Не опозорен я, пока не знает
Свет злоречивый о моем позоре:
Ведь наше имя доброе - лишь слово,
И только... Но боюсь, что ты, Эвадна,
Сама себя пред всеми обличишь
Своим еще неслыханным бесстыдством.
Эвадна
Не для того твоей женой я стала,
Чтоб свой позор предать огласке.
Аминтор
Царь
Не должен знать, что ты во всем призналась.
Поможет это мне стерпеть обиду
И зову чести мстительной не внять.
Как мне сейчас ни больно, я доволен,
Что правду от тебя услышал прежде,
Чем до тебя дотронулся хоть пальцем,
Не то бы мой клинок, не убоясь
Тягчайшего меж смертными грехами,
Сперва тебя, затем царя пронзил.
Во мне желанье умерло. С тобою
Я не возлягу даже за корону
Того, кем честь похищена твоя.
Будь осторожна, не блуди открыто
Вот все, чего хочу я. Эту ночь
Я проведу у твоего порога,
Чтоб видели в нас мужа и жену
Те, кто нас поутру придут поздравить.
Прошу тебя при них со мной быть нежной
И притворяться, что своим супругом
Довольна ты.
Эвадна
Не бойся. Все исполню.
Аминтор
Тогда идем и с видом упоенных
Предчувствием блаженства новобрачных
В опочивальне скроемся.
Эвадна
Идем.
Аминтор
Уймись, обидой раненное сердце,
Чтоб, увидав, как ласков я с женой,
Нас все сочли счастливою четой.
Уходят.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Комната в доме Калианакса.
Входят Аспасия, Антифила и Олимпия.
Аспасия
Довольно лицемерить. Видят боги,
Грусть не идет таким цветущим лицам.
Вас выдал ваш застенчивый румянец.
Сознайтесь же: вы замуж собрались.
Антифила
Пусть не гневит вас это, - да.
Аспасия
Бедняжки!
Теперь и вам придется научиться
Любить и забывать себя в любви;
Внимать и верить льстивым восхваленьям,
Язык, солгавший вам, благословляя;
Считать за правду басни о влюбленных,
Прославившихся постоянством в прошлом,
И умирать от состраданья к ним;
На клятвы друга полагаться слепо
И быть потом несчастными, как я.
Олимпия, оттиснута ли страстью
Печать на воске сердца твоего?
Любила ль ты, как я?
Олимпия
Нет, никогда.
Аспасия
Ты, Антифила?
Антифила
Нет, ни разу в жизни.
Аспасия
Тогда у вас есть то, чего у женщин
Иль у меня по крайней мере нет,
Рассудок. Лучше слепо полагайтесь
На все, что есть обманчивого в мире,
Но лишь не на мужчину. Лучше верьте,
Что океан, когда ревет он, плачет
О поглощенных им пловцах; что вихрь,
Когда со свистом лопаются снасти,
Беременные паруса ласкает;
Что осенью богатою, в ту пору,
Когда все облетает, солнце всходит
Лишь для того, чтоб целовать плоды.
А если вам судьбою вашей злобной
Все ж полюбить назначено, прижмите
Двух аспидов к своим девичьим персям:
Любовники такие не солгут
И льстить не станут вам. Одно лобзанье
И мир вы обретете. Но мужчины...
О, что за звери!.. Как! Вы помрачнели?
Я вижу грусть в потупленных глазах
Олимпии. Не правда ль, Антифила,
Она похожа на Энону, нимфу,
Что на Елену променял Парис?
Олимпия, пролей слезу и станешь
Подобна ты царице Карфагена
В тот день, когда с холодного утеса
Она вослед троянским кораблям,
Как ты, смотрела скорбно и слезу,
Их потеряв из виду, с глаз смахнула.
А что с Дидоной стало б, Антифила,
Когда б она Аспасией была?
Она стояла б на своем утесе,
Пока ее из состраданья в мрамор
Не превратили б боги. - Но довольно.
Что вышили вы нынче по канве?
Антифила
Я - Ариадну.
Аспасия
Дай взглянуть... Конечно,
Вон тот, с лицом обманщика, - Тесей.
По-твоему, он человек?
Антифила
Он был им.
Аспасия
Что ж, ты права... Он и не обернется.
Зачем? Лжеца попутный ветр уносит.
Скажите, не гласят ли наши мифы,
Что наскочил его корабль на камень,
Иль бурей был разбит, иль хоть без мачты
Вернулся в порт?
Антифила
Насколько помню, нет.
Аспасия
А жаль! Ужели, зная, что он сделал,
