менструальная оскаленная рожа Раскольникова; топор в кровавых потеках… бр-р! Впрочем, Федор Михайлович на развале отсутствовал. Зато! Зато!..
Жилин взял однотомный кирпичик с голым онанирующим рогатым козлобородом на обложке (пост- Вальехо). Пролистал титульный. Чикаго, 1995. Оглавление. Надо же! И 'Нечисть', и 'Автонекролог', и 'Прибытие'! Шехтман! Почти весь. Надо же!
– Это круто! - доверительно подсказал чавкающий чуингамом продавец, закидывая удочку.
Жилин кивнул: мол, знаю, - и продолжил поиски выходных данных. Да никаких! Просто: Чикаго, 1995… Надо же! Шехтман! В России! Рыжий заика, воспринимаемый многими, даже умницами, как шизоид, рискованный шутник милостью божьей, умерший и воскресший, литература как упорядоченный бред, а что есть жизнь, если не упорядоченный бред… Возьму, сказал Жилин и сунул 'кирпичик' под мышку, потому что надо было освободить руки. Которые потянулись дальше…
'Покровитель'! Возьму, сказал Жилин. Не читал дотоле. В Африке как-то не попадался. Но 'Покровитель' и в Африке 'Покровитель' - никто не читал, в глаза не видел, однако автор заочно приговорен вудуистами к… вудуированию за вудухульство. А также христианами, му, сульманами, иудеями - за иисусохульство, аллахохульство, иеговохульство. Хотя 'Покровитель' не про то и не за тем. И почитаем! А то, видите ли, я не читал, но скажу!
– Это еще круче! - чавкнул продавец, водя блесну. - Запрещенная везде. Только у нас!
А там? А левее? А внизу? Глаза разбегались. 'Энциклопедия третьего рейха', Ф-серия 'Локида', весь Жапризо, весь Хеллер, весь папа-Хэм (с 'Вешними водами' включительно, псевдоподражанием Шервуду Андерсону, не с издевкой, как полагают литпридурки, а из почтения к учителю)… А во-о-он справа у вас что? Неужто?.. Ну-ка, покажите, затребовал Жилин.
– Братищев, - чавкнул продавец, констатируя неудачу с наживкой. Ему было лень тягать двенадцатитомную стопку. Во клиент пошел! Захватают товар пальцами, десяток книг переберут, а покупать не купят. - Братищев, ну!
Вижу, упрямо сказал Жилин, покажите! Господи-боже-мой! Действительно Братищев! Полный! С комментариями Минца! И без похабной обложечной пестроты! С иллюстрациями Карапета Ашмаряна!
– Это вообще крутизна! - чавкнул продавец, учуяв: клюет, клюет! подсекай, подсекай!
Возьму, сказал Жилин. Он с сожалением вернул на место Шехтмана, 'Покровителя', папу-Хэма… Можно ли объять необъятное? Нельзя объять необъятное!
– Братищева возьму, - сказал Жилин. - Сколько я должен?
Продавец сказал, сколько Жилин должен.
– Как? - переспросил Жилин, отнеся услышанное за счет чавкающей дикции.
Продавец с удовольствием повторил.
– С ума сойти, - честно сказал Жилин.
– Братищев! - в интонации 'дык!' чавкнул продавец. - С картинками! Берем?..
– Разумеется, - пробормотал Жилин, опуская глаза, чтобы отсчитать названную сумму и заодно не видеть жующей физиономии. Десятки не хватило. В рублях. - Вы ничего не имеете против долларов?
Можно было отлучиться до ближайшего обменного пункта и вернуться, но Жилину захотелось поскорее уйти и уже не возвращаться. Пять лет назад, помнится, в столице никто ничего не имел против долларов, против рублей - да, но не долларов.
Физиономия продавца разительно изменилась. Чавканье прекратилось. Скулы закаменели, будто чуингам намертво склеил челюсти. 'Крепок, как гранит, Варшавский Щит!' Плакат.
– А ну канай отсюда! Валютчик! Гад подколодный! Нет рублей, и не хапай товар! Мы торгуем за рубли, поал, гнида! Только за рубли! Засунь свои баксы себе в задницу и канай отсюда, поал?! - Продавец форсировал голос, явно привлекая внимание прохожих.
