ангелами, до того славного дня, когда он занял назначенное ему место.
К сожалению, цензура требовала прикрывать места, на которых размещались священные картины. Но Патриция могла демонстрировать их на закрытых службах Счастья в церквях, которые она посещала, если позволял пастырь, что он почти всегда и делал. Патриция не умела ни петь, ни проповедовать, ей никогда не давались языки, — но она была живым свидетелем света.
Миссис Пайвонски выступала предпоследней. Это давало ей время отложить в сторону свои фотографии и выглянуть из-за кулис на сцену.
Там выступал маг, доктор Аполло. Он взял в руки несколько стальных колец и пригласил зрителей убедиться в том, что кольца сплошные. Потом Аполло велел добровольцам держать кольца так, чтобы они перекрывались. Доктор притронулся волшебной палочкой к тем местам, где кольца соприкасались и они срослись в крепкую цепь.
Он принял кастрюлю с яйцами из рук своей помощницы и начал жонглировать шестью из них, но не привлек к себе особого внимания, — все взгляды были устремлены на его помощницу. На ней было надето немного больше, чем на юных красотках из шоу. Зрители с трудом заметили, что шесть яиц в руках жонглера превратились в пять, потом в четыре… в три, два — и наконец доктор Аполло подбросил в воздух одно яйцо. Он сказал:
— Куры нынче нестись перестали, — и бросил яйцо в толпу. Аполло отвернулся и, казалось, никто не заметил, что оно так и не долетело до цели.
Доктор Аполло вызвал на сцену мальчика.
— Я знаю, что ты думаешь, сынок. Ты считаешь, что я ненастоящий волшебник. Вот тебе за это доллар, — он вручил мальчику долларовую бумажку, которая тут же исчезла.
— Вот незадача! Дадим тебе еще один шанс. Держи! И беги скорей домой, спать пора.
Мальчишка убежал, зажав в руке доллар.
Маг нахмурился.
— Что будем делать дальше, мадам Мерлин?
Помощница что-то шепнула ему на ухо. Он покачал головой.
— Но не при всех же!
Она шепнула что-то еще. Он вздохнул.
— Друзья, мадам Мерлин желает лечь в постель. Джентльмены, может кто-нибудь из вас поможет ей?
Он смотрел на поднявшуюся сутолоку.
— О, слишком много! Кто-нибудь из вас служил в армии?
Добровольцев все еще было много. Доктор Аполло выбрал двух и сказал:
— Там, под сценой есть складная армейская кровать, просто поднимите занавес — теперь, будьте любезны, поставьте ее на сцену. Мадам Мерлин, посмотрите сюда, пожалуйста.
Пока мужчины ставили кровать, доктор Аполло делал в воздухе пассы руками.
— Спать, спать… вы спите. Друзья, она в глубоком трансе. Джентльмены, приготовившие кровать, положите на нее девушку. Осторожнее…
Прямую, как в столбняке, девушку положили на кровать.
— Спасибо, джентльмены, — маг взял волшебную палочку, висевшую все время в воздухе, указал ею на стол, что стоял в самом конце сцены. С четырех шестов поднялась простыня и прилетела к нему.
— Накройте мадам с головой. Нехорошо смотреть на леди, когда она спит. Благодарю вас. Будьте любезны удалиться… Прекрасно, Мадам Мерлин… вы слышите меня?
— Да, доктор Аполло.
— Сон сковал вас. Теперь вы становитесь легче. Вы спите на облаках. Вы плывете по воздуху, — накрытое простыней тело поднялось над кроватью на фут. — Эй! Куда? Не так быстро!
Какой-то мальчик шепотом объяснял:
— Когда они накрыли ее простыней, она через потайной ход спустилась под сцену. А это — проволочный каркас. Он сейчас снимет простыню, а каркас упадет. Кто угодно так может.
Доктор Аполло сделал вид, что ничего не слышит.
— Выше, мадам Мерлин, выше! Хватит.
Тело висело в шести футах над сценой.
— Каркас поднимается на стальном шесте, — продолжал тот же юный голос. — Они его прикрывают углом простыни.
Доктор Аполло пригласил желающих убрать шест.
— Ей не нужны шесты, она спит на облаках, — он обернулся к мадам и сделал вид, что прислушивается. — Громче, пожалуйста. О! Она говорит, что ей не нужна простыня.
— Сейчас каркас упадет.
Маг сдернул с мадам простыню, простыня исчезла, но этого никто не заметил: все смотрели на мадам Мерлин, спящую на облаках.
Приятель мальчика, крайне осведомленного в вопросах магии, спросил:
— Где же твой шест?
— Ты не туда смотришь, — ответил тот, — они направляют свет так, чтобы глаза слепило и ты поневоле отворачиваешься.
— Довольно, моя фея, — сказал доктор Аполло. — Дайте руку, проснитесь, — он опустил ее на сцену.
— Видишь, куда она поставила ногу? Оттуда шел шест. Обыкновенный трюк.
Маг продолжал:
— А теперь, друзья, позвольте ученому лектору профессору Тимошенко сказать вам несколько слов.
— Не расходитесь, — вступил лектор. — Только на этом представлении при содействии Совета Университетов и Отдела Безопасности этого прекрасного города, мы предлагаем вам совершенно бесплатно двадцатидолларовый билет, — и бросил его в толпу.
Началась свалка.
«Профессор» отошел от края.
— Смитти, не уходи, — он вручил магу конверт и продолжал. — Мне очень неприятно говорить это, — но вы и ваша жена не едете в Падьюку.
— Знаю.
— Слушай, против тебя я ничего не имею, но нужно думать о репертуаре. Мне тут предложили чтение мыслей и френологию… я ведь не на сезон тебя брал.
— Я знаю, — повторил маг, — я не обижаюсь, Тим.
— Спасибо, — профессор замялся, — Смитти, можно, я дам тебе совет?
— Конечно, я с радостью его приму, — сказал волшебник.
— Ну хорошо, Смитти, у тебя хорошие трюки, но не только трюки нужны для того, чтобы быть волшебником. Да и вообще это не так делается. Ты ведешь себя как шут — хотя и занимаешься своим делом, не отбиваешь хлеб у другого и всегда готов помочь. Но ты ведь не шут! Ты не имеешь ни малейшего представления о том, что делает зрителя зрителем. Настоящий волшебник может заставить этих зевак сидеть с открытыми ртами и следить за тем, как он из воздуха достает 25 центов. Та левитация, которую ты демонстрируешь… я в жизни ничего лучшего не видел, но только это не греет. Никакой психологии! А теперь возьми меня — я не могу даже достать монетку из воздуха. Я не делаю ничего лишнего. Я знаю зевак. Знаю, чего они жаждут, даже если они сами этого не знают. Это шоу-бизнес, парень, будь ты политиком, проповедником, бьющим кулаком по кафедре, или волшебником. Выясни, чего хочет толпа и ты добьешься успеха и с более дешевыми трюками.
— Ты прав, Тим.
— Еще бы не прав! Толпа жаждет секса, крови и денег. Кровь мы не показываем, но мы оставляем им надежду, что глотатель огня или метатель ножей ошибется. Мы не даем денег, но берем немного и потворствуем скупости. Нет у нас и секса, как такового, но есть парад красавиц. И зритель уходит счастливым.
Чего еще хочет толпа? Тайны! Ей хочется думать, что мир — это романтическое место, который, черт
