тушканы, и они гораздо опасней, чем кажутся. Только без лишнего усердия, патроны не транжирьте. Одного выстрела обычно хватает, а дробью можно и пару за раз уложить.
Хаус шагнул вперед и влево. Выскочивший за ним Централ отпрыгнул вправо. Бокс и Шведов последовательно повторили эти маневры, в итоге группа растянулась короткой цепью, спиной к зарослям. Осматривая траву, ходоки водили обрезами, как фонариками: из стороны в сторону, вслед за взглядом. Никакой живности поблизости не было, лишь несколько ворон кружили в небе, откровенно дожидаясь вкусненького.
— Не расслабляемся! — предупредил Хаус. — Так и идем.
Уклон становился все круче, или просто подниматься было тяжелее — Шведов не мог толком понять. Каждый следующий шаг давался труднее предыдущего, и это не укладывалось в голове, поскольку с виду пригорок был все таким же пологим. Подъем длился минут десять, не больше, но вымотал Сергея, как восхождение на нешуточную высоту. Не выдержав, он обернулся. Подсознательно он ожидал увидеть сзади крутой склон, хотя в то же время понимал, что никакого склона там нет, и возвышенность, на которую он с таким трудом забирался, это всего лишь неровность рельефа, едва ли достойная занесения даже на тактическую карту.
— Чуете? — осклабился Доктор Хаус. — Аномалия тут. Слабенькая, безопасная. Но ощутимая, правда?
— Ты специально нас через нее повел? — прошипел выбившийся из сил Централ. — А без экскурсий нельзя обойтись? На сегодня и так впечатлений хватит.
— Наверху место хорошее, — отозвался проводник. — Просечем поляну, зачистим, если что. Давайте, еще рывок — и отпустит. Аномалия не весь холм накрывает, она расположена… ну типа, кольцом вокруг вершины.
— Ну типа, ты утомил, — огрызнулся Бокс. — Зубы заговариваешь, просто уводишь нас от реки? Что там с Обухом на том берегу, отчего нельзя ему завидовать? По-моему, очень даже можно.
Проводник с видимым усилием сделал еще несколько шагов и наконец прорвался сквозь гравитационною подушку.
— Подтягиваемся быстрее! — Голос Хауса звучал глухо, словно из-за стены, но пример подействовал ободряюще.
Пассажиры преодолели остаток аномалии и встали на возвышенности. Запыхавшийся Централ вернул Боксу его «аляску».
— Можно передохнуть, — объявил сталкер, высматривая что-то на противоположном от реки склоне.
Впрочем, назвать это рекой было бы преувеличением. Водная преграда, которую группа пересекла на лодке, отсюда представлялась небольшой протокой. Вся местность была прорезана извилистыми рукавами и напоминала широко разлившееся русло или стихийно затопленную территорию. То тут, то там посреди мелководья торчали островки размером от кочки до приусадебного участка. На самом большом из них, в кольце из голого кустарника, стоял покосившийся черный сарай. Издали он выглядел еще более убого. С наветренной стороны к острову приближался вертолет. Централ зачем-то помахал ему обеими руками. Бокс тоже поднял было руку, но осекся и растерянно замер со вскинутой ладонью, точно наивный индеец, приветствующий Колумба.
Вскоре вертолет завис на месте и медленно опустился за постройкой, так, что остался виден лишь хвостовой винт, не прекращавший вращаться.
— Думал, сами убедитесь, — раздосадовано произнес Хаус. — Забыл, что площадка с другой стороны.
— В чем мы должны убедиться? — нетерпеливо спросил Централ.
— Я понял, — кивнул Шведов. — Обуха отсюда не заберут.
Проводник повернулся к Сергею и посмотрел на него долго, с интересом, словно хотел сказать: «А ты не такой уж дурак».
— Обуха оставят в Зоне, — помедлив, подтвердил Хаус. — Как и других, кто отказывается идти своим ходом. Но это бывает очень редко, на моей памяти Обух — второй. Что его здесь ждет… одного, без оружия, без укрытия…
— Еще и без еды, — добавил Бокс.
