненависти.
Он знал, что его пассивность во время войн с индейцами определила условия и надежды его последней, недавно завершившейся жизни, но, как и прежде, не очнулся тогда.
Он снова был вместе со служащим Конгресса и с той женщиной, погибшими рядом, но так и не вспомнил, какова была их миссия.
Уильямс намеревался встретить другого, более молодого человека на вершине холма, в кругу больших деревьев; там его друг должен был очнуться и отправиться в долину на поиски других шестерых, вместе с которыми должен был составить семёрку.
Ей-то и предстояло объединёнными усилиями способствовать избавлению от Страха.
Эта идея, похоже, заставила его обратиться мыслью к более отдалённым временам. Страх был величайшим врагом человечества на всём протяжении его долгой и бурной истории.
Уильямсу, по-видимому, было известно, что нынешняя человеческая культура поляризуется, в этот исторический момент, предоставляя тем, кто стремится к власти, последнюю возможность завладеть ею, использовать новые технологии в собственных целях.
Он метался и корчился, словно в агонии. Он знал, до какой степени важно, чтобы семёрка собралась вместе. Вся история держалась на таких группах.
Только если их образуется достаточно, и только если достаточное число их поймёт Страх, — только тогда поляризация прекратится, а экспериментам, проводимым в долине, будет положен конец.
Медленно, медленно я осознал, что снова нахожусь там, где царил мягкий белый свет. Видения Уильямса закончились, и он быстро растворился в пространстве вместе с другими существами.
Вслед за этим, я ощутил быстрое движение назад, от которого у меня немного закружилась голова, а мысли спутались.
Рядом с собой, справа, я заметил Уила.
— Что случилось? — спросил я. — Куда он делся?
— Не знаю точно, — ответил он.
— А что это с Ним происходило?
Он созерцал свою жизнь в ретроспективе.
Я кивнул.
— Ты знаешь, что это такое? — спросил он.
— Да. Я знаю, что люди, оказавшиеся на краю смерти, впоследствии часто говорят, что в тот момент вся жизнь промелькнула перед ними. Ты это имеешь в виду?
Уил выглядел задумчивым.
— Да, но возросшая глубина этого ретроспективного обзора оказывает огромное влияние на человеческую культуру. Это ещё одна часть той более высокой перспективы, которую даёт знание Афтерлайфа.
Тысячи людей, по той или иной причине, оказываются на краю смерти, и, когда они делятся пережитым, рассказывают о нём другим, реальность такого обзора жизни становится частью нашего ежедневного понимания.
Мы знаем, что после смерти нам придётся снова обозреть всю свою жизнь и что мы будем страдать и мучиться, сокрушаясь о каждой упущенной возможности, о каждом случае, когда мы могли сделать что-то, но не сделали.
Знание этого заставляет нас более внимательно прислушиваться к «окликам внутреннего голоса» и следовать его подсказкам. С этим знанием мы живём более осознанно.
Мы не хотим упускать ни единого важного события. Мы не хотим страдать, оглядываясь назад и понимая, что упустили ту или иную возможность, что не приняли верного решения.
Вдруг Уил остановился и, склонив голову набок, прислушался. Тут же я испытал уже знакомое ощущение — нечто вроде толчка — в области солнечного сплетения и снова уловил низкий отдалённый гул. Через несколько секунд он стал ослабевать.
Уил оглядывался по сторонам. Белый свет, окружавший нас, словно бы, треснул и покрылся тусклыми серыми прожилками.
— Что бы там ни происходило, оно затрагиваете это измерение! — воскликнул Уил. — Не знаю, сумеем ли мы поддерживать уровень своей вибрации.
Мы ждали, что будет дальше. Серые прожилки мало-помалу исчезли, и нас снова окружал плотный белый свет.
— Помнишь, в Девятом откровении содержится предупреждение, касающееся новых технологий? — спросил Уил. — И вспомни ещё, что сказал Уильямс: — одержимые Страхом пытаются взять эти технологии под свой контроль.
— А что там было насчёт возвращения семёрки? — поинтересовался я. — И насчёт его видений того, что происходило в этой долине в девятнадцатом веке? Уил, я ведь, тоже видел всё это. Что, по-твоему, могут означать эти видения?
Уил посерьёзнел.
— Думаю, мы увидели то, что должны были увидеть. А ещё я думаю, что ты являешься частью этой семёрки. Внезапно, гудение стало заметно усиливаться.
— Уильямс сказал, что мы прежде должны понять этот Страх, — подчеркнул Уил, — чтобы помочь людям избавиться от него. Именно это нам и следует сделать в первую очередь: найти способ понять этот Страх.
Уил едва успел закончить, как вдруг всё моё существо пронизал раздирающий уши звук. Он даже, как бы, толкнул меня назад. Уил протянул мне руку; лицо его исказилось, стало нечётким.
Я попытался схватить его за руку, но он внезапно исчез. Я же, падал куда-то, не контролируя себя, а вокруг кружились и сверкали все цвета радуги.
Преодоление страха
Справившись с головокружением, я обнаружил, что вновь очутился у водопада. Напротив того места, где я находился, под выступом скалы, лежал мой рюкзак — да, именно там я его и оставил. Я огляделся: никаких следов Уила. Что случилось? Куда он делся?
Если верить моим часам, меньше часа прошло с тех пор, как мы с Уилом попали в другое измерение. Вспомнив об этом, я был поражён тем, какое ощущение любви и покоя испытал тогда, почти забыв о своих тревогах и опасениях. Но теперь, тревога вернулась, и всё вокруг казалось потускневшим и немым.
Устало передвигая ноги и чувствуя, как откуда-то из желудка поднимается страх, я добрался до
