Письма

Божественные Писания, будучи небеспристрастными слушателями, делаются виновниками многих и различных зол. Ибо одни, не заботясь об истине, из пристрастия рукоплещут говорящим, как будто они любители ездоков или плясунов, а другие свищут по вражде; и нередко делают это, не выслушав и не уразумев в точности того, что говорится. И иные из этих людей, часто немудрых и некрасиво говорящих, а иногда и худо выражающихся, не представляя себе ни благоволения слушателей, ни дружбы их к ним, ни вражды противников, по причине которой были рукоплескания, и не только окрылившись сими рукоплесканиями, но и будучи упоены самолюбием и даже одержимы предубеждением, нередко провозглашают какие–то странные и смешные учения, а потом покушаются выдавать за несомненное то, чего не должно и языком произносить.

Посему–то часто слушающим такие речи, зная, что тут опасность душе и что всего предпочтительнее истина, и не помышляя уже о других худых следствиях, происходящих от вражды и предубеждения, надлежит показывать себя беспристрастными, но не равнодушными слушателями тех, которые говорят.

А это не одно и то же, как думают некоторые. Ибо надлежит беспристрастно выслушивать того и другого, выслушивать каждого не равнодушно, а напротив того, склоняться на сторону разумнейшего, а менее — на сторону малоученного; мудрому воздавать похвалами, а невежде, если можно его тем уцеломудрить, — порицаниями, если же нет, — молчанием. Это пусть будет сказано о слушателях.

А тем, которые говорят, нахожу более приличным выказать сомнение, а не раздражать собеседника. Ибо сомнение выказывают часто и друзьям; а упорно спорят те, кто испытывает к собеседнику неприязнь. Таким образом беседа сделается прекраснейшею и самою полезною и для говорящих, и для слушающих.

В таком случае говорящие особенно заслуживают у слушателей одобрение, но не похвалу. Ибо заслужить одобрение — значит в собственном смысле удостоиться того, что слушатели принимают сказанное от души, без обмана произнося неподкупный приговор; а похвалы нередко выражаются словом, дышащим лестью и нимало не заключающим в себе истины. Тогда и слушатели будут всего более увеселены, а не услаждены. Ибо увеселяться — значит узнать что–либо прекрасное и упражнять ум хорошим; а услаждаться свойственно тому, кто ест или делает что–либо подобное посредством тела. Будем же об этом рассуждать, поймем и сохраним это, и умножится не только число слушающих о добродетели, но и покушающихся говорить любомудренно.

34. Павлу.

О том, что иметь обо всем ведение для нас было бы неполезно.

Попытаюсь вкратце решить целый рой вопросов. Посему сказываю: доискиваться ведения о том, что в этой жизни или сами еще сделаем, или с нами случится (хотя это, как говоришь, для нас доступно и удободостижимо), совершенно бесполезно и опасно. Ибо если невозможно уберечься от того, что будет, то познание отнимет у нас добродетель, которая должна быть готовою на всякую случайность. При постигающем нас неожиданно обыкновенно ничто не приводит нас в такое благоустройство, как упражнение в добродетели. Изгнавшие из души своей всякую добрую надежду, поскольку обо всем узнали заранее, не приложат старания к тому, чтобы сделать что–либо должное.

35. Епископу Леонтию.

О пренебрежении.

Чтению Божественных Писаний и Божиим словесам каждый предпочитает свои страсти; и это стало виною стольких печальных событий. Ибо непримиримая и тайная брань восстала между поставленными заботиться о мире; если бы могли, они охотно поглотили друг друга, всему предпочли умертвить живых, вырыть из земли погребенных, разломать дома, истребить всякое напоминание. И так ополчаются и ухищряются друг против друга те, которые научены, что Христос отличительным признаком учеников Своих назвал не знамения, но любовь!

Потому, думаю, и не исполняется то, что требуется от подчиненных. Ибо они расположены уже к начальствующим не как ученики к наставникам, но как судьи к подсудимым, на беду и на горе себе, оставаясь при той мысли, что в нерадивости учителей имеют оправдание собственных грехопадений. Поэтому скажешь: что же делать? Если можно, — исправить, а если нет — замолчать.

36. Светлейшему Иераку.

Учения закона и Пророков — это предуготовительные уроки нового и евангельского любомудрия. Они дают законы руке, а Евангелие — душе. Они исправляют и направляют деятельность, а Евангелие — сердце. Они подобны учителю–грамматику, а Евангелие — высокому философу.

37. Чтецу Иакову.

На слова: приемляй Пророка во имя пророче, мзду пророчу приимет (Мф.10:41).

Смысл слов: приемляй Пророка во имя пророче, мзду пророчу приимет, — говоря кратко, наилучший, таков: кто по другой какой потребности или по другой причине, удостаивает чести доброе, тот не будет еще участвовать в славе доброго; но тот прославится вместе с добрым, кто почтил доброе ради самого добра. Ибо многие чтут Пророков или праведников или по причине славы человеческой, или по причине житейской выгоды. Иные заняты этим, тратят на сие деньги, и никто о них не скажет, что приимут мзду пророчу. Но кто, без таких прикровений, откровенною душою взирая на доброе, почтит святых, тот справедливо прославится вместе со святыми.

38. Алипию.

Почему царствие небесное нудится (Мф.11:12)?

Награды выше всякого человеческого достоинства и с великим избытком превосходят воздаяние, какое следовало бы за труды (так как недостойны страсти нынешняго времене к хотящей славе явитися в нас (Рим.8:18), — сказал сосуд избран (Деян.9:15)), и ими как бы делается принуждение немощи естества. Посему и сказано: царствие небесное нудится, и нуждницы восхищают е. Какие же это нуждницы? Это люди, которые тело свое принуждают к постам, к целомудрию, к какой–либо иной добродетели, подчиняют его законам духа, делают его вспоможением и побуждением к добродетели.

39. Монаху Ориону.

На слова Писания: мудри, яко змия, и цели, яко голубие (Мф.10:16).

Подобия берутся не во всей полноте; иначе будут не подобия, но тождество. Если Спаситель повелел подражать целости и незлонравию голубя, то надлежит уклоняться от его малосмысленности, то есть не прибегать к тем, которые стараются уловить. Если не надобно делать вреда другим, то не следует и самим терпеть существенный вред и бежать к тем, избавление от которых — величайшая выгода.

Если же желаешь ты иметь и очевидное свидетельство на то, что сказано мною, послушай, что говорит Пророк: и бяше Ефрем яко голубь безумный, не имый сердца. А если спросишь о причине, то Пророк немедленно приводит ее: Египта моляше, и во Ассирианы отыде (Ос.7:11), то есть один из двух народов, зараженных самоуправством, ненавистью и давнею любостяжательностью, призывал на помощь, а к другому бежал, ища спасения. Посему, кто же, говорит Пророк, несмысленнее Ефрема, стремящегося к тем, которым и снится только одно — плен и рабство его?

40. Алипию.

На слова: в мире скорбни будете (Ин.16:33).

Вооружая себя надеждою на то, что будущие блага даны будут воздвигшим славные победные памятники над пороком, прекрасно ограждая себя отовсюду и молитвами сооружая сию крепкую стену, отражай нападение малодушия; потому что оно сильно овладеть и мужественною душою, если она, непрестанно мечтая о венцах, не будет переносить горестей.

41. Феогносту.

На слова: и ты, аще возвестиши беззаконнику, и не обратится от беззакония своего; беззаконник в беззаконии своем умрет, и ты душу твою избивиши (Иез.3:19).