— Да, проголодаться он успеет, но это не самое страшное. Ночью, по всем приметам, будет выброс.
— Что еще за выброс? — упавшим голосом проговорил Централ.
— Это отдельная тема. Если коротко, капец всему живому — и людям, и мутантам. Спастись от выброса можно только за бетонными стенами или под землей. Ну или в крайнем случае, приняв анабиотик, с которым вы уже знакомы. Только у нашего инкассатора нет анабиотика, и капитальных строений на острове тоже нет. Он тихо загнется, лежа в сарае, скрючившись, как эмбрион. Через час-полтора после выброса до острова доберутся ошалевшие от голода тушканы. Может, даже несколько слепых собак приплывут на запах. Может, и не приплывут… В любом случае от Обуха не останется даже костей. Послезавтра с рассветом на острове высадятся сталкеры и зачистят его от мутантов — до следующей партии новичков и следующего выброса. Вот так, парни, эта карусель и работает.
— Почему его не предупредили о последствиях отказа?
— А кому он тут нужен со своими «хочу — не хочу»? Либо ты знаешь, что спина у тебя прикрыта, либо ты один, и рассчитываешь только на себя, но тогда и отвечаешь за себя одного.
— То есть это тоже было частью испытания, — утвердительно произнес Шведов.
— Вроде того, — бросил проводник. — И это придумал не я. Это продолжение естественного отбора.
— Ладно, если он дал слабину, почему просто не отправить его домой? — неожиданно высказался Бокс.
— Попробуй, — пожал плечами Доктор Хаус. — Доберись обратно вплавь, лодки-то больше нет. Забери Обуха и вынеси его из Зоны на своем горбу. Я отдам тебе второй обрез и две аптечки из наших трех. Пойдешь, нет?
— На вертолете было бы чуть быстрее и чуть проще, — заметил Шведов.
Проводник рассмеялся:
— Военные собьют его раньше, чем ты увидишь на горизонте первый блокпост. Это наш трамвайчик, дальше нескольких километров от города он не улетает.
Тем временем вертолет качнул хвостом и медленно поднялся над хибарой. Сколько человек он взял на борт — двоих или троих, было неизвестно, но в том, что Доктор Хаус сказал правду, Сергей почему-то не сомневался. Машина развернулась и медленно, как бы с ленцой, полетела прочь.
Через секунду из сарая выскочил Обух. Он бросился к посадочному периметру, высмотрел в небе удаляющийся вертолет и что-то проорал ему вслед, затем обошел вокруг постройки и внезапно остановился. Он заметил группу из четырех человек и побежал сквозь кусты к реке. Без проводника преодолеть стену из корявых сросшихся ветвей было куда как сложнее, но Обух упорно прорывался, пока не выбрался к берегу. Новобранец оторопело замер у мостка, посмотрел через реку и, кажется, только сейчас понял, в какое он попал положение. Обух зашел в воду по пояс, но быстро вылез обратно. Он подпрыгнул, что-то истошно прокричал и, сняв синюю олимпийку, начал неистово размахивать ею над головой.
— Одумался, фраерюга, — сказал Централ не без удовольствия.
— Пошли, парни, — вздохнул проводник. — Смотреть тут особо не на что.
— Это не юмор? — насторожился Бокс. — Так и пойдем, а он там останется? И завтра ему точно каюк?
Хаус бегло взглянул на Шведова и вдруг взорвался:
— Вы меня уже запарили этим вопросом! «Не шутка?» — прошепелявил он, непонятно кого пародируя. — Нет, не шутка! «Не юмор?» Нет, сука, не юмор! Очень может быть, что до города мы дойдем не все. Кое-что вы уже видели своими глазами. Обух сдался на старте. Олень погиб, как идиот. Но это не было случайностью, понятно? Такие случайности тут происходят постоянно, каждую минуту. А если каждую минуту, то какая же это, на хрен, случайность? Я устал вам намекать, что здесь, мягко говоря, опасно. В Зоне не принято повторять дважды, такая тут жизнь. Может, вы и не рады, что вас сюда занесло, но у
