представит себе Божие могущество и естество, превозмогающее и превосходящее последовательность помыслов, и превысшее всякого искусства, то примет сказанное об отроках.
260. Феопомпу.
Больно людям, которые не совсем бесчувственны, быть уличенными, а людям, достойным уважения — быть осужденными в том, в чем не были виновны. Но самое великое несчастие — подвергнуться подозрению людям, достигшим высоты добродетели.
261. Нилу.
Древле Бог Евреям и угрожал, и возвещал доброе. Кто только угрожает и предвещает страшное, тот возбуждает в слушателях отчаяние без надежды на лучшее и вообще внушает им мысль предаться худшему. Добрая же надежда манит и приуготовляет к лучшему. Посему–то Бог везде, угрожая Иудеям пленом вавилонским, предрекал и возвращение.
262. Отшельнику пресвитеру Павлу.
Те самые, кто величает себя судиями добродетели и порока, победный приговор, который должно произносить о добродетели, уступают пороку. И тем, что рачительных осуждают на изгнание, а негодным рукоплещут, отнимают они бодрость у людей, намеревающихся поступать как должно. Такую воздвигли они брань на имеющих дерзновение, что во всех почти угасили стремление к прекрасному. Поэтому живущие по подобию псов и свиней с неистовством восстают против жизни апостольской. И их должно избегать, ибо достойное слез обращают они в повод к смеху; не только ни во что не ставят добродетель, но и сами о себе хвалятся и признают достойным одобрения то, что подвизающиеся в добродетели терпят наибольшие из возможных бедствий.
Посему, кто же вразумит имеющих такое расположение? Кто исправит? Кто обличит? Кто смирит их горделивые о себе мысли? Кто заставит их поникнуть взором? Кто убедит их хвалиться не начальством только, но и добродетелью? Кто убедит, что строжайший потребуется с них ответ? Если они не верят Судии, предвещающему будущее в Евангелии, то поверят ли кому из людей, старающихся остановить их неистовое безумие, которое не терпит сдерживания, но с каждым днем делается более ужасным?
Многие брались за это, но нимало не помогли тем, кого хотели исправить, а себя подвергли величайшим бедам. Точно знаю, что там приимут они славные венцы, но люди более грубые только тем, что бывает здесь, приводятся к добродетели и убеждаются избегать порока.
Итак, следствием обличений бывало только то, что с дерзновением обличавшие несправедливо потерпели что–либо худое, а слышавшие совет не получили никакой пользы. Посему говорить хорошее стало ныне страшнее, нежели прежде.
Если же, говоришь, иные из них и ищут советников, ибо не все погрязли в пучине самолюбия и порока, то им справедливо было бы внять сему: «Есть Божественные Писания, следуя которым узнали бы вы, что должно. Если же имеете нужду и в советниках, то перестаньте делать то, что делаете; и тогда уже ищите советника. Ибо когда перестанете делать злое и приготовите надежный путь тому, чтобы сказали вам хорошее, тогда ищите, кто посоветовал бы вам, что должно. А пока не перестанете, не ищите. Кто пожелает после того, как скажет вам что–либо хорошее, быть от вас изгнанным? Не найдете желающего».
Пишу же сие не потому, что боюсь потерпеть что–либо здесь. Ибо ты знаешь, что за это терпел я многое и уготовляющему мне страдание сказал бы: «Невольно увенчал ты меня; ибо и мне даровал Бог
А что бы не подумали, что из страха пишу я это, — все таковые (ибо тем, что делаете, и подначальных вводите в грех, и на себя навлечете сугубое наказание) пусть слышат: «Вы поступали не как было должно, потому что вводили в поползновение людей, которые имели возможность спастись, если бы не были соблазняемы вами. Итак, перестаньте делать подобное тому, чего и враги Христовы не делали к хуле имени Христова.
Угасите в себе мысль о том, как достигнуть, чтобы многие удостоили вас начальства. Обуздайте кичливость, поникните челом, вспомните, что вы —
Не почитайте баснями евангельских слов, оглашающих слух ваш; не думайте, что грешите безнаказанно. Не полагайте, что Бог неправдив, не держитесь мысли, что Всевидящий Бог не обращает на вас внимания. Не изгоняйте любителей добродетели. Не рукоплещите тем, кто предан всякому пороку. Не будьте руководителями тех, кто стремится к пороку. Не подавляйте дерзновения в людях, одержимых Божественною ревностью. Не ввергайте других в бедствия. На словах предлагая то, что должно, не бесчестите этого самим делом».
Но нужно ли еще продолжать речь, когда и сказанного достаточно, чтобы нанести удар еще не совсем бесчувственным? Посему, кончая письмо, обращусь к молчанию, моля Бога, чтобы сие написанное соделалось полезным.
263. Диакону Палладию.
О чем писал ты, о том дать ответ могу, но не могу сказать сего тебе, повинуясь Божественному слову, повелевающему:
264. Грамматику Офелию.
Слог писем не должен быть ни вовсе лишенным украшений, ни украшенным до изнеженности или роскоши; одно унизительно, а другое неприлично. Для изящества же достаточно украшения умеренного и соразмерного с потребностью.
265. Диакону Мине.
Люди, почитающие себя победителями в двух жестоких страстях, разумею раздражение и любостяжание, одерживают победу, которая тягостнее всякого поражения. Ибо бывает и такая победа, которая хуже поражения; и не должно радоваться победе, которая приобретается неправедно. Доставляемое ею удовольствие, веселя на малое время, с течением времени порождает вечный стыд.
266. Диакону Иераку.
По нерадению и самолюбию мы и сами не ощущаем всего дурного, что делаем, и других вводим в заблуждение и, они не могут нам помочь, ибо сами находятся не в лучшем положении. Поэтому, признавая себя здоровыми, врачей не ищем и врачеваться не хотим; не знаем даже того, что мы больны. Это — признак крайней бесчувственности, лучше же сказать — омертвения.
267. Ему же.
Ты весьма точно знаешь, что лукавство в любом случае доводит до наказания; а также знаешь и то, что доброта, так как она весьма божественна и ведет нас прямо к Богу, доставляет превышающие ум награды. Посему лукавства избегай и старайся стать добрым, а Божия долготерпения не почитай непопечительностью, потому что Господь изведет овец на самый строгий суд.
268. Павлу.
Хорошо делать добро друзьям, лучше — всем нуждающимся; всего же лучше — даже врагам. Первое исполняют и мытари, и язычники; второе — повинующиеся Божественному закону; а третье — ведущие образ жизни, приличный небу. Посему, сколько Ангелы отличаются от людей, живущих по закону, настолько же последние отличаются от мытарей; ибо настолько превосходят мытарей, насколько уступают ангелам.
Первое — благотворить друзьям или благотворившим нам, или за наши благотворения воздававшим и вознаграждавшим благотворениями — это согласно с разумом. Другое — благотворить кому бы то ни было, людям, вовсе не воздававшим добром за добро — это человеколюбиво. А третье — благотворить расположенным к нам худо, а иногда даже и делавшим нам вред — это выше всякого слова. Многих и благодеяния не делают лучше, потому что зависть низводит их в свору, не скажу, зверей — ибо и эти вознаграждают делающих добро — но демонов, в эту свору, которая не хочет сделать ничего доброго и даже препятствует тому, кто доброе намеревается сделать.
