«свободу частного предпринимательства», т. е. капиталистической эксплуатации в различных формах. Правые лейбористы, как и социал-демократы на континенте, объявили «демократический социализм» «третьим путем», чем-то средним между «американским капитализмом и 'коммунизмом». Практический вывод из этой концепции сводился к тому, что период коренных преобразований закончился и можно почить на лаврах.
Главный лозунг, с которым лейбористская верхушка обращалась к массам, сводился теперь к призыву производить больше, не требуя повышения зарплаты. Между тем налоги росли, еще быстрее росли цены, и положение рабочего класса стало ухудшаться. Министр финансов С. Криппс, в 30-годы возглавлявший левых лейбористов и давно уже перешедший в лагерь крайне правых, выдвинул программу «урезок», т, е. экономии на социальных расходах, на личном потреблении трудящихся. Так родилась политика «замораживания» зарплаты, что в условиях роста цен означало неизбежное снижение уровня жизни. Такими мерами правительство пыталось вырваться из жесткого финансового кризиса. Но они не спасли английскую валюту, и в сентябре 1949 г. была проведена девальвация фунта стерлингов. Вместо 4,03 долл. он теперь котировался в 2,8 долл. (снижение на 30,5%), а это означало новое повышение цен. В это же время резко усилились военные расходы.
На этой почве начал намечаться поворот в отношении масс рабочего класса к лейбористскому правительству. Становилось все более очевидным, что правые лейбористы нарушили наказ избирателей: вместо сотрудничества с Советским Союзом - «холодная война», вместо наступления на монополии - защита их интересов, вместо социалистических преобразований - социальные реформы. Но даже и это единственное крупное завоевание оказалось теперь под угрозой: гонка вооружений поглощала те средства, которые можно было бы использовать для строительства школ, больниц, жилых домов.
Предвидя новое ослабление популярности правительства в связи с предстоящим резким увеличением военных расходов, Эттли и его коллеги решили досрочно провести выборы. В ходе избирательной кампании они больше подчеркивали свои «заслуги» в прошлом, чем давали обещание на будущее. Исходя из концепции «смешанной экономики», они не намеревались продолжать национализацию и делали упор на необходимости паузы в реформах.
Этим и объясняется значительное ослабление партии в парламенте - вместо 389 лейбористы получили 315 мест. Консерваторы резко улучшили свои позиции - 297 мест по сравнению с 209 в старом парламенте. Если же учесть и мелкие партии, то лейбористы имели чистое большинство всего в 6 мест. В атмосфере «холодной войны» и антикоммунистической истерии КПВ, собрав около 100 тыс. голосов, потеряла парламентские места.
Четвертое лейбористское правительство продержалось меньше двух лет (1950-1951) и не провело за это время ни одной существенной реформы. По принятому ранее закону проводилась национализация части металлургических предприятий - этим дело и ограничилось. Зато гонка вооружений нарастала, особенно после того, как летом 1950 г. Англия поддержала американскую агрессию против Корейской Народно-Демократической Республики.
Если в конце 40-х годов разочарование масс в «социалистическом» правительстве только начиналось, то в период корейской войны оно охватило широкие круги профсоюзных активистов и нашло выражение в борьбе за коренные изменения во внутренней и внешней политике. Все больше профсоюзных организаций стало поддерживать движение сторонников мира, к которому примкнули и некоторые лево- лейбористские члены парламента и публицисты, а также местные организации лейбористской партии. Стокгольмское воззвание о запрещении атомного оружия подписали свыше 1,3 млн. англичан, а парламенту оно было представлено левым лейбористом С. Силверменом.
Когда правительство Эттли, увеличивая ассигнования на перевооружение, решило изыскать средства за счет введения платы за некоторые виды медицинского обслуживания, т. е. сделало шаг назад, министр правительства Эттли Э. Бивен, а вслед за ним еще два министра (включая Г. Вильсона) подали в отставку (апрель, 1951). И ранее примыкавший к левым, Бивен чутко уловил настроение масс. Действительно, его демонстративный уход из правительства принес ему массовую поддержку. Лево-лейбористское движение, не приобретя четких организованных форм, все же объединилось теперь вокруг Бивена, хотя массы шли значительно дальше этого левого лидера.
