Питер Пэн в Кенсингтонском Саду

Взволнованная не на шутку Мейми бросилась к Питеру:

– Питер, миленький! Ради Бога! Что случилось? – растерянно повторяла девочка.

– Единственная, любимая моя Мейми, – рыдал он, и перед его мысленным взором уже рушились самые прекрасные, самые заветные мечты. – Тебе ни за что на свете нельзя связываться со мной, если ты надеешься вернуться к своей маме. Твоя мама… – и тут он разрыдался с новой силой. – Да ты себе представить не можешь, как коварны эти мамочки!

И он (против своей воли, но по законам чести и морального долга) рассказал ей душераздирающую историю про свою маму, про железные решетки на окне, про свои разбитые в кровь ладошки и про нового малыша. Мейми слушала его, затаив дыхание.

– Но МОЯ мама… – как заведенная, повторяла она.

– Да ладно, – махнул рукой Питер, – все они одинаковые. Чуть что – и заводят себе кого-нибудь новенького, стоит лишь случаю подвернуться!

Мейми была ошеломлена:

– Я просто отказываюсь в это верить!.. Слушай, Питер, но, когда ты улетел, у твоей мамы никого не было? Вот ей и стало скучно. А у моей-то есть Тони. Может, она обойдется без новенького?

Питер горько ответил:

– Посмотрела бы ты на письма, которые присылают Соломону дамы. Они просят еще НОВЫХ, а у некоторых из них уже есть по ШЕСТЬ стареньких!!!

И тут они услышали громкий „крак“, а потом чуть дальше „крак“, и совсем далеко – „крак-крак“. Это было Открытие Ворот! Питер торопливо прыгнул в лодку. Уже зная, что Мейми не поедет с ним сегодня, он изо всех сил сдерживал слезы. А Мейми совсем раскисла.

– Наверное, я уже опоздала, – рыдала она, заламывая руки, – О, Питер! Она наверняка уже завела себе кого-нибудь другого!

Питер опять порывисто выпрыгнул из лодки, будто Мейми не отпускала его восвояси.

– Я буду ждать тебя на этом месте, ровно в полночь, – горько прошептал он, стискивая ее в объять-ях. – Если ты побежишь короткой дорогой, то, может быть, успеешь вовремя…

Он запечатлел последний прощальный наперсток на ее теплых пухлых губках, он провел ладошками по ее лицу, будто был незрячим.

– Миленький Питер! – заплакала Мейми.

– Милая Мейми!..

Она хлопнула по его ладошкам (если вы помните, у фей это способ помолвки) и побежала со всех ног прочь, прочь из Сада.

О! Как же она мчалась к воротам!

…Питер вернулся в Сад, как только прозвучал заветный „крак“ Закрытия, но Мейми он в эту полночь так и не дождался. Тогда он понял, что она успела-таки домой вовремя. Еще очень долго в нем теплилась надежда, что Мейми вернется к нему. Иногда ему даже казалось, что он различает ее силуэт на берегу Серпантина, в условленном месте. Но он ошибался – Мейми там не было.

Она больше никогда не встретилась с Питером Пэном. Несколько раз она почти решалась, но всегда ее останавливало опасение, что мама больше не станет медлить во время ее отлучки и тут же заведет себе ДРУГОГО малыша.

Хотя теперь к Мейми Маннеринг была приставлена новая, очень ответственная няня, которая ни на секунду не спускала с девочки глаз, никто не мог запретить ей все время вспоминать о Питере. Все ее разговоры невольно сводились к нему. Она даже сама связала Питеру грелку для чайника. Но это ее почему-то не утешило, и Мейми очень часто сидела теперь на лавочке в Кенсингтонском Саду, печально вглядываясь в туманную даль Серпантина. И вот однажды, когда девочке было особенно грустно, потому что она не могла придумать, какой подарок сделать Питеру, мама дала ей дельный совет.

– Ничего не может быть полезнее для Питера, – сказала она убежденно, чем маленький резвый козлик!

– Да-а, – мечтательно протянула Мейми, – он мог бы скакать на козлике и в то же время играть на своей дудочке.

– Ну так почему бы тебе не подарить ему козлика? – спросила мама. – Того самого, которым ты пугаешь Тони по ночам…

– Но он же игрушечный! – возразила девочка.

– Ха! А Тони боится его, как настоящего, – заметила мама.

– И правда, – согласилась Мейми, – он выглядит ПУГАЮЩЕ настоящим. Но как я передам его Питеру?

Ее мама была настоящей леди. Кроме того, она была женщиной замечательной и просвещенной. Короче, она знала один способ. (Может быть, она чувствовала себя несколько виноватой перед Питером). Как бы то ни было, но на следующее утро, в сопровождении Тони (который все же был неплохим мальчиком, хоть и не шел ни в какое сравнение кое-с-кем), они отправились в Сад. Мейми стала в центре магического круга, оставленного феями, а ее мама остановилась в отдалении. Мама, откашлявшись, продекламировала:

– О, дочь моя, не ты ли принесла
Для Питера волшебного козла?

На что Мейми ответила:

– Чтоб он на козлике скакал
И на дудочке играл.

Затем она трижды хлопнула в ладоши и обежала магический круг.

Теперь настал черед Тони. Он вышел из-за дерева и сказал:

– Если Питер Пэн его приручит,
Пугать меня козел не примчит.

Закончила ритуальное дарение Мейми:

– На козлике скачет он ночью и днем,
И вот уже сказки слагают о нем!

Деревянного козлика Мейми оставила в укромном местечке. Туда же она положила и письмо для Питера, в котором наказывала своему Серединке-Наполовинку попросить фей – пусть они превратят козлика в настоящего. А еще Мейми вкратце объяснила Питеру правила верховой езды.

К счастью, все произошло именно так, как предполагали Мейми и ее мама. Питер нашел козлика. Он нашел также письмо и спрятал его в своем тайнике на Острове. Феям действительно не составило труда превратить игрушечного козлика в настоящего. И теперь Питер ночами гарцует на козлике по самым дальним закоулкам Кенсингтонского Сада и зовет, зовет кого-то ужасно печальной и чарующе прекрасной