Письма

269. Пресвитеру Афанасию.

Владыка Христос ублажил тех, которые ради Него терпят обличения в делах явных и тайных, если обличающие оказываются лжецами. Посему надлежит знать, что если ты желаешь войти на высшую степень блаженства, то должны быть оба условия: и чтобы пострадать ради Христа, и чтобы разглашаемое было ложно. Что–либо одно из двух, если не будет при этом другого, не настолько полезно; хотя и полезно, правда, но не в такой мере.

Если, страдая ради Христа, услышим о себе правду, то должны мы краснеть; потому что, заслуживая одобрение с одной стороны, обличаемся с другой. И если что–то терпим не ради Христа, но несправедливо, то получим награду за терпение, но не улучим высшего блаженства, какое улучили бы, если бы соединилось вместе то и другое.

270. Диакону Илии.

Если осквернение коснулось только преддверий, а не святилища, то, может быть, недуг и исцелим. Если же оно касается самой души, то пусть человек не обманывает себя. И если кто в обольщение людей скажет: никто же венчается, аще не законно подвизается (2 Тим.2:5), при этом лицезрение почитая законною борьбою, если он и воздержится от самого дела, то пусть знает, что сказал Подвигоположник и Судия таковых борений: иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем (Мф.5:28). Итак, борьба законна, если она происходит не по причине нерадения или предубеждения человека, но если устанавливается Неподкупным Судиею.

271. Схоластику Феодору.

Не знаешь ты, кажется, что достойно порицания и что — похвалы, и потому в путаницу привел свой образ мыслей. Смешав ненамеренное с произвольным, перемешал все и в самых вещах, сколько от тебя это зависело. То, что Евсевий, как сказал ты, — человек малый телом, гнусный видом, грубый языком — по суду истины не повод к порицанию его; ибо одно произошло от природы, а иное — от воспитания. Но то, что нрав у него полуварварский, язык невоздержный, раздражительность зверская, что он враг добродетели, споборник пороку, ибо людей добрых изгоняет, а негодным рукоплещет — действительно зависит от него и превышает всякую меру извинения. Посему узнав, что должно тебе порицать и что — хвалить, не пускайся на то или другое неосмотрительно.

272. Дионисию.

Кажется мне, крайне вдался ты в дела гражданские, надеясь непременно стать в них благоискусным. Советую тебе не кидаться в море забот. Ибо вполне знай, что изнеможешь в сих делах и не найдешь уже и тех помыслов, которые советовали тебе полезное. Напротив того, они рассеются и станут бездейственными; не отрезвишься умом, когда и пожелаешь, но будешь видеть пред собою погибель, в которой и найдешь конец, увлекаемый в нее как бы потоком; не станет у тебя и сил помочь себе. Поэтому, пока не зашел еще далеко, подумай, о чем должно.

273. Трибуну Серину.

Эта страшная, неудобоизлечимая болезнь любостяжательности измышляемыми врачевствами более укореняется. Она не пройдет иначе, разве только если одержимый ею отступится от мысли найти выгоду в том, в чем думает ее найти. Говорю: в чем думает, потому что в действительности найдет весьма великий ущерб. Если же кто не верит сему, то справедливо будет поверить Божественному Судии, изрекшему: кая бо польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит (Мф.16:26)? Если мало–помалу перестанет собирать и начнет раздавать другим, то возвратится в совершенное здравие.

274. Диакону Серину.

Общая ненависть к людям, кажется, всего более недоверчива к дружбе, и несогласные во многом друг с другом в том именно соглашаются, что признают друг друга врагами. Посему в подобных случаях должно остерегаться, особливо же вести себя любомудренно и не мстить за других. Если же это невозможно, должно остерегаться того, чтобы, содействуя одному против другого, когда будем считать, что от одного врага избавились, самим не достаться в добычу тому, кто от нашего содействия стал сильнее.

275. Макровию.

