тому, кто вершит дела, которые приходится прикрывать невинной вывеской, вероятно, никакого отношения к этим делам не имеющей.
Хук начал деловито:
— Одной из моих лабораторий нужен биохимик. Вы смогли бы перейти к нам на работу?
— Перейти к вам? Ну, что же, хорошо, когда не ты ищешь работу, а работа ищет тебя. Но, знаете, местом своим я доволен, дело, которым занимаюсь, мне по душе…
— А условия?
— Условия тоже приличные.
— А если мы предложим лучшие?
— От лучших отказываться, конечно, грех. Вот только оставить интересную тематику, заняться вдруг фармакологией?.. Нет, нет, боюсь, мне это не подойдет.
— А в лаборатории Ваматра вы бы согласились работать?
— Фармаколога? — это прозвучало не без ехидства.
Хук посмотрел на Лейжа внимательно и строго.
— Нет, Лейж, он не фармаколог. Он энтомолог, и табличка на двери пусть вас не смущает.
— Да она меня и не смутила. Скорее позабавила. Что-то в этом духе я и ожидал. Поскольку доктор Ваматр перестал публиковать свои работы, не значится теперь в адресных справочниках, а некролога… Думаю, некролог появился бы в случае его смерти? Не так ли?
— Похоже, вы внимательно следили за Ваматром и здесь очутились не зря.
— Позвольте вам напомнить: вы сами меня пригласили.
— Да, да, конечно, и очень рад случаю побеседовать с вами. Итак, поскольку фармакология отпадает, мы можем вести разговор в несколько другом плане. Вы согласны работать у Ваматра?
— В зависимости от того, чем занимается его лаборатория.
— Боюсь, что об этом я смогу вам рассказать, только получив согласие на наши условия.
— Каковы они?
— Контракт на три года. Не меньше. И соблюдение тайны. Кроме того, Ваматр берет к себе холостяков и незамужних. Он вообще предпочитает людей одиноких.
— Он очень предусмотрителен. Ну, что же, значит, никто не должен знать, чем занимаются «фармакологи»?
— Совершенно верно. Если вам поручили разведать кое-что о наших делах, то вам это не удастся. Мы этого не допустим.
— Мне следовало оскорбиться, услышав такие предположения, однако я буду скромнее. И откровенней. Да, работа Ваматра меня интересует. Именно меня, а не кого-то другого.
— О, это уже новое. Почему, позвольте спросить?
— Я открыл способ синтеза фермента, который нужен ему, и только ему. По крайней мере пока. А главное, меня чертовски увлекает проблема, которой он занимался у Арнольдса. Мотивы, как вы понимаете, сугубо личные, а не кем-то продиктованные.
Хук откинулся в кресле и, слегка раскачиваясь, смотрел в удивительно яркие глаза молодого человека.
— А я вам не верю. Ни одному вашему слову не верю, дорогой Лейж. И давайте выпьем. Вы что предпочитаете, рюлат или покрепче?
— Пожалуй, покрепче, только с содовой.
— Превосходно, — Хук подошел к бару, вмонтированному в книжные полки, жестом пригласил Лейжа и наполнил рюмки.
— Рекомендую сюда же добавить немного гранатового соку.
— Благодарю вас.
— Итак, молодой человек, вы энтузиаст, увлечены наукой, открывающей неизведанное, любите приключения и хотите… А может быть, вы и не знаете секрета синтеза? Где гарантии? — Хук быстро взглянул на Лейжа из-за рюмки. — Давайте проще. Я человек деловой. Сколько стоит фермент? Прописи, подробная рецептура, код излучения — словом, всё?
— Продавать открытие я не собираюсь.
— Я даю тридцать тысяч.
— Мне нужно другое.
— Понятно — разведать, что у нас делается. Пятьдесят.
— Зачем? Принимая участие в ваших делах, я получу больше.
— Сто.
— Нет. Только работа вместе с Ваматром.
— А если эта работа окажется… Ну, как вам сказать?.. Будет такой, что ее уже не прикроешь вывеской типа фармацевтической? — Хук не сводил глаз с Лейжа.
— Таинственность меня только привлекает, что же касается цели… Ну уж если работу приходится скрывать, то вряд ли цель излишне гуманна. В наши дни такие ситуации не редкость.
— Я не верю вам, Лейж.
— Знаю. Я тоже не верю вам. Ни вывеске, ни обещаниям. Ни тем, что вы уже дали, ни тем, что собираетесь дать.
— Вот это мужской разговор. Значит, поединок?
— Я готов.
— Правила игры?
— В таких играх правил не бывает.
— Давайте выпьем еще.
— С меня довольно.
— Опасаетесь?
— Нисколько.
— Так где гарантия, что фермент в ваших руках?
— Мы это проверим в лаборатории Ваматра.
— Что вам потребуется для осуществления синтеза?
— Ровным счетом ничего.
— Объяснитесь.
— Я приду с небольшим количеством уже готового препарата.
— Это нас не устраивает.
— А меня не устраивает перспектива осуществления синтеза в таком месте, где каждое мое движение будет зафиксировано.
— Вы серьезный партнер.
— Я знаю, на что иду, и догадываюсь, с кем имею дело. Итак, насколько я понимаю, мы не пришли к приемлемому решению. В таком случае, разрешите откланяться.
— Погодите. Я согласен допустить вас к Ваматру.
— И не только допустить, но принять как равного работника, имеющего возможность быть в курсе всех дел и всех начинаний. Сотрудничество полное. Доля моей ответственности за содеянное и доля моего участия в достижениях.
— Ого! Это не слишком?
— Отчего же? Ведь фермент — ключ ко всему. Без него вы не продвинетесь ни на шаг.
— Это вам объяснил Альберт Нолан?
Вопрос был опасным, и Лейж, стараясь выиграть время, не ответил и сам поспешил задать вопрос:
— Откуда вы взяли, что моими поступками руководит Нолан?
— Он давний и очень упорный противник всех, особенно практических начинаний Ваматра и, вероятно, готов рискнуть многим, только бы помешать нам. А для этого необходимо выведать, что же именно мы делаем. Не так ли? Вы, насколько я понимаю, единомышленники?
— Наши убеждения различны. Нолан, несомненно, умный человек, однако он идеализирует то, что, по-моему, идеализировать не следует. Его вера в Человека наивна, смешна. В большинстве своем люди