В этой атмосфере правительство еще раз решилось на досрочные выборы. В октябре 1951 г. они принесли победу консерваторам, которые получили 321 место против 295, полученных лейбористами. С этого времени вплоть до 1964 г. у власти находились консервативные кабинеты. Бесславный конец 6- летиего пребывания у власти правых лейбористов отражал глубокий кризис их идеологии и политики. Им нечего было предложить народу, нечем было вызвать энтузиазм, хоть чем-то напоминающий атмосферу 1945 г.
«Весна, которую предали» - это название романа Д. Линдсея (1953) непосредственно относится к весне 1947 г., когда лейбористская верхушка открыто повернула руль государственного управления вправо. Но предана была правыми лейбористами вообще весна послевоенных надежд народа, огромной жажды социальных перемен, готовности бороться за новый уклад жизни.
Убеждая массы в том, что от них требуется лишь производственная активность, а социальный прогресс направляется сверху, лейбористская верхушка загоняла миллионы людей в узкий мирок личных и семейных интересов, подавляла политическую и интеллектуальную активность народа, его тягу к высоким духовным ценностям. Направляя волны народного недовольства и социалистических устремлений рабочего класса в узкое русло реформ, пытаясь утолить жажду всеобщего обновления меркантильным подсчетом шиллингов и пенсов, правые лейбористы нанесли огромный ущерб духовному развитию нации.
Видимо, лейбористские лидеры стояли значительно ближе к философии культуры Т. Элиота, чем к демократическому взгляду на проблемы культуры и просвещения. Именно в эти годы Элиот выступил с серией книг и статей по теории культуры, в которых идея «элиты» сочеталась с отрицанием права масс на приближение к культурным ценностям: «Существенное условие сохранения качества культуры меньшинства - сохранять ее и впредь культурой меньшинства». На этой доктрине, в сущности, была основана вся система среднего и высшего образования в Англии, и правые лейбористы ничего не пожелали в ней менять. По-прежнему доступ в университеты для рабочей молодежи был практически закрыт. Лейбористы обещали повысить школьный возраст до 16 лет, но установили обязательное и бесплатное обучение детей до 15 лет, как было указано в законе 1944 г. Почти ничего не было сделано для подготовки учителей и очень мало - для строительства школ.
Более всего соответствовало «элитной» концепции Элиота отсутствие единой системы образования. Лейбористы не запретили «публичные», т. е. закрытые частные школы типа Итона, где за высокую плату обучались дети верхов общества - будущие руководители и крупные чиновники ведомств, дипломаты, политики, директора промышленных компаний и т. д.
Да и в государственных школах не было равенства возможностей: существовала дифференциация, создавшая, с одной стороны, нечто вроде «второго эшелона» будущей элиты (административные работники среднего звена, менеджеры, научные работники, техническая и творческая интеллигенция), с другой - массу исполнителей - людей физического и низших звеньев умственного труда. После начальной школы 11 -летние дети подвергались тестовым испытаниям, результаты которых во многом предопределяли будущий социальный статус испытуемого. В зависимости от исхода испытаний он попадал либо в грамматическую, либо в техническую, либо в так называемую среднюю современную школу. Первые две разновидности средней школы открывали прямую дорогу в высшую школу, в то время как «современная» школа была фактически тупиковой: поступить в университет после ее окончания можно было только пройдя 6-й класс (двухгодичный).
В основе системы тестовых испытаний лежала доктрина врожденной и неизменной одаренности, которая к 11 годам будто бы полностью проявляется. Детям, не выдержавшим испытаний, незачем забивать голову тонкостями гуманитарных либо естественных наук, с них хватит тех прикладных знаний, которые дает «современная» школа. И консервативно настроенная часть педагогов, и право-лейбористские деятели просвещения игнорировали тот очевидный факт, что дети буржуазии и интеллигенции, как правило, выдерживали испытания, а дети из рабочих семей попадали в «современную» школу. И дело тут, конечно, не во врожденной одаренности, а в социальных условиях, в наличии либо отсутствии в семье возможностей для развития способностей ребенка, в уровне образования родителей.
Прогрессивная педагогическая общественность давно уже выступила против этой системы, но