Раз или два победив раздражительность и похотливость, эти самые мучительные из всех страстей, не давай себе покоя и не думай, что победил ты совершенно и стал свободным от всякой борьбы. Но и после самой великой победы бодрствуй и заботься о том, чтобы не утратили славы прежние победные памятники. Ибо многие, не говорю — трижды, но тысячекратно одержав победу, в последствии стали добычею врагов; и когда после многих победных торжеств их отводили в плен, представляли собой жалкое зрелище. Представив сие, некто из апостольского лика взывал, говоря: блюдите себе, да не погубите, еже деласте, но да мзду совершенну восприимете (2 Ин.8).

И Ап. Павел, воздвигший тысячи победных памятников над свойственной человеческой природе похотью, говорил: умерщвляю тело мое и порабощаю, да не како, иным проповедуя, сам неключим буду (1 Кор.9:27). Ибо, как муж рассудительный, не без осмотрительности вступавший в подвиги, Ап. Павел знал и злоухищрения диавола, и восстание плоти. А именно, знал, что диавол поражениями еще более раздражается, он не вступает прямо в борьбу, в которой легко был бы препобежден. Но, надев личину дружбы, он многократно побеждавших запинает и, обольстив их мыслью, что никогда не будут побеждены, расслабив же трудом, истощив их силы, потом уже ввергает их в бездну непотребства. Да и плоть рвется и скачет, не легко уступает подвижникам, изнуряющим ее; но нередко, побежденная в юности, за сии поражения вознаграждает себя победами в старости и уничтожает славные памятники, воздвигнутые после побед над нею.

Посему, кто столь несмыслен или кто столь неосмотрителен, что, видя духоносного мужа и после тьмократных побед готовым к битве, сам, победив раз или два, успокоится и отложит в сторону вооружение и заботливость? Кто подумает о себе, что он неодолим, а не будет, напротив того, еще более запасаться всем нужным для победы, не придавая значения тому, что уже не нужно побеждать, но признавая важным то, чтобы до конца не быть побежденным? Ибо имеющим у себя сокровище добродетелей гораздо более прилично бодрствовать, нежели не приобретшим ничего хорошего. У одних есть что стеречь, а у других нет. И не столько печалит неимение чего–либо, сколько лишение того, что было в руках.

276. Нилу.

Совершенства речи — истина, краткость, ясность, благовременность; недостатки же ее — ложь, многословие, неясность и то, что она произносится не вовремя. Ибо что пользы, если она истинна, но некратка и утомляет слушателей; или кратка, но не ясна, или и ясна, но произносится не кстати? Если же речь имеет все совершенства, то она будет сильна, поразительна, одушевлена, покорит слушателей истиною, победит краткостью, уловит ясностью и увенчается благовременностью.

277. Диакону Илие.

Зеницы очей, подобно девам, заключенные в теремах, и, как завесами, покрытые веками, справедливо должны быть под наблюдением целомудренного помысла, чтобы они всегда краснели и стыдились, чего должно. Если же увидят когда чужую красоту, пусть еще больше покрываются стыдом, опускают завесы ниже, пусть потупятся вниз и смотрят в землю, нашу матерь, которая обучает не только знанию нашего естества, но и тому, что видимая красота произошла из нее и, увянув, в нее возвратится.

И если зеницы сделают это, то поистине сохранять приличное девам. Если же будут смотреть невоздержно и бесстыдно, то приводимые в неистовство чужими красотами, вместо дев окажутся псами.

278. Монаху Фоме.

Если Евсевий рукоположил их по неведению, то в своем неведении будет иметь некоторое оправдание. Если же, как говоришь ты, он, зная все во всей точности, ту паству, за которую Христос излил Честную Кровь Свою, предал тем, кто волки по хищности, псы по похотливости, лисицы по коварству, то согрешил неизвинительно. Говорю же не в том смысле, будто бы и они не будут подлежать ответственности и не понесут наказания, но в том, что Евсевий больше будет наказан, как посеявший семена грехов. Ибо кто произвел причину, тот стал виновником последствий.

279. Схоластику Иоанну.

Жадность, свойственную псам и зверям, должно угощать не дорогою трапезою, но довольствовать необходимым. Ибо слово: «довольство» ?????? указывает на выражение «быть в хорошем состоянии» ??