Нелогично. Даже если к доллару почему-то здесь охладели, зачем орать-то? И не охладели, отнюдь! Это жвачное говядо предпочло бы… не рубли. Судя по флюидам. Однако демонстративно блажило. Вот-вот. Демонстративно. Будь Жилин блюстителем-провокатором, испытывающим гражданина на благонадежность, и раскуси гражданин подвох, именно так блажил бы гражданин, смачно именуя подставного 'валютчика' и гадом подколодным, и гнидой, а то и козлом в клеточку. Собственно, так оно и… Кроме того, что Жилин - не блюститель-провокатор.
– У меня просто мало рублей, - дружелюбно сказал Жилин. Дружелюбие далось с усилием. - А долларов много. Я просто бедный турист. Богатый.
– Проблемы, мастер? - Детина с перебитым носом спросил участливо, но с отчетливой куражливостью. Их откуда ни возьмись за спиной Жилина возникло трое - все трое массивны, коротко стрижены, пустоглазы. - Проблемы?!
Вопрос как бы к продавцу, но Жилина поприжали, не плотно и тем не менее давая понять… справа- слева-сзади.
– Баксы хотел мне втюхать! - обвинило говядо.
– Я турист, - прикинулся Жилин смиренным дурачком. Ясно, что ПОПАЛ, но во что? Надо посмотреть. - А что, ребята, у вас валюту разве не принимают?
– Принимают, братан, принимают, - разъяснил Hoc, - но только через обменный пункт. Тебя как звать- то, братан?
– Ваня, - прикинулся ' Ваней' Жилин.
– Ид-ди ты! Сам - Ваня, а хочешь национальный рубль подорвать… - Сокрушенность была почти неотличима от искренней.
– Да не хочу я! Я просто не знал. Просто у меня рублей не хватило! - Жилин прижал руки к груди, играя лоха. Почему бы и нет? Вы со мной играете, я с вами сыграю!
– А чего ему надо? - выяснил у продавца Нос, будто самого Жилина не было и в помине. - О-о! Братищев! Чукча - чита-а-атель! Сколько ему не хватило? Десятки?! На! Порядок, мастер? В расчете?
Продавец закивал: мол, в расчете, - и безвозмездно предоставил полиэтиленовый пакет с хлипкими ручками. Нос не уложил, ссыпал туда все двенадцать томов - беспорядочно, валом. Ручка тут же порвалась. Держи, сказал Нос. И Жилин вынужденно обхватил в обнимку неуклюжий пакет.
– Должок за тобой, братан! - как бы пошутил Нос. Дамочка непреклонного возраста приостановилась у прилавка, потрогала пальцем глянцевый покетбук с незатейливым названием 'Просто Мария'. (Гм! Луис Педрович?.. Зовите просто Мария!)
– Это круто! - чавкнул продавец. Жилин перестал для него существовать.
Подельники новоявленного кредитора подтолкнули должника с боков - в нужном направлении.
Направились, как выяснилось, к пункту обмена. Проблемы? Никаких! В России имеет хождение рубль. И только. Кто не знает, того готовы просветить и даже препроводить к ближайшему 'обменнику'. Ты ж десятку должен, мастер! В рублях. Щас поменяешь и - рассчитаемся!
Забавно! Троица мордоворотов всерьез решила, что лох полностью смирился и идет куда ведут. Руки у Жилина заняты пакетом с книжками, но что руки… Забавно!
Детины довели лоха не до ближайшей подворотни, где, как предвкушал Жилин, лоха выпотрошат и дадут пинка под зад… как им кажется… Они все вместе действительно пришли в 'обменник'. Не ближайший. Но в 'обменник'. Натуральный, без 'липы'. В бутике. При входе в бутик нес службу закамуфлированный амбал, вооруженный 'Дрелью' (шестнадцатизарядный, калибр 5,45).
'Обменник' находился в закутке, изолированный от зала могучей металлической дверью с окошком.
И плакатик над окошком: 'Сто долларов - это всегда сто долларов!' - со стрелками, указывающими на различия.
И уведомление: 'Осуществляя валютные операции с неизвестными, вы рискуете быть обманутым и совершаете уголовное преступление!'
И курс покупки-продажи мелом на грифельной дощечке…
Оп, стоп! Это что ж за курс бредовый! Одна-а-ако! В спину давяще дышал кредитор со товарищи. Из окошка снуло глядела идентичная ряха. Потом дверь натужно открылась, и Жилин, теснимый троицей, оказался внутри вместе с троицей же и с ряхой.
– А мы, значит, разве не через окошко будем?
– Не, не через окошко. Так надежней, и шум снаружи не слышен… Да не будет он шуметь. Братан, ты же не будешь шуметь? А, Ванек?!
