потерять в темноте, привязали к саням. Под скрип снега и лай деревенских собак, перебрасываясь ничего не значащими скупыми фразами, приехали на станцию как раз к поезду. Зинаида помогла поднять багаж на подножку, стиснула Марго в крепких объятиях и заплакала слезами радости. Поверить не могла, что и семью сохранила, и дружбу, и самогонный аппарат.
Электричка, коротко свистнув, тронулась.
– Нас бьют – мы крепчаем! – крикнула Зина, помахала варежкой уплывающей Марго и потянула по опустевшему перрону сани.
Маргарита выложила пакеты с соком и апельсины на грязно-белую больничную тумбочку.
– Дары данайцев? – покосился Рудобельский.
Заросший суточной щетиной, Адам с забинтованными руками лежал под капельницей и вырабатывал ироничный взгляд на мир.
Галкина не повелась. Если бы она дозвонилась Артюшкину, то с радостью свалила бы на Белоснежку почетную обязанность навещать и ухаживать за раненым. Дозвониться не получилось: телефон Артюшкина был «временно недоступен», и Маргарита не стала проверять, сколько продлится это «временно».
Утром, собираясь навестить постояльца, она уговаривала себя, что делает это в первый и последний раз, и то из вежливости или из христианского долга – как угодно. В конце концов, это ее оконная рама свалилась на его буйную голову. Нужно быть милосердной к этому несчастному.
К тому же врач просил привезти медицинскую страховку мужа…
Несмотря на капельницу, бинты на руках и царапины на физиономии, постоялец на несчастного не очень тянул: сразу начал шпильки вставлять, данайцев приплел (нашелся тут Лaoкоон), а глазами дырку чуть не просверлил.
Потом поманил Маргариту одним-единственным незабинтованным пальцем и, едва она наклонилась, обхватил свободной рукой за шею и зашептал в самое ухо:
– А что это взорвалось у вас на даче? Самодельное взрывное устройство?
– Что?!
Маргарита попробовала вырваться, но Рудобельский не отпускал, держал железной хваткой, хоть и осторожно. К тому же – капельница, игла в вене. И Галкина присела бочком на край кровати.
От бинтов воняло мазью Вишневского, наклеенный на вену кусок марли, скрывающий место укола, лез в глаза – Маргариту замутило.
В палате, кроме Адама, находились еще трое собратьев Рудобельского по несчастью. Галкина повертела шеей в сгибе локтя Адама, повела глазами на всякий случай – мало ли, вдруг на соседней койке лечится пострадавший за правое дело осведомитель Управления по борьбе с терроризмом.
– Да, сильно ты повредился! Откуда у меня взрывное устройство? – жарким шепотом ответила Галкина, не оставляя попыток вывернуться.
– Вот и я думаю: откуда? Чем это вы там занимались?
– У нас газовый баллон взорвался!
– Сильно сомневаюсь… Пожалуй, надо сообщить органам о своих подозрениях, а?
Галкина покосилась на подполковника запаса. Его чувство юмора было недоступно пониманию. На разных радиоволнах они с подполковником выходили на связь.
– Это что, такая шутка?
– Никаких шуток, мэм. Когда речь идет о террористах, какие могут быть шутки? Все слишком серьезно!
Маргарита потрясла рыжими кудряшками:
– Бред какой-то!
– Да вы не волнуйтесь, мэм, компетентные органы во всем разберутся… – Веселые черти плясали в глазах Адама, но Маргарита их не видела – ракурс был не тот.
– Что ты выдумываешь, какие органы? В чем, в чем там раз-збираться? – От возмущения Галкина даже заикаться стала.
– А мне показалось, вы организовали производство тротиловых шашек.
– Ну знаешь! – Галкина дернулась, но Адам пригнул ее шею еще ниже.
Она вдохнула впитавшийся в поры моряка слабый запах «Шипра», не перешибаемый даже запахами больницы. На Адама повеяло слабым ароматом Guerlian Mitsouko: Марго, собираясь к Рудобельскому, распылила на затылок последние миллилитры из флакончика. На всякий случай.
– О каком устройстве ты говоришь? – Бирюзовые глаза были близко и мерцали таким нестерпимо холодным блеском, что смотреть в них было страшно – просто вольт-амперная сварочная дуга, а не взгляд.
Рудобельский не сдавался:
– Короче, Ева, спасти тебя может только одно.
– Что?
– Забота обо мне! Нежная материнская забота. Тогда я не сдам тебя органам. – Подбросив интригу, командир сделал паузу и добавил:
– Скорее всего.
– Какая, какая? Матери-и-инская? – протянула Маргарита, готовая убить постояльца.
– Хорошо, – быстро согласился постоялец, – сестринская.
– Это не ко мне, – со злостью отчеканила Маргарита, – это к матери Терезе.
– Так она вроде уже померла.
– Тем хуже для тебя, алкаш бессовестный. Чего ты ошивался под моими окнами?
– Ты не говорила, что всякого, кто окажется под твоим окном, ожидает сотрясение мозга. И никакой не алкаш я, – возмутился Рудобельский, – стресс снимал после развода.
– Кстати, о разводе. Может, ты погорячился? Был бы женат – сейчас не валялся бы тут в такой дерьмовой компании.
– Как вы, женщины, любите давать советы! – уличил командир Галкину в общечеловеческом грехе и отпустил на свободу.
– А мужчины не любят, ну, просто не выносят советовать, – отбила пас Галкина, поправляя пуловер.
Оба обессилели от препирательств и замолчали.
Маргарита посидела, собираясь с мыслями.
– Я сок принесла, будешь? – наконец пошла на мировую. Ей нужно было как-то сказать постояльцу, что она некоторое время поживет с ним под одной крышей.
– Очень кстати: в горле пересохло.
Маргарита вставила в пакетик трубочку. Бока тетрапака и щеки Адама тут же втянулись.
– Откуда у тебя синяк под глазом? – спросила Галкина, рассматривая похожую на неумелый макияж сине-зеленую тень под глазом Адама.
– От вас, мэм, одни неприятности, – не сразу ответил Адам, занятый соком.
– От меня?! – Марго уставилась на наглеца. – Это вместо благодарности?
– Отпуск тебе с выездом на родину! Сама проворачивает какие-то темные делишки, знакомства заводит в криминальных кругах, а люди страдают…
– Какие знакомства? Какие криминальные круги?
Ссора с отставным командиром боевой части вышла на новый уровень.
– Помнишь, урка летел с нами? Я еще тогда хотел его обезвредить. Ты же мне и не дала! Это твой знакомый? – Адам буравил Галкину взглядом из-под насупленных бровей.
– С какого рейса? Знаешь, сколько их у меня было? – слукавила Маргарита и отвела глаза. Вот оно что! Значит, уркаган наведывался к ней? Зачем? Валентина же все уладила? Или нет?
– Ну еще бы! Где тебе всех запомнить! А он мне много интересного о тебе рассказал! Одна твоя история с банком и квартирной аферой чего стоит!
– Никакая это не афера, мой адвокат уже все уладил! – бубнила Галкина, комкая пустой пакетик от сока.
